− Передумать?! Ни за что на свете!
− Вот и договорились. Теперь марш в машину, нужно приготовиться к полёту.
Весь остаток дня слуги помогали нам загружать складские отсеки корабля провизией. Королевский художник скрупулёзно вырисовывал золотой краской на его борту «Мой принц!». Женщины, помогавшие нам, закрепляли на стенах, полученные мной подарки, награды. Я им не мешала, но решила при удобном случае всё убрать. К чему в отсеке управления причудливые чучела птиц, причём исключительно самых искусственных, изящные хрупкие вазы, невянущие цветы, драгоценные камни?
От живого букаруса – зверка, похожего на миниатюрного дельфина с лапами и горбом на спине я отказалась бесповоротно, мотивируя тем, что не смогу обеспечить ему должный уход. Почитатели букарусов – как символа удачи, мудрости и долголетия – вошли в мое положение и больше не приставали со своим зверем.
Последняя ночь на Дарьяндесе была не для сна. В эту ночь состоялся праздник в честь Нацтера. Король и королева не отходили от меня ни на шаг. Братья всё время были вместе. Имя «благословенной Дарьяном» − то есть Лануф – не произносилось вслух, только эти два слова, обозначающие моё присутствие, вместе с пожеланиями мне и Нацтеру счастливого пути, здоровья, удачи и прочее.
− Пусть да прославятся ваши имена! – начинал кто−нибудь из празднующих, а другие подхватывали: − Пусть миссия «благословенной Дарьяном» будет легка, как горб букаруса! А к Нацтеру навеки приклеятся удача и счастье, будто они листья липкой путаницы. Да, будет путь – пухом, а земля – морской пеной!
И воздух содрогался от радостных криков. Люди будто соревновались за то, кто выскажет лучшее пожелание нам в дорогу.
Рассвет наступил удивительно быстро. Я так привыкла к этим людям, что сердце сжималось в печали. Может быть, я никогда их не увижу. Как не жаль, но судьба свела меня с ними: с королём и королевой, чьи имена находились в забвении для своих подданных, пока они не передадут власть Иштеру – это должно было состояться незадолго до нашего отлета.
Попрощаться с королевскими учёными – молчаливыми, сосредоточенно думающими над вопросами, которые сами себе поставили, даже в самый разгар празднества.
С королевским лекарем, любящим для поднятия настроения принять внутрь несколько капель дурман травы. Благодаря ему, несчастный палец на моей левой руке был практически полностью исцелён. Лишь восемь белых шрамов напоминали о страшном «подарке» паучьего султана.
Были мне знакомы многие из слуг и служанок, королевские садовники и охранники, артисты, поэты, певцы… Все эти люди достойны занять место в моих воспоминаниях, которые будут согревать душу в дальних странствиях, когда промозглый космический холод будет пытаться проникнуть через оболочку корабля с единственной целью − уничтожить в нём жизнь.
Когда с неба исчезла последняя звезда, все представители королевской элиты собрались в тронном зале. Король должен был возложить на голову принца корону, а к его ногам сложить свои полномочия.
Это было величественное и трогательное зрелище. В зале стояло многоголосое эхо собравшихся, обсуждающих большей частью не сплетни или свои проблемы, а вопросы, связанные с проведением церемонии. Музыканты настраивали инструменты, готовясь поразить слушателей маршами и королевским гимном. Танцовщицы под общий шум корректировали свои движения, много раз повторяя сложные па.
Я появилась в зале за несколько минут до начала церемонии. Увидев, меня на мгновение воцарилась тишина, словно присутствующие испугались, что я тут же побегу к королю и выложу ему все их секреты. Затем беспокойство прошло, и их дела вошли в прежнее русло.
Я рассматривала людей, одетых строго, но элегантно, даже шуты и клоуны были в одноцветных костюмах с бабочками. На дамах, которые не годились в невесты будущему королевичу, сверкали украшения, их причёски поражали не только разнообразием цвета волос, но и экзотическими формами с вплетенными в локоны цветами, лентами, бусами, перьями, серпантином и прочими привлекающими взгляд предметами, но косметики ни на одной из них не было.
