– Шучу я, радость, – улыбнулся Дима, и я показала ему кулак.
Мы еще обязательно поговорим о том, что меня волнует, но потом, не сейчас. Сейчас я влетала в местный лазарет, едва вспомнив, что хорошие девочки здороваются при встрече с людьми. Дима подвел меня к той самой «торпеде», в которой лежал Рома. Я несмело заглянула в окошко и всхлипнула, глядя на еще спящего умиротворенного мужчину, на котором не было и следа от ожогов.
Эскулап вежливо подвинул меня и открыл регенератор. Я застыла, жадно разглядывая мое синеглазое счастье. После протянула руку и погладила его по лицу. Слезы навернулись на глаза, когда пушистые черные ресницы дрогнули и веки медленно поднялись. Такие родные и любимые глаза затянули меня в знакомый синий омут.
– Ох, господи, – я зажала рот рукой, – Ромка.
– Инночка, – он порывисто сел, отвел мою руку от лица и провел пальцем по щекам, стирая слезы, – почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?
Взгляд Ромы метнулся мне за спину, затем снова вернулся ко мне, и я мотнула головой.
– Нет, просто я очень соскучилась, – тихо ответила я, поймав его ладонь и прижав к своей щеке.
– Дмирт, – голос Ромы прозвучал хрипло, – ты не мог бы…
До меня донесся короткий смешок Димы, и он уверенно погнал возмущающихся врачей на выход. Дверь закрылась, и мы остались наедине. Рука Ромы коснулась панели, и капсула стала шире и глубже. Затем он ухватил меня и втянул к себе, укладывая рядом.
– Рома! – воскликнула я.
– Я тоже соскучился, очень-очень, – сказал Грейн, завладевая моими губами.
– Но ты же только после такой травмы! – попробовала я возмутиться и услышала:
– Сердце мое, нужно проверить, как все работает.
Я посмотрела в наглую физиономию этого, с позволения сказать, инвалида, опустила взгляд на объект испытаний, уже жизнерадостно салютовавший мне во всей боевой красе, и усмехнулась.
– Вроде все функционирует.
– Вроде – недопустимый критерий оценки, – сказал принципиальный тайлар Грейн.
– Тест-драйв, – хмыкнула я, и крышка регенератора закрылась. Выдумщик…
Когда регенератор снова открылся, в блоке находился только Дима, дремавший в кресле и закинувший ноги на стол главного белого. На тихое шипение крышки он открыл глаза и потянулся, затем указал на одежду, лежавшую на столе, и возмущенно посмотрел на нас.
– Совесть есть? У меня медики в карцере томятся, стоны из брэновской камеры слушают.
– Почему в карцере? – удивилась я, натягивая платье.
Дима проследил за процессом моего одевания, вздохнул и отвернулся.
– А куда мне их было? Они сюда ломились, я один их напор уже не выдерживал. Не вызывать же было один из клиньев, пока вы тут регенератор раскачиваете, – усмехнулся Ардэн. – Грейн, выйти отсюда совсем не спешишь?
– Я очень соскучился, – невозмутимо ответил Рома, быстро облачаясь в комбинезон.
– Я уже тоже, – на меня многозначительно посмотрели коварным взглядом рептилоидных глаз.
– Подарю вам по резиновой кукле, – пробурчала я, осторожно продвигаясь к двери на подрагивающих ногах. – Инка у вас одна, маленькая и хрупкая, а вас, огромных озабоченных бабуинов, двое.
Дима перехватил меня, втиснул в свое тело и посмотрел сверху вниз, сияя акульим оскалом.
– И у нас есть регенератор, – с намеком произнес он. – Восстановим, починим и снова залюбим.
– Мама, – судорожно вздохнула я.
Оба озверелых аттарийца заржали, и я оказалась зажата с двух сторон. Ромины руки скользнули мне на бедра, Димины покоились на талии, и я себя вдруг почувствовала уютно и надежно. Хотя были опасения, что клаустрофобия от двух сдавивших стен тоже может случиться, но от теплых взглядов все опасения быстро развеялись, обратившись в прах.
– Не переживай, радость, – уже нежно проворковал Ардэн, – мы не навредим тебе.
– Никогда, – с улыбкой поддержал Рома. – Любимая.
– Любимая, – эхом отозвался Дима.
Ну вот что с ними делать? Умилилась на фиг до слез. Поцеловала одного, затем второго и удовлетворенно вздохнула. И все это мое!
– Тайлар командир Ардэн, – вклинился в нашу идиллию голос Симы, – медики лютуют, расправой грозят. Стучать собрались.
Мои мужчины переглянулись, слаженно вздохнули, и мы покинули медблок. Меня проводили до каюты и отправились утихомиривать бушующих медиков.
– Рома же только из больницы, – возмутилась я.
– Да на нем пахать надо, – возмутился в ответ Дима, Рома скромно промолчал, томно закусив губу и поглядывая на меня.
Возражений больше не нашлось, и мужчины, поцеловав меня, ушли в сторону карцера. Кстати, Русиной подруге Дима сам посещения разрешил, когда немного отошел, так что стонали они там на законных основаниях. Проводив их взглядом, я вернулась в каюту и огляделась.
– Сима, нас ждет большая стирка, – возвестила я, и началась подготовка к вечеру.
Хотелось отметить возвращение второго мужа домой да и просто порадовать моих бравых вояк. И вскоре в каюте сменился интерьер. Кровать временно исчезла, зато появился небольшой подиум с шестом, на котором я вертеться не умела, но потереться задом об него, поизвиваться там, вполне могла. Также появилась барная стойка. А кто его знает, куда меня вдохновение занесет. Впрочем, там же предполагалось сидеть и моим мальчикам, так что точно занесет. Сима устроила красивую подсветку, мы подобрали музыку, выбрали меню, я снова зарылась в шкафу, готовя наряд.
У нас была подготовлена и смена декораций. Из зала стрип-бара в комнату со свечами и камином, ну и шкура перед камином, разумеется. Мы прорепетировали с Серафимой, смена обстановки выходила быстрой и просто волшебной. Мальчикам было запрещено заявляться в течение дня, чтобы не мешать творческому процессу и чтобы не палили сюрприз раньше времени, потому Сима, рискуя свободой, закрыла допуск сюда даже для голографической связи.
Мои мужчины примчались, играя желваками, готовые к новым потрясениям, но я вылезла к ним, сунула в нос кулак сначала одному, затем второму, сказала, что у меня болит голова и до вечера я их видеть не желаю. Они посопели, поворчали, облапали и ушли. Я вернулась в каюту, и мы продолжили подготовку. В общем, вечера я ждала в радостном предвкушении и волнении, репетируя свои безнравственные танцы. Какие картины рисовало мое воображение – не передать. Сима все порывалась учебное пособие мне показать, но я отказалась. Сами разберемся. К примерному моменту возвращения тайларов я была во всеоружии и выдвинулась на позицию.
По задумке выходило так. Мужчины заходят, звучит музыка, мерцает подсветка. Администратор Серафима провожает их к барной стойке, наливает коктейли. Сима обработала имеющиеся у нее записи, и на подиуме на разогреве будут крутиться голограммы. У нас была разработана небольшая программа, а потом голос из ниоткуда объявляет звезду шоу – Великолепную Инессу, меня то есть. Ну и шоу начинается.
