была не знакома.
— Небольшие лесные зверьки. Не так важно. Ты мне сейчас того старика напоминаешь, что вытаскивал грайцев из воды и сажал в свою лодку.
Я смешалась и не нашла, что ответить. А Шиндари немного помолчал и продолжил:
— Он их потом съел. Очень мясо вкусное.
По коридору шли молча. Уже привычная рутина была нарушена внезапным появлением Каррига. Я привыкла к тому, что он старается не показывать носа из каюты, и ко встрече в таком составе оказалась не готова.
Доктор, судя по тому, как он вытаращился на бывшего заключенного Кнаста, тоже. Вопросов о том, куда делся его пациент, с которым мы спасались от взрывов, я избегала, и вообще целей своего появления на планете-тюрьме не раскрывала. И выпускала своего пленника из места заключения только когда была уверена, что Карриг спит в моей каюте. Но сегодня все пошло по черной дыре.
И только Шиндари наблюдал за происходящим с искренним интересом. Ну еще бы, в грузовом отсеке с развлечениями не очень, а тут такое представление!
— Это же… — неуверенно начал Карриг, но я его резко прервала:
— Не твое дело. Совершенно точно и абсолютно не твое.
Уверена, он заметил все: и силовые наручники, и станнер, с которым я не рассталась, когда вернулась на корабль. И у него наверняка масса вопросов, на которые я не намерена отвечать.
— Добрый день, доктор Карриг, — дружелюбно поздоровался Шиндари, словно встретился со старым знакомым на прогулке, а не столкнулся, провожаемый под конвоем в санблок. — Рад видеть, что с вами все в порядке. Эдемцы такие хрупкие…
— Адрен, тебе лучше вернуться в каюту, — ровно велела я, опасаясь, что бывший заключенный сейчас наговорит лишнего. — Сейчас один из тех моментов, когда лучше закрыть глаза и не видеть ничего, что может помешать тебе вернуться к прежней жизни.
— Слушай ее, доктор, она дело говорит, — радостно подхватил нергит. — У нее столько оружия на борту, что прикончить одного слишком любопытного эдемца — раз плюнуть.
Шиндари получил чувствительный тычок под ребра, но улыбаться и излучать доброжелательность не перестал. Напротив, он откровенно наслаждался представлением, изрядно истосковавшись по развлечениям в грузовом отсеке. В отличие от доктора, который и без того не отличался сильным румянцем, а сейчас и вовсе спал с лица.
— Медицинская помощь не требуется? — спросил он, старательно глядя не на меня, а на нергита. — Атмосфера Кнаста ядовита…
— Моя раса способна выдерживать и гораздо худшие условия, — доверительно сообщил Шиндари. — Легкие очистились самостоятельно в безопасной среде.
— Иди скорей, мечта трансплантолога, — я толкнула болтуна в спину, вынуждая его шагнуть вперед. — Я не собираюсь возиться с тобой весь день. А ты, док, возвращайся в каюту. Янастаиваю, что тебе нужно отдохнуть.
Карриг хотел было что-то возразить, но натолкнулся на мой выразительный взгляд и сообразительно заткнулся. Почувствовал, что сейчас судьба небезызвестных грайцев покажется ему завидной, потому как я и в хорошие дни мягким характером не отличалась, а сегодня и вовсе стоило бы отсидеться в тихом и надежно экранированном месте.
Корабельное время показывало близкий отбой, когда я наконец разогнала “пассажиров” и “ценный груз” по углам и рухнула в капитанское кресло. Все же “Оса” не рассчитана на большой экипаж, она и для путешествий в дальний космос не предназначена. Это я уже лично доработала ее до нынешнего состояния. Однако все изменения коснулись лишь ходовой и боевой частей, не затронув жилой отсек. И сейчас, после лет привычного и комфортного одиночества, я слишком остро чувствовала присутствие других людей на своей территории. Посторонних людей, от которых постоянно ждешь подвоха.
— Вселенная, почему ты создала меня такой жадной? — с чувством спросила у трассы, что снова развернулась над панелью управления, стоило мне ее коснуться. Голограмма ожидаемо не ответила, лишь вывела стандартное сообщение: “Есть варианты короче. Хотите перестроить маршрут?”.
Очень хотела, но оптимальная с точки зрения времени трасса мне, увы, не подходила.
— Встать на курс, — скомандовала я кораблю. И уже по громкой связи обратилась к “пассажирам”: — Готовность к прыжку номер один. Пожалуйста, пристегните ремни безопасности и не покидайте кают до выхода из подпространства.
Интересно, какое сейчас лицо у Шиндари, прикованного в трюме.
И какой язвительной репликой он встретит меня в следующий раз.
Возможно, в неодиночестве можно найти свои плюсы.
8
“Солянка” встретила нас бдительной службой безопасности. Хозяева станции трепетно оберегали царящее на ней беззаконие от стражей порядка. Отправив ответный сигнал, известный только своим, я спокойно пристыковалась, дождалась разрешающего сигнала и покинула кресло пилота.
— Так, — обратилась к Карригу, который напряженно рассматривал ангар “Солянки” на обзорном экране. Внешне он мало отличался от такого же на Е-13-25 и наверняка навевал не самые радужные ассоциации. О том, что здесь запросто может повториться похожая ситуация, я благоразумно уточнять не стала. — Здесь тебе лучше не светиться. Если, конечно, планируешь после продолжать жизнь добропорядочного гражданина.
— А ты? Не планируешь?
Ответа он не дождался.
— Лучше всего вообще запереться в каюте и не отсвечивать. Пока про тебя не знают, для “Солянки” ты не существуешь. И хорошо бы, чтобы так продолжалось и дальше.
Доктору пришлось смириться. К счастью, авантюризм был ему чужден, так что я могла не беспокоиться, что его понесет на поиск приключений. Местные мою “Осу” знают и не тронут, а если вдруг на нее и ее содержимое позарятся залетные чужаки… Дураков не жаль.
Убедившись, что пассажир завалился на койку и залез в галанет, я наконец занялась “грузом”.
Он сидел у стены полупустого грузового отсека, откинув назад голову и закрыв глаза. Но не спал — ясный взгляд нечеловечески ярких глаз встретил меня, едва я подошла на расстояние нескольких шагов.
— Прибыли, — объявила буднично и кинула ему сверток. — Накинь это и пойдем. С покупателем я уже связалась, нас ждут.
Шиндари не торопился выполнять указания. Разглядывал меня, чуть прищурившись, как большой хищный кот. Он казался опасным даже закованный в наручники. Я демонстративно положила руку на висящий на боку бластер.
По губам террориста скользнула ироничная усмешка.
