— Па… — опасливо позвал Никита.
— Погоди, — раздраженно махнул рукой отец. — Вот что, парни, постойте-ка тут минут пять. Я быстро добегу до Семёнова. Робик, проследи за тем, чтобы они тут вели себя прилично.
— Мы всегда ведем себя прилично, — ревниво прокомментировал сын.
— Я знаю, — рассеяно улыбнулся Воробьёв-старший. — Всё, бегу.
И скрылся за второй дверью.
— Что-то странно, — пробормотал Валерка, когда дверь за физиком хлопнулась.
— Ага, — согласился Никита. — Папка так себя никогда не ведёт.
— Наверное, Кирилл Андреевич получил очень важную информацию, — прогудел из вокабулятора Робик.
— Точно! — согласился Никита. — Наверное, приборы что-то засекли.
— Развёртку струны, — предположил Паоло.
— Не, — Вороьёв-младший уверенно качнул лохматой головой. — Только не это. Если бы оно было связано со струнами, папка бы нас здесь ни за что бы не оставил.
— Да, это точно, — согласился Валерка. — А жаль. Прикиньте, парни своими глазами бы увидеть…
— Точно, — азартно согласился Никита. — Вот было бы здорово.
В следующее мгновение между острием «карандаша» и столиком ударил голубоватый разряд. Яркая молния ломаной линией расчертила воздух. От её ослепительного света мальчишки непроизвольно зажмурились.
Каждый из них невольно напружинился, сжался, ожидая взрыва, удара и боли, но ничего этого не последовало. Только еле заметно дрогнул пол под ногами, как бывает, когда мягко трогается вниз скоростной лифт, оборудованный высококачественными компенсаторами.
И больше ничего…
А потом они услышали дробный перестук, будто где-то рядом обосновался дятел и занялся своим привычным делом — долбежкой древесного ствола.
Никита осторожно приоткрыл глаза и издал нечленораздельный сдавленный звук.
И было от чего. Лаборатория исчезла. Начисто. Все четверо — он сам, Валерка, Паоло и Робик стояли на краю широкой лесной поляны.
По яркому синему небу ветер неспешно гнал лёгкие белые облака, он же слегка покачивал макушки деревьев на той стороне поляны. Где-то в глубине леса продолжал громко трудиться дятел. В траве стрекотали кузнечики.
А через поляну, почти прямо на ребят, шел мальчишка, Никитин ровесник. Русоволосый, вихрастый, худой…
Мальчишка в камуфляжной форме с пистолетом-пулемётом через плечо…
Отважная песня, смелей улетай -
Напишут о нас еще книжки.
Пусть помнят враги — легендарный Чапай
Был тоже когда-то мальчишкой.
(Л.Кондрашенко. "Отважная песня")
До «таёжников» Серёжке было не просто далеко, а очень далеко. Эти, говорят, могут пройти по лесу так, что в двух шагах не увидишь и не услышишь. Ни один листик не шелохнется. А от самих ни одно движение в радиусе ста метров, а то и больше не укроется. Ну, так ведь они с малых лет в лесу, он им, что называется, дом родной. Наверное, на охоту ходить начинают в те же шесть лет, когда Серёжка впервые за рычаги трактора сел.
Да что там «таёжники». Игорь не «таёжник», но и до него Серёжке далеко. Но это тоже понятно, Игорь — дворянин, они из другого теста сделаны. А Серёжка кто? Простой хуторянин-переселенец. Нет, конечно, он не жаловался. И родных папку с мамкой не променял бы даже и на семью самого Императора. Но свой шесток знал. Дворяне — высшие люди, вот и весь сказ. Оттого, что они больше и лучших простых людей умеют, им и положено командовать, а простым людям, значит, подчиняться. На том и стоит Империя Российская.
Но пусть Серёжка не «таёжник» и не дворянин, это не значило, что в лесу он не мог и пары шагов без помощи и подсказки сделать. Если нужно (а сейчас было нужно), он умел быть в лесу и скрытным и наблюдательным. Увидев впереди большую поляну, он, конечно, не поперся сразу через открытую местность, а сначала прокрался поближе к опушке там, где подлесок погуще, стараясь при этом как можно меньше тревожить стволы и ветви молодых деревьев, и очень долго и внимательно высматривал поляну на предмет возможной засады сипов. Пусть они и степняки, леса всегда чурались, но это было раньше, в мирное время. Теперь всё иначе, выстрела можно ждать из-за каждого дерева, нападения из-за каждого куста.
Но ничего подозрительного на глаза так и не попалось. А уж когда на той стороне затянули свой концерт шафрановки, мальчишка окончательно успокоился. Птички эти пугливые, людей и сипов к себе близко не подпускают и поблизости от засады распевать точно не станут.
Придя к такому решению, мальчишка решительно выбрался из зарослей и пошел напрямую через поляну. Обходить её нужно было делать слишком уж большой крюк, а раз ничего подозрительного он не заметил, то и таится нечего.
Он почти уже добрался до противоположной опушки, когда боковым зрением засек что-то подозрительное. Повернулся и чуть не застыл на месте от удивления. Прямо на границе леса стояли четверо. Серёжка был готов поклясться, что только что их тут не было. Но теперь они были. Рука непроизвольно дернулась к висящему на плече ППК, но тут же остановилась.
Перед ним были не сипы и тем более не улты, а люди. Во всяком случае, людьми были трое, а четвёртый хоть и не человек, но таких Серёжка никогда не видел ни в жизни, ни по телевизору. Главное, что никакой враждебности к людям он не проявлял.
А люди, между прочим, были немногим старше Серёжки. Один, наверное, вообще ровесник, а двое других повзрослее, но моложе Игоря. И что самое удивительное, одеты так, будто они здесь, посреди Больших Лесов, решили устроить воскресный отдых шашлыком и купанием. Старшие были одеты в штаны до колен и лёгкие спортивные туфли, на одном была пёстрая рубашка с коротким рукавом, на другом — тёмно-синяя спортивная майка, такие на Сипе называли попросту «футболками». Младший и того хуже: тоже в футболке, шортах и сандалиях. И только инопланетянин Свиное Рыло (Серёжка так назвал его про себя от того, что вместо носа и рта у того красовался громадный «пятак» вроде противогазного фильтра) был одет по обстановке: в комбинезоне и приличных ботинках.
— Вы кто? — настороженно спросил мальчишка, всё-таки на всякий случай положив палец на спусковой крючок.
— А ты сам кто? — тут же ответил младший.
Вопрос был задан на русском языке, ответ прозвучал моментально, и Серёжка облегченно вздохнул: перед ним были свои. Правда, непонятно откуда они тут взялись и что делали. На мгновение в голову пробралась крамольная мысль, что Игорь ошибся, и здесь есть ещё город, к окрестностям которого они и вышли. Но мысль эту он тут же прогнал: дворянин не мог так ошибаться. Если бы действительно в этих местах существовал русский город, Игорю бы не повел их к Беловодску, до которого ещё пилить и пилить по этим бескрайним лесам.
