В чем-то он был прав.
– Ладно, – согласилась я. – Но тут довольно пересеченная местность. Не очень-то хочется подводить корабль слишком близко к этим скалам.
– Нам ведь придется прыгать?
– Да, придется.
Высота составляла метров двадцать. По какой-то необъяснимой причине идея ему понравилась.
– Воспользуемся челноком, – сказал он. – По крайней мере, я воспользуюсь.
– В смысле? Мы ведь оба туда собираемся?
На его лице загорелась знакомая озорная улыбка.
Власть иллюзий основана прежде всего на следующем: люди склонны видеть то, что они ожидают увидеть. Если явление не поддается однозначной интерпретации, будьте уверены: аудитория извлечет готовые выводы из своего коллективного кармана. Это простая истина, лежащая в основе фокусов, а также политики, религии и обычных человеческих взаимоотношений.
Великий Маннгейм
Из переговоров:
«Белль-Мари» – Челнок
День миссии 32
Время 07.17
Челнок: Я в пути, Чейз.
«Белль»: Время полета составит четыре с половиной минуты, Алекс.
Челнок: Соответствует бортовым данным.
«Белль»: Будь осторожен при выходе. Шагай прямо в шлюз. У тебя ведь есть генератор?
Челнок: Да, Чейз, у меня есть генератор. И лазер.
«Белль»: Когда ты окажешься внутри, мы потеряем связь.
Челнок: Знаю.
«Белль»: Значит, нужно вести себя крайне осторожно.
Челнок: Чейз, мы об этом уже говорили. Я буду осторожен.
«Белль»: Не забудь, что ты должен вернуться на челнок через полтора часа после прибытия. Если за это время я не увижу тебя, приду сама.
Челнок: Не бойся, дорогая. Я выйду и помашу тебе.
«Белль»: Не нравится мне все это, Алекс.
Челнок: Спокойнее. Все отлично. Ты дала указания искину?
«Белль»: Да. На борт никто не проникнет. А если все же попытается, мы ускоримся, и его просто отшвырнет.
Челнок: Очень хорошо. Вряд ли стоит волноваться, но все-таки…
«Белль»: Лучше перебдеть, чем недобдеть. (Пауза.) Нужный люк – по правому борту.
Челнок: Жаль, что нельзя открыть причал. Мы бы просто завели «Белль» туда.
«Белль»: Здесь уже много столетий нет энергии, Алекс.
Челнок: Ладно. Приближаюсь.
«Белль»: Не забудь привязаться.
Челнок: Это не так важно. Мне надо только высунуться из шлюза – и люк рядом.
«Белль»: Будь любезен, сделай так, как мы договаривались.
Челнок: Когда-нибудь ты станешь доброй тетушкой.
«Белль»: Я уже чья-то тетушка.
Челнок: Не удивлен.
«Белль»: Алекс, когда ты окажешься на поверхности, Белль слегка отведет челнок назад.
Челнок: Ладно. Я на месте.
«Белль»: Контакт?
Челнок: Именно так, Чейз. Начинаю разгерметизацию.
«Белль»: Поняла тебя. Имей в виду: искусственной гравитации на астероиде нет.
Челнок: Знаю.
«Белль»: И обслуживания тоже долго не было. Смотри, за что хватаешься.
Челнок: Я всегда смотрю, за что хватаюсь.
«Белль»: Будь серьезнее, Алекс. На этой штуке есть солнечные батареи, с некоторой долей вероятности может быть и электричество. Порой случаются и более странные вещи.
Челнок: Понял тебя.
«Белль»: Любой металл может быть опасен.
Челнок: Хватит волноваться, красавица. Ты говоришь так, будто я никогда ничем подобным не занимался.
«Белль»: Унылое место.
Челнок: Люк открыт. Я привязался и иду.
«Белль»: Ты все взял?
Челнок: Может, хватит?
«Белль»: Ты расплачиваешься за то, что бросил меня тут.
Челнок: Вышел из челнока. Нужно перепрыгнуть сантиметров пятьдесят.
«Белль»: Хорошо.
Челнок: Думаю, у меня получится.
«Белль»: Надеюсь.
Челнок: Я на поверхности. Отвязываюсь.
«Белль»: Втягиваю фал назад.
Челнок: Приближаюсь к люку.
«Белль»: Я тебя вижу.
Челнок (Пауза): Чейз, он открывается вручную.
«Белль»: Аккуратнее… Вряд ли сработает после стольких лет…
Челнок: Подожди… Нет, все нормально… Открыто. Вхожу.
«Белль»: Очень хорошо, Алекс.
Челнок: Я внутри шлюза. Пытаюсь открыть внутренний люк.
«Белль»: С той стороны может оставаться воздух.
Челнок: Похоже, нет. Открывается.
«Белль»: Не забывай, что воздуха у тебя на два часа. И я хочу видеть тебя у шлюза через девяносто минут. Хорошо?
Челнок: Вошел. Я в туннеле, Чейз.
«Белль»: Подтверди мою последнюю просьбу.
Челнок: Что?
«Белль»: Ты должен вернуться через полтора часа.