Нацтер в стороне что−то объяснял одному из организаторов церемонии. Видимо его указания были ценными, так как тот время от времени кивал головой, выдавая редкие короткие фразы.
Потом, подойдя ко мне, Нацтер сообщил:
− Нам отводится место справа от трона. Мы должны быть там, через две минуты начнётся церемония.
− Тогда идём, − согласилась я.
Все спешили занять свои места. Волнение в зале возросло.
Седой старец с длинными кудрявой бородой, стоявший у самой двери, вдруг поднял руку, и все замерли. Прекратилась беспокойная ходьба бесчисленных ног и шелест платьев.
Двери распахнулись бесшумно. Я затаила дыхание.
Первыми вошли в зал король и королева. Они грациозно под торжественный гимн дошли до золотого, обитого по краям красным атласом трона, и остановились.
Оба были одеты в королевские мантии с золотистыми и чёрными пятнами – под леопарда, с воротниками из алых – у короля и белых – у королевы, перьев. Король сел на трон и принял правой рукой от подданного символы королевской власти: державу. Другой подданный возложил на его голову алмазную корону. Королеве вручили меч, и она осталась стоять по правую руку от супруга. На их лицах и лицах подданных застыло выражение торжественного ожидания.
Я старалась ни о чём не думать, боясь глупой мыслью нарушить величие и красоту церемонии. Всё чаще мой взгляд обращался к открытой двери. Двери, за которой через весь коридор пролегала зелёная ковровая дорожка с широкой золотой каймой по краям. Именно по ней минуту назад шла королевская чета, а теперь медленно и грациозно в сопровождении танцующих балерин в белых пачках, танцовщиц в длинных платьях, а также двух нарядным мальчиков – пажей, шествовал принц Иштер.
Гимн, наконец, закончился, и в этот самый момент в зал вбежали первые танцовщицы. Все захлопали в ладоши. Когда появился принц, аплодисменты стихли, люди зашевелились в почтительном поклоне. Поклонился Нацтер, когда брат поравнялся с ним, затем я.
Принц одарил нас мимолетным взглядом, избегая в этот торжественный момент оказывать кому−либо больше внимания, для этого всегда будет другое место и время.
Понять, что он чувствует, мне было сложно, но думаю, он гордился собой не меньше, чем я им.
Иштер был прекрасен, как и подобает принцу: в строгом белом костюме с коротким алым шлейфом позади, он напоминал жениха, спешащего к алтарю.
− Приветствую тебя, принц Иштер! – такими словами встретил его отец, продолжая сидеть.
Принц молча поклонился.
− Готов ли ты выполнить волю Дарьяна и отречься во славу Королевства от своего имени?
− Готов, если вы, обретя имена свои не отречетесь от сына и не оставите его без совета вашего и поддержки в трудный час, − гордо отвечал принц.
− Пока я жив мой совет и любовь будут с тобой, − король поднялся.
После молвила королева:
− Моё сердце принадлежит тебе сын мой, и, если потребуется моя жизнь, я с радостью положу её к твоим ногам.
Выждав небольшую паузу, принц произнёс:
− С этого часа я принимаю слова ваши за клятву.
Король подошёл к сыну.
− Возлагаю к ногам твоим державу мою, − сказал он, положив перед ним символ власти и могущества, отступая на шаг, продолжил: − Пусть воля твоя будет непреклонной и глас Дарьяна ведёт тебя дорогой мудрости и справедливости.
С этими словами он снял корону и тоже положил её к ногам сына. Иштер перешагнул через державу.
− Пусть исполнятся слова твои.
Принц сделал шаг к трону, перешагнул корону и остановился.
− Отныне ты, отец мой и имя твоё Фроуд. Да будет так!
− Да, будет так! – ответил король и отошёл в сторону.
Тут на сцену вышла королева. Она спустилась по ступеням к сыну, и, остановившись перед ним, торжественно произнесла:
− Пусть не дрогнет рука твоя, если кто−то решит попирать ногами твоё королевство. И пусть враг всегда будет у ног твоих и кротостью своей превосходит руку, дающую тебе этот меч.
