разведку. Если найду проход, тогда считай, нам повезло… Сажай машину.
— Как знаете, капитан, — неуверенность в голосе Гюнтера с головой выдавала явное нежелание оставаться в полном одиночестве посреди мрачных развалин. — Только я бы поостерегся… мало ли что.
— Да ты не дрейфь, — усмехнулся Каттнер. — Прорвемся. И не в таких переделках бывали.
— Ну, вы-то, может быть, и бывали… — хмуро сказал Гюнтер, опуская антиграв на снег. — А мы люди простые… нам эти сложности ни к чему.
Капитан Каттнер коротко глянул на него, еще раз усмехнулся, а затем распахнул дверцу кабины и выбрался наружу, мгновенно утонув почти по колено в рыхлом снегу.
— Смотрите, не провалитесь там куда-нибудь, — напутствовал его Гюнтер.
— Постараюсь. Если не встречу непреодолимых препятствий, то пройду по переулку до следующего перекрестка. Проверю, что у нас на параллельной улице, и сразу же вернусь. Либо вызову тебя по радио, если получится.
— А вдруг вы… э-э-э… ну, не вернетесь. Что мне-то тогда делать?
— Хм… Такой аспект я почему-то даже не рассматривал. Ну что ж… Ты станешь здесь главным, и решения придется принимать только тебе. Однако, делать ставку на подобный вариант я бы на твоем месте все-таки не стал. Просто потому, что найти лабораторию без меня тебе скорее всего не удастся, даже располагая точным адресом о ее местонахождении. А значит, плакали тогда твои денежки. Так что я посоветовал бы тебе молиться за мое благополучное возвращение.
— Что вы, капитан, — растерянно произнес Гюнтер. — Я даже и не думал ни о чем подобном…
— Вот и хорошо, что не думал, — ответил Каттнер, захлопнул дверцу машины и побрел в сторону ярко освещенного входа в темный провал между зданиями.
Гюнтер остался в полном одиночестве.
И какого, спрашивается, черта Каттнер оставил меня одного, думал он, затравлено озираясь по сторонам. До него, похоже, совсем не доходит, что не все здесь такие же супермены, как и он сам, пусть даже бывшие. Ему-то что, ломится как танк сквозь сугробы, и хоть трава не расти. Еще бы, годы тренировок на выживание, на психическую устойчивость… одному богу известно, на что еще… а потом гигантский накопленный опыт тяжелой и опасной работы на множестве очень даже негостеприимных миров. И невдомек ему, каким непростым испытанием для обычного человека может стать одиночество посреди мрачных развалин на чужой планете. Словно в полночь на кладбище… И тишина, как в могиле…
Угольно-черные тени по левую сторону от входа в переулок сами собой вдруг сложились в силуэт фантастического дракона с раззявленной пастью и широкими крыльями.
Уф-ф… Вот же фантазия разыгралась, подумал Гюнтер. Так и спятить недолго. Спокойно, спокойно, дышим ровнее…
Однако, обуздать разбушевавшееся не на шутку воображение оказалось не так-то просто. Тени словно нарочно вдруг принялись являться ему то в виде каких-то глумливо ухмыляющихся горбатых карликов, то ужасного вида химер, протягивающих перед собой костлявые руки со скрюченными пальцами…
Сначала он изо всех сил бодрился, уговаривая самого себя не поддаваться паническим настроениям. Затем, осознав, что простые уговоры не помогают, принялся насвистывать под нос какую-то засевшую в мозгу мелодию из дешевого сериала, отчего стало лишь еще хуже. Паузы мгновенно заполнялись тягучей липкой тишиной, многократно усугублявшей нараставшую в душе волну животного ужаса, уже готовую захлестнуть с головой и безжалостно утопить последние остатки разума и воли. Ему вдруг стало казаться, что безглазые темные здания по сторонам улицы вдруг стронулись с места и начали медленно сближаться, лелея в глубине своих железобетонных душ мрачную надежду раздавить его вместе с машиной в тяжелых каменных объятиях.
Гюнтер в ужасе закричал и попытался вызвать по радио Каттнера, а когда тот не отозвался, задергался в кресле в бессознательном желании высвободиться из ремней безопасности, распахнуть дверцу и убежать куда глаза глядят из этого проклятого всеми богами города.
И тут его взгляд упал на приборную панель.
Вот, подумал он. Вот, что мне нужно. Зачем куда-то бежать, когда для этого есть антиграв. Сейчас… сейчас я запущу двигатель, развернусь… и прочь, прочь из этого жуткого места!
— А как же капитан, — пробился к его сознанию тихий, на грани слышимости, голос. — Ты готов бросить его здесь, на растерзание безжалостным каменным чудовищам? Трус…
— Возможно, — согласился Гюнтер. — Возможно, я трус. Ну и что? Лучше быть живым трусом, чем… чем…
— А деньги? — возразил тот же голос. — Твои деньги… и мечты о богатой сытой жизни, наполненной удовольствиями?
— К черту! Все к черту! Если я не выберусь отсюда, никакие деньги мне уже не понадобятся.
Гюнтер положил дрожащие руки на пульт и запустил двигатель. Антиграв слегка приподнялся над сугробами и быстро развернулся на 180 градусов. Световые пятна от фар и верхнего прожектора стремительно пробежали по разрушенным фасадам и, наконец, утвердились посреди улицы, высвечивая во всей красе длинную снежную борозду, пропаханную гравитационной подушкой. И прямо по центру борозды Гюнтер вдруг увидел такое, отчего его волосы непременно встали бы дыбом, если бы не были упрятаны под металлический шлем скафандра.
Невиданное доселе животное, покрытое длинным серебристым мехом, с огромной косматой гривой, вызывающей вполне однозначную ассоциацию с самым обычным земным львом. Вовсе не бестелесный наполненный тьмой контур существующей лишь в воображении неведомой кошмарной твари, а налитое силой и мощью подлинно объемное тело реального могучего зверя. Несколько мгновений животное стояло совершенно неподвижно, очевидно ослепленное ярким светом, а затем одним гигантским прыжком кануло куда-то в густую черную тень.
Явление настоящего живого монстра на безатмосферной планете стало последней каплей. Гюнтер бессильно уронил руки и закатил глаза. Вселенная вокруг него закружилась все быстрее и быстрее, сознание уплыло куда-то далеко-далеко, полностью растворяясь в бешено мчащемся потоке, и в конце концов отделилось от безвольно обмякшего тела, очевидно задумав начать самостоятельное существование.
Он видел себя словно со стороны. И почему-то никак не мог вспомнить, что же это за черная фигура с поникшей головой, опутанная крепкими привязными ремнями, восседает на его собственном месте.
— А ну, пошел прочь! — заорал он на обнаглевшего пришельца. — Убирайся, пока я не переломал тебе все кости!
Пришелец почему-то совсем не испугался и лишь повел низко опущенной головой из стороны в сторону.
— А ты? Ты сам-то кто такой? — казалось, будто голос доносится откуда-то с самого дна внезапно разверзнувшегося рядом с ним бездонного каменного колодца.