Челнок: Без проблем.
«Белль»: Повторяй за мной: «Я вернусь через полтора часа».
Челнок: Я вернусь через полтора часа.
«Белль»: Что ты видишь?
Челнок: Ничего, кроме камня.
«Белль»: Все правильно. Это сервисный люк. Обычно все входят и выходят через причальную зону.
Челнок: Туннель уходит вперед метров на двадцать, а потом изгибается. Дальше ничего не видно.
«Белль»: Перемещаю челнок.
Челнок: Ладно, увидимся через полтора часа.
«Белль»: Алекс, ты начинаешь пропадать.
О Одиночество! Где то очарованье,
Что в образе твоем узрели мудрецы?
Уильям Купер
Из дневников Алекса Бенедикта
Само собой, я пребывал в невесомости, обутый в магнитные башмаки, но все равно мне казалось, будто я наполовину плыву. Я так и не научился в них ходить. Как утверждают знатоки, новичок испытывает непреодолимое желание полетать. Ко мне это точно не относится. Я старался вести себя как можно осторожнее. Не люблю невесомость – мне сразу становится плохо, я теряю ориентацию, не понимаю, где верх, а где низ.
Я прошел через шлюз, не в силах избавиться от мысли, что меня поджидает Тери Барбер с бомбой. Сознавая, что это лишь плод моего воображения, я все же с облегчением вздохнул, когда открылся внутренний люк: он вел в длинный пустой коридор.
У меня был генератор, так что без электричества я не остался бы. Еще я взял с собой черный маркер, чтобы не заблудиться, и скремблер. Мне никогда не приходилось им пользоваться, но я знал, что при появлении Барбер выстрелю не раздумывая.
Коридор был прорублен в толще камня. Включив наручный фонарик, я поставил его на минимальную яркость, подумав, что так у меня меньше шансов стать мишенью. После этого я двинулся вперед. Метров двадцать коридор шел прямо, затем изгибался. Я завернул за угол, убежденный, что где-то неподалеку меня подстерегает вооруженный безумец. Сейчас мне кажется, что в тот миг я совершил самый отважный поступок в своей жизни.
Серые стены туннеля тускло поблескивали. Вдоль пола и потолка тянулись полосы, когда-то дававшие свет.
Туннель постоянно поворачивал, поднимался и опускался, так что прямая видимость редко составляла больше двадцати-тридцати метров. Идеальное место для засады. Не спрашивайте меня, почему поворотов было так много, – мне казалось, что логичнее прорубать прямой проход в камне. Но что я, собственно, об этом знаю?
Было бы неплохо, если бы я мог не только видеть, но и слышать. Но в этом вакууме передо мной могла свалиться целая тонна кирпича, и я бы даже не узнал об этом. Я шагал, касаясь ладонью стены, в надежде ощутить вибрацию от малейшего движения. Но я прекрасно понимал, что лишь выдаю желаемое за действительное.
Мне попались три или четыре двери, выглядевшие не слишком многообещающе: я не стал пытаться их открывать. Было несколько перекрестков, но поперечные туннели выглядели ничуть не интереснее моего. И еще на пути мне встретились два люка – к счастью, открытых.
Наконец туннель разветвился. Я оставил метку и пошел направо.
Я уже слегка расслабился, когда, свернув в очередной раз, увидел свет. Я едва не выпрыгнул из скафандра. Но это было лишь отражение от металлического листа, который, в свою очередь, оказался открытой дверцей какого-то шкафа.
Путь мне преградил еще один люк, закрытый и никак не реагировавший на все попытки его открыть. Обычно это означает, что с другой стороны люк подпирается воздухом, но этот, похоже, попросту заклинило от времени. Я повозился с минуту, а потом проложил себе дорогу с помощью лазера.
Коридор продолжался и по другую сторону. Я миновал ряд складских помещений, заполненных шкафами, коробками и ящиками с запчастями, постельными принадлежностями, кабелями, инструментами, электронным оборудованием. Судя по всему, покидавшие станцию канги не потрудились ее очистить. Понимали ли последние из них, что сюда никто больше не вернется?
Часть вещей плавала в невесомости – скамейки, стулья, крепежные детали, затвердевшая ткань. Их окружало облако мелких частиц, которые могли быть чем угодно – остатками полотенец, одежды, фильтров или еды. Все это парило возле одной стены, – видимо, она находилась на внешней стороне орбиты станции.
Так продолжалось где-то три четверти часа. Но вот наконец я прошел через последний люк. Каменные стены сменились обшивкой, дерево которой превратилось в твердую, сухую, бесцветную массу. Пол был покрыт ковром, но магнитные башмаки все равно оставляли на нем дыры. Я подошел к нескольким двустворчатым дверям, одна из которых была открыта. Войдя в нее, я с радостью увидел, что нахожусь на самой станции. Вместо люков по обеим сторонам коридора начали появляться двери. Открыть их было нелегко, но через некоторые все же удалось пробиться. В одном из помещений был оборудован тренажерный зал с беговой дорожкой, брусьями и еще несколькими снарядами. В другом я обнаружил пустой бассейн с сохранившимся трамплином.
