Присутствующие Вольные поспешно закивали, сжимая в руках свое дурацкое оружие, оказавшееся куда эффективнее современных станнеров и прочей электронной амуниции, отобранной у курсантов и пополнившей запасы повстанцев.
Мужчина удовлетворенно развел руками и удалился. Сидевшие поблизости Тени на грани слышимости различили небольшой гудящий звук, словно под просторными штанинами бурого цвета скрывались сервоприводы, закованные в пластик и металл, а не живая плоть.
Переговариваться им не разрешали, причем Вольные ухитрялись различать даже самый тихий шепот. Что, в целом, не удивительно, – неосторожные или рассеянные в тоннелях не выживали, часто становясь добычей более расторопных сородичей и реже – групп зачистки. Человеческая жизнь здесь ни капли не ценилась – бесконтрольное размножение и жестокие условия выживания не оставляли возможности рассматривать необходимость отдельных элементов общества.
«Ты никому не нужен» могло бы стать их девизом вместо пафосных слов о равенстве и свободе. Вольные были не нужны даже сами себе, и тем удивительнее была сила воли их лидеров, заставлявших разрозненные банды собираться и действовать вместе, ненадолго забывая всеобщую ненависть.
Кто-то из курсантов и впрямь попробовал поспать. Получилось у немногих. Внешне хладнокровные, внутри Тени наконец начали осознавать, что игра в солдат закончилась. Они беспомощны, и находятся в плену у ненавидящих их людей, лохматых, внешне как похожих на них, так и разительно отличающихся, готовых рвать глотки друг другу, и своим врагам и, всего охотнее, тем, кто не может оказать сопротивления. А что может быть приятнее вчерашнего врага, который сегодня не может тебе ничего сделать?
Один из оказавшихся в центре парней в остатках формы стражей уронил голову на грудь, тут же нервно вскинувшись и позволяя соседям вновь полюбоваться на огромную гематому в половину лица и налитый кровью глаз – после отказа станнера стрелять он голыми руками расшвыривал Вольных, пробиваясь к выходу, и был остановлен лишь сокрушающим ударом чем-то твердым по голове. Если бы не приказ брать как можно больше курсантов живыми, он бы не сидел в этом зале под перекрестными прицелами сменявших друг друга Вольных.
– Ну наконец-то, – одними губами прошептал парень, поспешно сгорбившись обратно под настороженными взглядами других пленников.
Едва удержавшись, чтобы не растереть опухшее от чересчур узких наручников запястье, мастер принялся спешно рыться в памяти своего носителя. Оставалось лишь десять-пятнадцать минут до разрыва связи, которую он безуспешно пытался установить последний час. Парень все никак не мог хотя бы на секунду отключиться, а прямой перехват управления сознанием мог вызвать аффективное состояние и благополучно привлечь внимание охраны. Еще немного, и пришлось бы ждать следующей ночи, чтобы добыть для штаба хоть какие-то сведения – наплевать бы на пожелания Тарги, но приказы командования полностью совпали с капитанскими, и их точно придется выполнять.
Память стража ничем порадовать не смогла – короткие сумбурные сцены боя в коридорах центра, выстрелы в упор, едва удерживаемые защитными накладками отключившихся доспехов и отбрасывающие легких подростков. Суетящиеся над оглушенными противниками Вольные, поспешно сковывающие их попарно заранее припасенными наручниками, пинками поднимающие и сгоняющие в общий зал. Жалкие попытки усесться поудобнее – мешали соединенные правые руки. Злая речь лидера повстанцев, лично решившего проверить и разъяснить окружающим ситуацию. Холод, подкрадывающаяся неуверенность, сменяющие друг друга патрули и неподвижные посты Вольных, контролирующие помещение в отведенных местах.
Рядом с парнем шумно протопала очередная группа Вольных, чуть не наступив грязными разваливающимися ботинками на руку уснувшей девушки – она в последний момент успела очнуться и отодвинуться, вызвав возмущенное ворчание в глотках и разочарование на обросших, бледных лицах, полускрытых обрывками намотанных на головы и тела тканей.
Где-то неподалеку должен быть тоннель, ведущий к местам размещения этой шутовской армии в обносках. Патрули изображают все новые и новые Вольные, словно и впрямь каждому из них хочется насладиться кратковременной властью. А вот стационарные огневые точки в углах помещения обслуживают три чередующихся смены повстанцев – гораздо более дисциплинированных и тихих, непохожих на своих говорливых, постоянно грязно ругающихся между собой соратников. Выходцы из сил обороны куполов?
Осторожно подняв глаза вверх, парень чуть заметно сморщился. Левый глаз практически скрылся под отеком и ничего не видел. Хорошо, хоть правый еще мог быть полезен.
Несколько небольших окон в верхней части стены едва пропускали внешний искусственный свет, ровно рассеивающийся в полумраке зала. Интересно, есть ли окна на противоположной стороне? Сделав вид, что потягивается, страж осмотрелся по сторонам. Более никаких окон – затянутые пластиком стены, холодный пол из прессованных блоков, два тщательно охраняемых Вольными входа.
Рука парня непроизвольно дернулась – Шед все более отдалялась от материнской планеты, и контроль начинал возвращаться к прежнему владельцу. Мастер поспешно прикрыл глаза и расслабился, оставляя свое сознание сторонним наблюдателем – еще какое-то время можно присмотреть за происходящим, даже если сам курсант и не обратит внимания ни на что интересное.
Поздно расслабился. Буквально за доли секунды до этого страж очнулся и, ощутив свое собственный разум лишь придатком к ставшему чужим телу, с истошным криком дернулся в сторону, опрокидывая себя и щуплую девушку, с которой был скован вместе.
Заметив, как к полностью дезориентированному корчащемуся на полу курсанту рванули сразу два патруля, мастер мысленно закатил глаза и приготовился тщательно запоминать – его неторопливость явно будет стоить парню жизни. Отведенное Теням для принятия решения время истекает через несколько часов, и первый кандидат «на вылет» у Вольных уже есть. Остается надеяться, что за оставшиеся до полного разрыва контакта минуты удастся узнать что-то полезное.
Радостно гогоча, Вольные отстегнули бьющегося в истерике стража от напарницы, поспешно отползшей в сторону своих товарищей, и потащили к одному из выходов. Скрывавшийся за дверью коридор без окон сделал ряд поворотов, прежде чем вывести повстанцев к изуродованному шлюзовому помещению – мало того, что блокирующая вход в тоннель дверь присутствовала лишь в виде оплавленных фрагментов, так еще и в центре примыкающей к ней стены зияло огромное обугленное отверстие. Именно в него и потащили притихшего курсанта, кое-как начавшего перебирать ногами и более не висевшего мертвым грузом в жестких руках Вольных.
