Ференги с ужасом отпрянул, как будто Пикард оскорбил его мать.
– Исследования! Чтобы Федерация могла изучить наши торговые секреты! Украсть наше преимущество! Я знаю как такие существа как вы занимаетесь коммерцией!
Барион почти визжал.
– Под столом! Из-за спины! С большими выпученными глазами и белыми зубами со стаканом с шипучим напитком в одной руке и с плазменным кнутом в другой! Но не в этот раз! Вы типы из Федерации повернулись к Халкану спиной сто лет назад. А мы развили с ними отношения. Мы вложили в них капитал. И теперь мы будем требовать свою награду и не позволим вам украсть ее у нас. Капитан Пикард, у вас пять минут на то чтобы покинуть систему.
Барион резким жестом оборвал передачу. Видовой экран теперь показывал судно даймона в позиции у космического дока. Теперь там появился и «Первооткрыватель».
– Ференги активируют вооружение, – сообщил Слоан.
– Статус «Первооткрывателя»? – спросил Пикард.
– Нас вызывают, сэр, – ответил Слоан.
По команде Пикарда на главном экране появилась капитан Макдоналд.
– Капитан, – раздраженно сказал Пикард, – эта ситуация выходит из-под контроля.
– Я знаю, сэр. Я слышала последний разговор. Именно поэтому я думаю, что вы должны сделать то, что просит даймон и покинуть систему.
Пикард не позволил прорваться своему темпераменту, хотя он был уверен, что бетазоид Макдоналд даст ей знать, что он чувствует на самом деле.
– У даймона нет власти ни здесь ни на моем корабле.
– Фактически, капитан, есть.
Пикард уставился на Макдоналд с недоверием.
– Видите ли, сэр, я только что закончила говорить с даймоном, – продолжала Макдоналд, – Я спросила его, можем ли мы задержать эксперимент, и дать всем нам время изучить его и посоветоваться с командованием, как вы и предлагали.
Пикард взглянул на Трой. Советник кивнула, указывая что Макдоналд говорит правду. Пикард удивленно развернулся. В конце концов молодой капитан послушала его.
– Но дело в том, – продолжала Макдонлд, – что консорциум ференги, стоящий за этим исследованием, много инвестировал в этот эксперимент.
Пикард прочистил горло.
– Тогда позвольте нам открыть переговоры о соответствующей компенсации. Никакой ференги не откажется от этого.
– В этом случае да, они готовы.
Для Пикарда слова Макдоналд прозвучали примирительно.
– Не думаю что кто-либо из нас знает об ожесточенности, направленной на Федерацию, которая проросла среди ференги. Знаете ли вы, что именно нас считают ответственными за так долго продолжающуюся войну с Доминионом, за отсутствие договоров о мирных соглашениях – Бизнес был нарушен в обоих квадрантах. Прибыль исчезла. И очевидно большинство ференги теперь имеют тенденцию рассматривать нас как зануд, которые интересуются только своими собственным благосостоянием и ничьим другим.
– Нелепо, – сказал Пикард. – Это абсолютно неверно.
– Капитан, я лишь прошу вас посмотреть на это с их точки зрения. Ваше присутствие в системе Халкана, попытка… вмешательства в то, что является очень маленьким деловым предприятием ференги, это точно предел которого опасался Союз. Если вы попытаетесь вмешаться, у даймона Бариона и в самом деле есть полномочия защищать активы ференги.
Пикард почти онемел. Почти.
– Нас здесь двое, капитан. «Энтерпрайз» и «Первооткрыватель». Даже даймон Барион не настолько глуп, чтобы напасть на обоих.
Макдоналд выглядела огорченной.
– Не совсем, капитан. «Первооткрыватель» присутствует в этой системе по четкому приказу Звездного Флота, чтобы помочь нашим союзникам ференги и халканцам. По вашему собственному признанию вы должны помешать им, и насколько я могу определить, у вас нет вообще никаких приказов.
Пикарда пронзила горячая вспышка гнева. Он отмахнулся от Трой, которая обеспокоено смотрела на эффект, который производила на капитана Кристина Макдоналд. Он чувствовал, что его начинает бить дрожь, и его не заботило, видела ли это Макдоналд.
– Вы смеете заявлять мне, что встанете на сторону даймона Бариона против меня?
Макдоналд начала говорить очень быстро.
– Капитан Пикард, пожалуйста выслушайте меня внимательно. У вас нет здесь никаких полномочий. А у ференги есть. Если вы будете действовать против них, есть очень большая вероятность, что и без того напряженный политический климат на Ференгиаре совершенно отвернется от Федерации. Я читала те же самые отчеты что и вы. Мы напряжены до предела. Мы все боремся с Доминионом, Кардассией и Брином, а ромуланцы наступают нам на пятки, и если Союз Ференги также объявит нам войну, даже если они только отрежут наши линии поставки и останутся нейтральными, это будет конец Федерации. Я не желаю рисковать в этом случае, хотя и могу выказать вам свое уважение как капитану звездолета, которым я очень восхищаюсь.
Макдоналд посмотрела куда-то в сторону, на что-то на ее мостике.
– У вас всего одна минута чтобы покинуть систему, капитан. Пожалуйста, не начинайте того, что может закончиться катастрофой. «Первооткрыватель» закончил.
Пикард уставился на невозможное изображение, сменившее Макдоналд на экране: и «Первооткрыватель» и Leveraged Buyout занимали позицию для атаки.
– «Первооткрыватель» поднял щиты, – произнес из-за своей станции Слоан. – Оба корабля активируют вооружение.
Теперь Пикард онемел. Райкер встал рядом с ним.
– Ваши приказы, капитан?
Пикард ничего не сказал. Потому что в течение нескольких минут в своей продолжительной карьере у него совершенно не было идей, что он должен делать дальше.
Кирк сделал свой первый шаг с пандуса на поверхность стыковочной камеры. В отраженном свете прожекторов шаттла серебристо-зеленая поверхность мерцала. Кирку она показалась твердой, но его ботинки не произвели никакого шума, вступив с ней в контакт. Тиберий сошел с пандуса и встал рядом с ним.
– Я знаю зачем вы привели меня сюда.
Кирк выжидательно посмотрел на него. Но Тиберий не стал продолжать.
– Вы первый. Какова цель обелиска?
Кирк увидел небольшое отверстие в одной из серебристо-зеленых стен на расстоянии двадцати метров. Он направился к нему. Тиберий не отставал.
– Это клин, – сказал Кирк. – Мы можем позволить обоим Спокам поработать над деталями, но я думаю, что Халкан причина того, что наши две вселенные остались связаны, в то время как другие параллельные измерения разделяются.
Кирк перестал говорить, впервые поняв, что здесь нет эха, как будто все звуки, которые он производил, не достигали стен и пола и не отражались.
– Я тоже это слышу, – сказал Тиберий. – Точнее не слышу. Никакого эха, никакого отражения. Словно вся камера акустически мертва.
