во дворе ванночку для птиц, на которой повисли увядшие лианы. Входная дверь дома висела на петлях, тьма за гранью зловещей и сливающейся.
Именно тогда Кэбот увидел, что он не один.
Из одного пыльного окна наверху на него смотрело белое лицо. Его глаза были черными и блестящими. Он чуть не упал, пятясь назад. Фигура наверху начала яростно бить руками по окну.
— Черт, — сказал Кэбот и побежал обратно к грузовику.
Он забрался внутрь и заперся, и только тогда снова задышал.
Теперь его трясло сильнее, чем Блейна, все внутри него стало рыхлым и жидким. Он знал, как это работает. Он точно знал, как они работают. Парень был ценен для Хэллвилля. Им нужны были молодые и сильные, потому что они могли рожать детей, а Хэллвиллю были нужны дети. Им нужно было следующее поколение, иначе все было кончено. К следующему дню рождения ему самому исполнится шестьдесят, а дни его деторождения давно закончились. Он был таким же бесплодным, как и все остальные. Не такой ценный, как парнишка. Он не был стар, но старость приближалась, а когда ты больше не приносишь никакой пользы в Хэллвилле, тебя сажают в грузовик.
Поэтому и появились патрули.
Им нужны тела. Они нашли всех, кого могли, и привели их. Затем Совет решил, полезны они или нет. Многие из них были полезны. Люди с профессиями: врачи, плотники, каменщики, инженеры. Но остальные… алкоголики, наркоманы, старики, тунеядцы, преступники, больные… они не прошли отбор, и их загрузили в кузов грузовика и отвезли в город-призрак. Это осчастливило Червивых.
А теперь Кэбот облажался.
Он потерял парня.
Совету это не понравится. Он думал о том, чтобы позвонить, но боялся. Он будто слышал Чама: Ты потерял пацана? Что ж, это настоящая пизда, Кэб. В следующем месяце он собирался жениться на Лесли Рул. Держу пари, у них бы родились красивые дети. Ну что ж. Дерьмо случается. Скинь свой груз и возвращайся. Совет захочет поговорить с тобой.
Дерьмо.
Совет захочет поговорить с тобой.
— К черту, — тихо сказал Кэбот.
Он вытащил из стойки дробовик и наполнил карманы дополнительными патронами.
Он собирался туда.
На кладбище Мэттаванa.
Он собирался найти парня.
* * *
Ночь и туман.
Кэбот двигался сквозь туман, понятия не имея, куда идет. Это была глупая затея, и он знал это, но возвращаться с пустыми руками… ну, это просто не вариант. Он прошел через заборы, покрытые черной плесенью, пересек заросшие дворы, где детские пластмассовые игрушки, обесцвеченные мрачным потоком лет, были запутаны в сорняках. Он скользил по рядам гниющих домов с разбитыми окнами и крышами, покрытыми плесенью.
Все идет нормально.
Он рассеял темноту фонариком, луч которого отразился от клубящегося тумана. Иногда он видел очертания. Иногда это были просто деревья или кусты, а иногда — что-то другое. Он пользовался фонариком экономно, включая его и так же быстро выключая. Червивыe были там. В Мэттаване было темно, его освещали только туман и бледный лунный свет, просачивающийся сквозь него. Свет любого рода привлечет их сразу, как уличный фонарь мотыльков. Им не очень нравился свет, но когда они его видели, они знали, что это означает добычу.
Кэбот попытался сосредоточить свои мысли, попытался придумать какой-то план.
Куда бы пошел пацан? Он жил где-то в этой сточной канаве, только он никогда не особо разбирался в том, где это было. А что случилось в грузовике? Неужели он все это спланировал, или вид этого места просто взволновал его?
Он не мог знать, что мы едем в Мэттаван. Никто его больше так не называет. С тех пор, как он умер, это просто город-призрак.
Но на это не было времени.
Кэбот тут же решил, что все, что он может сделать, это обойти территорию, все обдумать, а затем направиться к грузовику, прежде чем он станет чьим-то обедом. Если он не сможет найти пацана — а он почти уверился в этом — тогда он придумает какую-нибудь историю, все, что угодно, чтобы выставить себя в хорошем свете, а Блейна — в плохом.
Здравая мысль.
Кэбот двинулся по улице, заполненной ржавыми автомобилями и грузовиками. Некоторые разбились о деревья, другие вылетели за бордюр и заглохли на лужайках. У многих за колесами были кости, собранные птицами. Город был диким: живая изгородь и кусты поглощали участки, гаражи покрывались плющом, дворы тонули в зарослях сорняков и соломенно-желтой дьявольской травы. Повсюду валялись ветви деревьев.
Он продолжал двигаться, настороженно высматривая все живое… по крайней мере все, что движется. Туман все исказил. Превратил деревья в подкрадывающиеся фигуры, а пожарные гидранты — в сидящие на корточках.
Он остановился.
Сзади послышались шаги… медленные, размеренные.
Он обернулся, спрятав фонарик в карман, теперь обе руки сжимали дробовик. Он ждал за живой изгородью, готовый. В воздухе разлился теплый смрад тухлой свинины, а по лицу потек пот. Он мельком увидел ковыляющую, похожую на палку тень, тающую в тумане.
Шаги затихли вдалеке.
Кэбот подождал еще несколько минут, затем снова двинулся. Скрытный, бдительный, его мускулы были напряжены, как струны пианино, кровь пульсировала в жилах. Он передвигался по травянистым лужайкам, желтым тротуарам, покрытым сырой листвой. Туман вокруг него был влажным и холодным, он двигался, кружился, обволакивал. Его сердце колотилось в горле, в висках.
Слева хрустнула ветка.
Он застыл, не зная, идти вперед или назад.
Теперь послышался царапающий звук… как будто что-то острое скатилось по капоту машины.
В воздухе витал приторный и сильный запах гниющего сена, и он становился сильнее с каждой секундой. Он смахнул пот с лица и облизнул сухие, как бумага, губы. Мир вокруг него был окрашен туманом в серый цвет. Сучья деревьев скрипели на ветру. Он огляделся, вглядываясь сквозь пелену тумана, в ужасе от того, что он может увидеть нечто, приближающееся к нему.
Вонь стала невыносимой.
Он повернулся, готовый бежать, готовый сдать свою позицию, сделав безумный рывок к грузовику, а затем…
Кто-то стоял не дальше десяти футов.
Сначала Кэбот даже не был уверен, что смотрит на мужчину. Он был одет в черное пальто, покрытое мхом, его спина была искривлена, а тело искажено, он выглядел как мертвое корявое дерево, растущее из заросшей сорняками почвы, его костлявые руки были похожи на ветки, а лицо было скручено, как сосновая кора.
— Пожалуйста, друг, — сказал он хриплым голосом. — Я так голоден, очень голоден…
Червивый.
Кэбот просто ждал там, с дробовиком в кулаках.
— Отойди от меня, — сказал он.
Червивый потащился вперед, радостно улыбаясь. Его лицо раскололось, ткани разорвались, а сухожилия торчали, как сухие корни. Его глаза были пустыми и белыми, окаймленными красным, рот был открыт, обнажив ямки на деснах и черные зубы. Темная слизь сочилась с его губ, словно текучий сок.
Кэбот выстрелил в него.
Он попал ему в живот и чуть не разорвал пополам. Но то, что осталось, вроде вязкого розово-серого мяса, продолжало ползти в его направлении.
Кэбот побежал.
Он забежал
