Полет не был долгим, в общей сложности он занял чуть больше суток. «Черная молния» телепортировалась спустя два часа после того, как покинула атмосферу Ко-она и выпрыгнула уже в том секторе пространства, где пряталась на данный момент база.
Звероноиды оказались далеко позади, никаких иных объектов, могущих показаться опасными так же не выявлялось, можно было вздохнуть спокойно.
Принц отмылся, переоделся, и сидел теперь вальяжно развалившись в кресле с бокалом густого терпкого и жутко дорогого авессийского вина, получая неведомое прежде особенно острое удовольствие от жизни.
За время пути он успел рассказать капитану практически обо всем, что было с ним на Ко-оне. В общих чертах.
— Нам страшно повезло, что мы сумели выбраться, — заявил принц под конец, — Мы, определенно, родились под счастливой звездой.
— Определенно, — согласился капитан, — Ты не запамятовал ли, Айхен, зачем летал на Ко-он?
— Не запамятовал, — усмехнулся принц, — И согласись, узнал даже больше того, на что рассчитывал… И то, что я узнал очень безрадостно, Армас, как ты, должно быть, понимаешь.
— Ты не узнал ничего, кроме того, что всем уже известно. Ничего кроме того, что галактику атаковали звероноиды, и что они сильнее нас. Ничего кроме.
— А что ты хотел? — пожал плечами Айхен, поднося бокал к свету, чтобы увидеть, как темно-красный цвет вина меняется на ядовито-зеленый.
— Я хотел бы, чтобы ты отвлекся на какое-то время от мечтаний о девушке, которая заперлась от тебя в каюте и вернулся в реальность. Вспоминай, черт бы тебя побрал, подробности пребывания у звероноидов в плену. Все подробности!
— Подробности? — удивился принц, — Не было никаких подробностей. К счастью. Одно лишь могу тебе сказать — подбираться близко к этим милым существам не стоит, они отключили мой корабль как электронную игрушку, а мой корабль был не из худших. Да… был…
— Каким же образом мне удалось так легко забрать тебя с планеты? Хотелось бы верить, да почему-то не верится, что звероноиды не заметили моего невидимку.
— И правильно, что не верится, — послышался от дверей исполненный мрачности голос.
Капитан и принц одновременно обернулись и на лицах обоих было превеликое изумление.
Севелина не играла, не носилась с воплями по коридорам, ничего не ломала, ни к кому не приставала, она сидела тихонечко у иллюминатора и смотрела на звезды. Она ждала. И не было никого рядом, кто мог бы утешить ее, кто мог бы просто сказать, что ей нечего бояться. Было очень тихо, очень темно и очень пустынно, и Севелина плакала потихоньку, уверенная, что никто не увидит ее слез.
Это важно, чтобы никто не видел, потому что плакать глупо и недостойно. Плачут только маленькие, сопливые девчонки!.. Впрочем, девчонки не просто плачут, они пищат и визжат. Они ноют. А так, чтобы тихо, почти беззвучно, это можно и мальчикам.
Однако все равно лучше, чтобы никто не видел.
Севелина ненавидела девчонок, считала, что родиться в женском обличии самое страшное наказание, какое может выпасть на человеческую долю и искренне не понимала, чем она так уж плоха, чтобы заслужить такую жестокую кару.
С младенческих лет она росла в мужском окружении, и долгое время просто не подозревала, что обитатели галактики чаще всего делятся на два разных пола, не на маленьких и больших, а на мужчин и женщин. Когда она случайно узнала об этом некоторое время назад, то была потрясена и уничтожена.
Когда Севелина шалила и капитан Армас внушал ей, что она девочка, а потому должна поступать так-то и так-то, Севелина полагала, что «девочками» называются все маленькие дети, что девочки вырастают и превращаются в сильных мужчин, лучшие и храбрейшие из которых становятся пиратами…
Севелина хотела стать лучшей и храбрейшей.
Она уговорила Айхена учить ее стрелять, когда ей было пять. Она уговорила Армаса разрешить ей выйти из корабля в открытый космос и помогала ему ремонтировать поврежденный радар, когда ей едва исполнилось шесть. Она ничего не боялась… Нет, боялась, но считала, что бояться стыдно и нарочно испытывала себя в том, что было ей страшно. Она оставалась в темноте и засыпала без ночника, лазала по вентиляционным шахтам и машинным отсекам. Она всюду совала свой нос, во всем пыталась разобраться.
По причине вечной занятости воспитанием девочки никто всерьез не занимался, все, что делали для нее, это иногда позволяли участвовать в общей работе. Порою, когда шалости ребенка переходили за все возможные границы, капитан Армас начинал мучиться совестью, усаживал девочку на стульчик, садился рядом и долго и нудно вещал о том, как следует себя вести. Севелина тихонечко сидела, кивала головкой и поддакивала, зная по опыту, что от этих воспитательных бесед никуда не деться, проще пережить, чем возражать и скандалить. Если кивать и поддакивать, то все кончится быстро и можно будет снова бегать и хулиганить, и лазать куда не следует. Армас смотрел в смышленые глазки ребенка, убеждался, что она все поняла и возвращался к своим делам — а Севелина к своим.
До тех пор, пока Севелину не заставили читать «книжки про жизнь», которым она предпочитала мемуары великих военачальников и техническую литературу, она была абсолютно счастлива. После прочтения первой же книжки под названием «Приключения Гезаулга-воина» (Севелине понравилось название), она стала абсолютно несчастна.
Книжка была интересной, со множеством житейских и бытовых подробностей, Севелина читала не отрываясь, пока не дочитала до конца, потом бледная и серьезная пошла к Айхену.
Ибо ужасные подозрения закрались в ее душу. Настолько ужасные, что признаться в них даже самой себе было трудно. Страшно. С ужасными подозрениями Севелина ни к кому не могла пойти, кроме принца, Армас был, как папочка, а Айхен — был другом. Он всегда разговаривал с Севелиной, как со взрослой, никогда не вел с ней нудных бесед о ее поведении, и никогда не обманывал.
Айхен ужаснулся, когда увидел, что в потертую Севелинину книжку вставлен диск со скандально известным, запрещенным во многих государствах порнографическим романом «Приключения Гезаулга-воина». Очень долго смотрел принц на бесстыдную картинку ярко высветившуюся на обложке, где Гезаулг-воин, на котором из одежды был только шлем, обнимал двух обладающих роскошными формами красоток, на которых не было вообще никакой одежды. Картинка была трехмерной и поражала жизнеподобием.
Принц смотрел на картинку не в силах перевести взгляд и встретиться с чистыми, широко раскрытыми глазами шестилетнего ребенка. Он молчал и Севелина молчала тоже, потому что хотела спросить — но не знала, что, и не знала как, наконец, видя, что Айхен уткнулся в книгу и как будто даже забыл о ней, девочка все же решилась напомнить о себе.
