– Начинаю подробный просмотр, – объявила Белль. – Это займет несколько минут.
– А пока нет никакого смысла тут торчать, – заметил Алекс.
– Давай подождем, – возразила я, – пока не выясним, куда двигаться дальше.
Белль просияла и торжествующе подняла кулак:
– Есть! В дневнике, куда она заносила идеи для очерков и программ.
– И что там говорится? – осведомился Алекс.
– Роман Хопкин. Знакомо вам это имя?
– Нет.
– Давний друг Уайт. Историк. Судя по всему, бо́льшую часть времени он тратил на исследования для нее. Так или иначе, это он обнаружил Чай-Понг. В тысяча триста пятьдесят седьмом.
На экране появился дневник:
11.03.1364
Хопкин нашел еще одну. Сколько еще в космосе заброшенных кангских станций? По его словам, она находится возле Баку-Кона, в пыльных объятиях, как он выразился, одного из газовых гигантов системы. Впрочем, он любит преувеличивать. Он говорит, что скоро станция упадет в атмосферу, и думает, что это случится в течение ближайших нескольких столетий. По-видимому, ее забросили две тысячи лет назад. Хопкин утверждает, что ее, похоже, покидали в спешке, бросая все. Настоящий микрокосм кангской культуры того периода. Через месяц он возвращается. Обещал, что я полечу с ним.
Я перечитала запись несколько раз.
– Нэнси Уайт, – продолжала Белль, – была единственной, кто часто покидал пределы планеты, если говорить о пассажирах «Поляриса». Как известно, она видела мир в космической перспективе и прославилась главным образом тем…
– Это можно пропустить, Белль. Станция кангов – выдающееся открытие. Почему мы не слышали о ней раньше?
– Хопкин погиб три месяца спустя.
– Еще одно убийство? – спросила я.
– Вряд ли. Он погиб, спасая женщину, которая пыталась покончить с собой, спрыгнув с эстакады. Женщина перелезла через ограждение, и Хопкин хотел ее остановить. Похоже, она сцепилась со своим спасителем и утащила его с собой.
– А Нэнси Уайт никому не сообщила об открытии второй станции кангов, – добавила я.
– Белль, – спросил Алекс, – где находится Баку-Кон?
На одном из экранов вспыхнула карта звездного неба. Мы увидели Дельту Карпис, а дальше, на расстоянии в сорок пять световых лет, – мерцающий яркий огонек.
– Все просто, – сказал Алекс.
Белль посмотрела на него.
– Алекс, – сказала она, – у меня есть для тебя сообщение. От Джейкоба.
– От Джейкоба? Давай посмотрим.
Она вывела текст на экран:
Алекс, я получил послание от некой Кори Чалабы из фонда «Эвергрин». Как я понимаю, ты ее знаешь. По ее словам, женщина с фотографии пришла взглянуть на экспозицию. Больше она не сказала ничего, лишь попросила меня передать сообщение и связаться с ней. Полагаю, тебе известно, в чем дело.
– Тери Барбер.
Алекс кивнул:
– Ей хочется знать, не попытается ли Барбер украсть артефакт.
– Что ты собираешься ей ответить? – спросила я.
– Думаю, тут ничего страшного. Артефакт лежит в той витрине уже шестьдесят лет. Барбер наверняка поймет, что кража лишь привлечет к нему внимание. Нет, опасность не в этом.
– Ты про Баку-Кон?
– Именно. Она решит, что мы все знаем. Что мы все выяснили.
– И будет поджидать нас, когда мы туда доберемся?
Он откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди:
– А разве ты не поступила бы так же?
Баку-Кон. Бело-голубая звезда класса В, температура на поверхности – двадцать восемь тысяч градусов Кельвина. Судя по каталогу, звезда была относительно молодой, возникнув всего двести миллионов лет назад. Как и у Солнца, у нее было девять планет. Казалось, здесь имел место точный математический расчет: газовыми гигантами были первая и последняя планеты, а также третья, четвертая и пятая.
Ближайший к звезде гигант вращался по вытянутой эллиптической орбите, в буквальном смысле слова проходя через атмосферу Баку-Кона. Вряд ли канги основали бы там станцию.
Обычно базовую станцию размещают поближе к солнцу, чтобы по максимуму использовать его даровую энергию. С другой стороны, никому не хочется напяливать на себя защитную оболочку весом в тонну, чтобы защититься от радиации.
– Третья, – сказала я Алексу.
