вытирая его мокрые волосы. – Я много хорошего тебе рассказала, и умолчала о плохом.
– На эту ночь забудем все плохое.
Как приятна и мягка постель, где спят двое. Есть что-то невыразимо уютное в осенней ночи для влюбленных. Кажется, будто мы плывем на большом корабле сквозь шторм, но бурное море не способно потопить судно просто потому, что его заполнил теплый воздух чувств.
– Кстати, я твой законный супруг, – сказал Бьёрн, целуя меня за ухом. – Прости, что все так грубо делается, но после твоей регистрации было только два мгновенных варианта – сказать «да» или «нет», принять или отвергнуть.
– Эмро Шиар.
– Да. Наверное, стоит поблагодарить Элиаса.
– Ты знаешь больше меня?
– Угу, но история будет долгой.
Мужчина явно устал, и я поцеловала его в губы.
– Спокойный сон – вот что тебе нужно. Добрая ночь и чудесные грезы.
– Рядом с тобой, – добавил Бьёрн. Он закрыл глаза, улыбнулся… что-то невнятно пробормотал… и через пару минут уже спал, а я долго лежала, гладя его волосы и благодаря судьбу, богов и всех, кто был причастен к его возвращению.
Меня разбудил шорох из дочкиной кровати. В голове что-то приятно звенело, и было удивительно спокойно. Я вспомнила прекрасный сон и мельком поглядела в окно: ясное утро, дождь закончился. Ранние часы тихо крались по коридору, и дом медленно, сонно дышал. Грязь на пятках отмыта, тропа по-прежнему утопает в сухих листьях. Лопата… куда я ее дела?
Бьёрн! Он вернулся! Я поспешно обернулась, увидела знакомую спину, и легла сверху, обхватила, поцеловала в затылок. Значит, не приснилось… Всю ночь мы лежали, не размыкая объятий, но под утро крепкий сон овладел обоими, и постель показалась широкой, словно пшеничное поле.
Я гладила его плечи, вновь и вновь целовала, шептала на ухо самые ласковые слова, которые могла придумать. Мне хотелось обвиться вокруг него, подобно пушистому зверьку, натянуть одеяло на голову и сидеть в этой норе. Бьёрн же просто нежился, и лежал, замерев, а на губах застыла блаженная улыбка.
За стеной снова заплакал малыш, и Бьёрн перевернул меня на спину, чтобы устроиться сверху, приятно придавив собой.
– Доброе утро, моя родная! – сказал он едва слышно, и у меня сердце забилось быстрее. – Любима во сколько встает?
– Около девяти. Обычно мы встречаемся на кухне, она отлично сама вылезает из кроватки.
– Как мне лучше её встретить?
– Думаю, сначала стоит сказать ей, что ты приехал. А потом уже выйдешь.
– Я переживаю, что она напугается, – повторил Бьёрн. – И подарок на корабле оставил…
– Ты – ее самый лучший подарок. Возможно, она будет растеряна, смущена и не сразу подойдет, но привыкнет, я уверена!
– Хм… Хорошо. Надеюсь. Я тогда не буду к ней лезть, хотя очень хочется… Ну, обнять…
– Как только поймет, что ты настоящий, она с рук не слезет.
Бьёрн перевернулся на спину, и я прижалась к его груди.
– Также как я. Я тоже не слезу, но мое время – вечер и ночь.
– И раннее утро, – сказал он, кладя ладони мне на талию. Было приятно, что я могла похвастаться идеально ровным животом, и Бьёрн это оценил, нежно пощекотав мои бока. – Совсем не осталось пузика. Нам бы спрятаться, а то вдруг Любима внезапно проснется?
– Я собиралась заняться чердаком, – прошептала я, надеясь отвлечь его и одновременно не желая, чтобы он прекращал. – Можно сделать лестницу… отсюда… туда… чтобы прямо из комнаты…
– Веревочную, – подсказал Бьёрн, и губы коснулись моей груди. – Это замечательная идея.
– Мы сейчас не можем, – прошептала я. – Она шевыряется.
– Да, – улыбнулся он. – Тогда идем на кухню. Или покажешь мне чердак?
– Покажу обязательно, но после обеда, когда она будет отдыхать.
Мы переглянулись, понимая, что нельзя сейчас шалить, но Бьёрн все-таки поцеловал меня, и долго не хотел отпускать. Мне пришлось тихонько ускользнуть от него, веселого и приставучего, на кухню. Спустя десять минут он, одетый в обычную майку и джинсы, сидел рядом на стуле, и мы держались за руки. Тут уж я не вытерпела, и, одновременно готовя смесь для оладьев, задавала уйму вопросов. Какое такое чудо позволило ему вернуться? И какую роль во всем сыграл Халли?
– История о верности и надежде, – отозвался Бьёрн. Он все время что-то жевал, и было понятно, что в последнее время наесться у него не получалось. – Халли, сразу после того, как мы покинули тебя, предложил этот план. Я должен был конвоировать его на Терру, сдать властям, а у нас такое награждается щедро…
– Предательство? – ахнула я.
– Для друзей – да, для остальных выглядело бы как поимка беглого преступника. Я сопротивлялся изо всех сил, искал другие варианты, но Халли заявил, что вернется в любом случае, и тогда его, скорее всего, казнят. Мы должны были сделать это вместе, стать друг для друга противовесами. И вернулись на Терру. За сдачу Халли я имел право получить полугодовой отпуск или крупную денежную премию. Но я предпочел отправиться в самую крупную тюрьму Галактики – Эрмэ Загразуар. – По его лицу пробежала тень. – Мою отставку приняли бы спокойно, если бы я сразу не заявил, что хочу сделать тебя своей законной женой. Я нарочно вел себя нагло и жестко, и они были вынуждены избавиться от нас обоих. Правда, меня все-таки не осудили, лишь «предложили» уйти в отставку. А нам с Халли только этого и было надо…
– Не понимаю.
– Сейчас поймешь, малыш. На Загразуаре в разрозненных колониях живет около пяти миллионов преступников. По сути, большинство из них – неугодные, но есть и убийцы, моральные уроды и просто опасные личности вроде нас с Халли. Мы прибыли небольшой группой – ребята из моей команды и те, кого позвал Халли. Это древняя традиция, следовать за командиром. Ее, правда, мало кто придерживается, да я и не просил об этом. Семейным так и вовсе приказал возвращаться по домам, но одинокие, молодые и горячие, были готовы помочь в чем угодно. Нас набралось двенадцать человек рисковых болванов…
– Но разве вы были опасны для Терры? Ее сила огромна, армия – многотысячна!
– Верно. Однако именно наша численность и давала преимущество для хитростей. Не все можно решить мощью.
