— Хозяйка Алоизия, — прошептал Состель Роуну, — танцовщица и очень умная женщина.
— Замечательно, — восхитилась она. — Такое прекрасное зрелище времен примитивного дикарнства! В какой-то момент я даже испугалась, не потеряете ли вы самообладания и не загрызете ли ее, — Она невольно вздрогнула и улыбнулась, слегка обнажив белый ряд безупречных зубов.
— Я раньше никогда не понимал древней мунзыки, — вставил какой-то мужчина. — Теперь, мне кажется, начинаю понимать…
— Он так к ней подскочил, а потом так обннял! — восхищался другой. — Это что, демонстрация тигриной хватки?
— Это всего лишь танец, — не совсем вежливым тоном ответил Роун и, повернувшись к Состелю, громко спросил: — Это ведь прилично — говорить все, что думаешь, верно?
Расценив это обращение как риторический вопрос, Состель так и не ответил, став с усердием расправлять складки на тунике Роуна.
— На вашей родине все танцуют таким образном? — спросила Алоизия, холодно улыбаясь.
— В каждом мире свои танцы. Некоторое время мне довелось жить в цирке, и моя девушка исполняла эротические танцы в пяти разных вариантах.
— Эротические? Как интересно…
Роун был рад, что наконец-то нашлась тема, которая их заинтересовала. Ему хотелось побыстрее отделаться от них и отправиться на поиски Дэзирен. Земное вино ударило ему в голову.
— Частенько это приводило к публичному совокуплению, — добавил он без всякого смущения.
— К… к… что вы сказали? — Глаза Алоизии испуганно расширились.
— А что это такое? — где-то рядом прошептал высокий тенор.
Кто-то хихикнул.
— Как собаки! Представляете?!
— В самом деле! А какого вида животное… показывало такой танец?
— Довольно красивая девушка, — подчеркнуто спокойно сказал Роун, припоминая Стеллери. — Я любил ее, — добавил он, чувствуя необходимость хоть как-то защитить память о ней.
— Да он не просто дикарь, — произнес громко голос за спиной. — Уверен, что он из низших.
Роун обернулся. Высокий, широкоплечий землянин стоял рядом, оглядывая его презрительным взглядом. У этого атлета были хорошие мускулы и крепкая грудь.
— Хозяин Хаг, — прошептал Состель, — известный атлет.
— Хаг! — визгливо выпалила Алоизия. — Какой волнующий контраст: сильнейший человек Ягмли, интересующийся древними атлетическими искусствами… и этот… первобытный мужчина…
— Пожалуйста, — начал Дарел, кладя ладонь на руку Роуна, — думаю…
— Плевать, — оборвал его Роун. — Слишком много всего у вас тут считается неприличным. И — человек, и я потею, истекаю кровью, ем и испражняюсь…
— Роун! — воскликнул Дарел. Алоизия с возмущением отпрянула назад. Состель поперхнулся.
— Пошел вон, — приказал Хаг. — Не знаю, кто тебя сюда привел, но ты не подходишь обществу цивилизованных людей…
— А в Земном Флоте нет ни грамма цивилизованности, — спокойно возразил Роун. — Интересно, что вы будете делать, когда они появятся здесь? Они же смерчем пройдутся по всем этим вашим ухоженным садикам, стеклянным зданиям и приличным манерам. Что тогда вы станете делать?
— Уверен, тридцать тысяч лет культуры помогут нам, — высокомерно заявил Хаг.
Роун сжал кулак и поднес его к самому носу атлета.
— А знаешь, что это такое? Хаг, морща нос, уставился на жилистый кулак.
— Мне кажется… древние земляне… имели какой-то вид спорта, ну, в общем, они колотили друг друга, складывая руки именно так. Это происходило в колизее, называемом Мэдисон Сквер Гарден, и победителю вручали виноградный лист… или что-то в этом роде…
Роун замахнулся и без лишних слов треснул Хага кулаком по носу, тем не менее попридержав силу своего удара. Атлет рухнул как подкошенный, утирая кровь с разбитой губы. По толпе пробежал возмущенный ропот.
— Ты… ты, тварь! — поднимаясь, злобно крикнул Хаг.
— Отлично, — радостно бросил Роун. — Ну и что, помогли тебе тридцать тысяч лет культуры?
Гости с напряжением ожидали развязки инцидента. Роун шагнул к Хату и врезал ему еще раз, теперь уже по челюсти. Тот снова свалился с полным недоумением на лице.
— Ты же атлет, — подзадоривал его Роун. — Ну, давай, вставай, дай мне сдачи!
Хаг встал и сжал кулаки, держа их перед собой, затем шагнул к Роуну и замахнулся, но Роун легко отвел мускулистую руку и нанес очередной удар Хагу в живот, когда же тот согнулся, Роун умудрился влепить еще и пощечину. Атлет грохнулся на пол и… разрыдался.
Роун наклонился, подхватил его, поставил на ноги и мягко похлопал по щеке.
— Может, тебе это и неизвестно, но слезы в драке еще никому не помогли. Да и вообще, их лучше оставить при себе, а то ведь и засмеять могут. И потом, — наставлял Роун, держа атлета ни шкирку как какого-нибудь паршивого щенка, — никто из них не станет бить так мягко, как я тебя сейчас. Они дерутся куда круче и больнее. А уж если ты упал, — он отпустил руку, и Хаг мешком свалился на стеклянный пол, — то никто поднимать тебя не станет, а ногами добавят… вот так. — И он, для примера, пнул Хага под ребра. Тот взвыл от боли и пополз прочь. Слезы градом текли по его щекам.
— Вставай! — жестко приказал Роун. — Вставай! Разозлись! Примени силу! Только это остановит меня! — Он нагнал Хага, одним движениям поставил его на ноги, а потом врезал по подбородку.
От ухоженного лица Хага не осталось и следа — одна кровавая маска.
— Дерись! — все больше и больше распаляясь, орал Роун. — Ну, дай же мне сдачи!
Но вместо этого Хаг отпрыгнул назад, в толпу, однако ее плотная стена вытолкнула его обратно, к Роуну. И тогда он впервые разглядел их лица. Даже не лица, а морды, как у голодных харонов, которые ждут момента смерти старого грасила.
— Убей его, дикарь! — рявкнул какой-то мужнина, и слюна из разинутого рта потекла на бледно-голубую надушенную бороду.
Алоизия, сверкая ошалелыми глазами, шевелила длинными, наманикюренными ногтями.
— Вцепись ему в горло! — неожиданно завизжала она на самой высокой истеричной ноте. — Выпей у него кровь!
Роун в ужасе опустил руки. Хаг наконец вырвался из круга и, рыдая, убежал.
— Хозяин, — восхищенно пробормотал Состель. — О, хозяин…
— Идем, — приказал Роун. — Где моя команда?
Он повернулся, и комната поплыла у него перед глазами. Земное вино совершенно выбило его из колеи.
— Хозяин, я не знаю, я слышал…
— Найди их! — рявкнул Роун.
Люди шарахались от него, пока он проходил в широкий холл. Полированный черный пол вбирал в себя отражение канделябров и звезд над куполообразным стеклянным потолком. Состель на всех четырех припустил вперед. Неожиданно из-за тонкой колонны появились две фигуры.