Найти базовую станцию после того, как она законсервирована, – непростая задача. Если станция не освещена и не подает сигналов, ее нелегко отличить от тысяч прочих камней, вращающихся вокруг любой крупной планеты. Пришлось действовать по методу исключения. Приближаемся к очередному кандидату, ищем антенны, тарелки, солнечные батареи и все такое прочее, вычеркиваем его из списка и перемещаемся к следующему. На это может уйти много времени. Так и вышло – дни и ночи начали сливаться воедино.
Жизнь на борту превратилась в рутину. Алекс погрузился в труды Уайт: Белль могла что-нибудь пропустить, и он надеялся это найти.
– Она излагает разные истории, – поведал он. – Например, такую: в детстве она жила на Окраине вместе с отцом, и однажды во время полного солнечного затмения обе луны выстроились в ряд. Это случается крайне редко, иногда раз в несколько тысячелетий. Но тогда стоял тысяча триста тридцать восьмой год, и событие должно было повториться всего четырнадцать лет спустя. Они беседовали о том, где будет в тот момент каждый из них. Нэнси сказала, что хочет снова оказаться вместе с отцом, даже взяла с него обещание. Но отец умер за два года до события. И вот она рассказывает, как наблюдала затмение одна – во всяком случае, без него.
Кивнув, он отхлебнул кофе из чашки.
– Трудно поверить, – сказала я, – что такая женщина могла участвовать в заговоре.
– Именно такая женщина и требовалась.
Мы медленно двигались среди летящих по орбите камней самых разных размеров – от мелкой гальки до астероидов, вдвое крупнее нашей большой луны. Планеты сформировались недавно и продолжали выбрасывать в окрестный космос газ, а также всевозможный мусор. Роман Хопкин не преувеличивал, говоря о «пыльных объятиях». Осмотром, естественно, занималась Белль – мы лишь глядели в иллюминаторы. У нее это получалось куда лучше, чем у нас, ведь она могла обследовать целые скопления небесных тел одновременно. Если бы этим пришлось заниматься мне с Алексом, мы торчали бы там до сих пор.
Нам понадобилось чуть больше недели.
Белль разбудила меня среди ночи, сообщив, что поиск завершился успешно.
– Вероятность – девяносто девять процентов, – добавила она.
Это был большой бесформенный астероид, испещренный трещинами и кратерами. На его поверхности торчали антенны, датчики и солнечные батареи. Астероид снабдили не менее чем шестью позиционными двигателями: видно было даже, где от него отрезали часть, чтобы облегчить доступ к причальным отсекам.
– Никаких следов другого корабля? – спросила я.
– Ответ отрицательный, Чейз.
Прибавлять, что здесь очень легко спрятаться, она не стала – все и так было ясно.
– Ладно, Белль. Расположи корабль в одном километре от базовой станции. Направление и скорость – те же, что у нее.
– Слушаюсь.
На базовых станциях причальные люки всегда широко открыты навстречу прибывающим кораблям. Проскальзываешь внутрь, швартуешься, выходишь через туннель – и ты на станции. Больше ничего не нужно. Как на Меривезере.
Но сейчас перед нами был лишь висящий на орбите астероид. Никакие люки не открылись при нашем приближении, никто не сообщил нам о достоинствах ресторана «Вон-Ти», не зажегся ни один огонь.
Похоже, станция всегда была повернута к планете одной и той же стороной. Я видела люки, разбросанные по ее изрытой кратерами поверхности. Большинство их предназначалось для доступа к датчикам, антеннам, телескопам и солнечным батареям. Сервисные люки: следовало ожидать. Возле причалов я нашла нечто вроде главного входа, который вел прямо в вестибюль.
Нам требовались запасные кислородные баллоны. И лазер, на тот случай, если шлюзы не работают.
Если Барбер пробралась туда, она наверняка уже знала о нас: не было никаких шансов пробраться мимо нее незамеченными в четыре часа утра. Я решила дать Алексу поспать, но к себе в каюту возвращаться не стала. Если что-то случится, лучше быть на мостике.
Несколько часов спустя появился Алекс и первым делом спросил, не обнаружила ли я следов Барбер. Нет, ответила я, все спокойно.
– Хорошо, – кивнул он. – Может, все обойдется.
Я показала ему один люк, – казалось, им можно было воспользоваться.
– Нет, – нахмурился он.
– Почему? Идеальный вариант.
Алекс указал на сервисный люк, спрятавшийся среди трещин возле дальних антенн:
– Вот этот.
– Алекс, он слишком далеко от причала. Нам придется пробираться через служебные помещения.
– Совершенно верно.
– Но почему?
– Если Барбер здесь, она думает так же, как и ты. И ожидает, что мы воспользуемся люком у причала.
В чем-то он был прав.
– Ладно, – согласилась я. – Но тут довольно пересеченная местность. Не очень-то хочется подводить корабль слишком близко к этим скалам.
