Мизерис со страхом взглянул на него.
— Что ещё? — выдавил он.
— Я слышу гул внизу. Там что-то происходит… внизу, под городом. Я слышу движение пластов и скрежет трущихся друг о друга слоёв базальта.
— А может это не совсем атмосферное явление? — странно улыбнувшись, Мизерис указал туда, где недавно синела водная гладь. — Или это видение послано нам, чтоб предупредить, что скоро плато расколется, и мы все утечём вниз, на дно чаши, и её края сомкнутся над нашими головами?
— Не знаю, я не разбираюсь в сейсмологии.
— Мы погибнем, — пробормотал Мизерис, тоскливо глядя на город. — Мы все погибнем.
— Я думал, что говорю с мужчиной, — прервал его причитания раздражённый голос демона. — Я думал, что говорю с царём, с мудрецом. Оказывается, я опять говорю с перепуганным мальчишкой. Или ты думаешь, что я рассказал тебе всё это, чтоб напугать? Вселить в тебя ужас? Лишить сил?
— Разве нет? — потеряно прошептал Мизерис.
— Я сказал тебе это, чтоб ты понял, что положение серьёзно. Агорис готовится к перерождению, и только от тебя зависит, позволит он вам остаться здесь или стряхнёт прочь, как бык стряхивает со шкуры надоевших мух.
— От меня? — царь в отчаянии взглянул на него. — Что может зависеть от меня, если, как ты сам сказал, все знамения имеют естественные причины, и причины эти глобальны? Я всего лишь человек.
— Ты избранный! — громыхнул демон, поднявшись во весь рост на парапете и раскинув крылья. — Слушай меня, царь! Ещё раз говорю, через тебя в этот мир послана воля богов, и ты наделён силой, чтоб свершить её. Но если ты смалодушничаешь, уступишь, погрязнешь в сомнениях, ничто не спасёт ни тебя, ни этот мир! Пока всё идёт согласно твоим замыслам. Люди в косности и мелочности своей пытаются стащить тебя в пучину отчаяния, но у тебя достаточно сил, чтоб удержаться. Просто помни о своей цели! Просто верь в то, что это будет! Просто знай, что спасение только в этом!
— И этого достаточно, чтоб усмирить немилосердный зной? Чтоб вернуть в спокойное состояние магнитные полюса планеты? Чтоб усмирить ожившее чрево Агориса?
— Более чем, — спокойно взглянув ему в глаза, ответил демон и снова присел на парапет, спрятав крылья. — Ты сам не знаешь, на что способен.
— Не знаю, — кивнул Мизерис. — Я всего лишь…
— Остановись, царь, — поднял руку демон. — Ты всего лишь вчера умирал от смертельного яда. Ты вчера был разбит и измучен, ты вчера еле двигался и едва дышал. Тебя мучила боль, охватила такая слабость, что ты не мог передвигаться без посторонней помощи. А сегодня ты носишься по всему дворцу, только пятки сверкают.
Царь изумлённо смотрел на него, а потом взглянул на свои руки. Они не тряслись. Он стиснул кулаки и почувствовал, как приятная горячая волна прокатилась от кистей к плечам. Он, действительно, не ощущал не то, что боли, но даже слабости или недомогания.
— Это твоё волшебство! — заявил он, взглянув на демона.
Тот устало покачал головой и махнул рукой.
— Ты безнадёжен. Я честно сказал тебе, что можно объяснить естественными причинами, что является колдовством. Я приложил руку к твоему спасению, но я не применял свой тёмный дар. Я уповал на волю богов, решив, что если ты нужен им для их дел, они позволят мне спасти тебя естественным способом. Я облегчил твои страдания, но я не лечил твою поясницу.
Царь недоумённо взглянул на него, а потом нагнулся вперёд, назад, в стороны и подозрительно взглянул на демона.
— Ты хочешь сказать, что я исцелился сам?
— Не знаю, но это точно не я. Мне некогда возиться с твоей спиной. Может, кто-то более могущественный, чем я, видя мои безуспешные потуги заставить тебя поверить в чудеса, решил вмешаться? Подумай над моими словами, пока есть время. И помни, если ты ошибёшься, всё погибнет.
Он поднялся и снова расправил крылья.
— Куда ты? — нахмурился царь, поняв, что его коварный приятель снова собирается бросить его в одиночестве.
— Во Тьму, — пожал плечами тот. — Попробую ещё что-нибудь разузнать о грядущих испытаниях. А тебе пора заняться делами. Твои подданные, как никогда, нуждаются в твёрдой руке.
И он упал назад. Мизерис бросился к парапету, но ни внизу, ни наверху демона уже не было.
Можно было сколько угодно обижаться, но демон был прав. Именно сейчас Тэллосу нужен был царь, и ему предстоял совсем не простой день. Представив, что его ждёт, Мизерис возрадовался тому, что ему уже не хочется вина, и что боль оставила его, и он может думать о чём-то другом, а не о своём покалеченном теле. Он спустился вниз и вышел на террасу, нависшую над садами, как раз в тот момент, когда на неё внесли последнего из погибших ночью стражников. Кротус бродил по террасе, останавливаясь над телами своих воинов, и осматривал их раны. Увидев царя, он поднял с каменного пола секиру и подошёл к нему, показывая на запёкшиеся на клинке пятна крови.
— Говорят, что они лежали рядом и сжимали в руках секиры, — сообщил он. — И если у кого-то из погибших не было в руках оружия, значит, оно осталось в ране другого. Они сами перебили друг друга, господин, словно в них вселилось безумие.
— Может, так оно и было, — вздохнул царь, осматривая оружие. — Духи бесплотны, и им проще погубить живого, сведя его с ума. Прикажи, чтоб этой ночью никто не спускался в сад. Под страхом смерти.
— Думаю, что это, — Кротус печально взглянул на тела своих подчинённых, — подействует лучше любого приказа.
Мизерис ушёл с террасы и остановился возле ответвления в тот самый коридор, где уже несколько дней обитал загадочный призрак. Возле него тут же очутился смотритель этой части дворца, и, подобострастно улыбаясь, склонился в ожидании приказаний.
— Ты помнишь того призрака, что поселился вон там? — царь ткнул пальцем в тёмный колодец коридора.
— Это очень печальное обстоятельство, — зацокал языком смотритель, склонившись ещё ниже. — Слуги теперь боятся ходить там…
— Я хочу, что пол под призраком вскрыли и посмотрели, что внизу.
Глаза смотрителя расширились от ужаса.
— Но кто осмелится подойти к нему?
— Ты хочешь, чтоб я сам ворочал плиты? — вкрадчиво поинтересовался Мизерис, захватив ткань парчовой тоги на его груди и притянув к себе. — Ты найдёшь смельчаков или сегодня же отправишься на рынок, выгребать навоз из-под ослов!
Не дожидаясь ответа, он отпустил перепуганного слугу и поднялся к себе. Вызвав своих приближённых, он распорядился немедленно отправить в город стражников надзирать за порядком, и шпионов, чтоб они следили за происходящим и тут же докладывали обо всём во дворец.
Уже к полудню ему доложили, что в русле реки происходит что-то странное. Прямо из земли там появляются страшные существа с горящими глазами. Они выбираются на берег и, пройдя некоторое расстояние, исчезают. Если же им на пути попадается человек или животное, то существа проходят сквозь них и несчастные вспыхивают, как факелы, и погибают в огне. А существа через какое-то время появляются снова, но уже в другом месте.
День клонился к вечеру, когда из города принесли ещё одну ужасную весть: в город вернулись изгнанные царём Ротусом служители Тьмы. Оборванные, почерневшие и страшные, они брели по улицам, внушая ужас. С ними были их женщины, нёсшие на руках истощённых до крайней степени детей, и высохшие старики, едва переставлявшие ноги.
Услышав об этом, Мизерис почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Немного придя в себя, он вызвал Тауруса и потребовал проверить информацию. Через какое-то время начальник тайной полиции появился в его покоях, и царь, нетерпеливо меривший шагами свой кабинет, воскликнул:
— Ну! Это действительно они?
— Нет, господин, — склонился в поклоне Таурус. — Это те, кто обитали в катакомбах под городом. Они никогда не видели дневного света и жили там, как крысы, но сегодня утром стены в их жилищах стали дрожать и рушиться. Страх перед смертью под землёй оказался сильнее страха перед солнцем и людьми, и они вышли.
