— Я это знаю, адмирал. И согласен на ваши условия. А как же вы?
— Я не против командовать одной из таких ударных групп. Свою жажду мести я уже утолил, но отсиживаться в тылу не собираюсь. Пусть на «Орионе» установят «звап» — я неплохо сработался с капитаном Шнайдером. Наверное, по причине небольшой разницы в возрасте. Я не комплексую из-за своей молодости, а он — из-за моего мундира… А теперь, с вашего разрешения, я пойду отдыхать.
Отсалютовав отцу и кивнув нам, Горан вышел из рубки. Боцман немного хрипловатым голосом сообщил, что адмирал мостик покинул.
— У него шок, — тихо произнёс Купер, обращаясь к самому себе. — Он потерял один из своих экипажей.
— Да, у него шок, — согласился отец. — Но не только из-за потерянного катера. Он наконец осознал, что за каких-нибудь два часа уничтожил почти шесть десятков кораблей с людьми. Эти люди были враги — и нашей, и его страны; но всё равно они люди. А он уничтожил их руками своих подчинённых — сам не участвуя в сражении, не подвергаясь никакому риску. Именно это тяготит его. Только сейчас он почувствовал разницу между командиром и командующим. Роль командующего ему не понравилась.
Кортни Прайс нерешительно подняла руку:
— Разрешите обратиться, адмирал.
— Слушаю вас, лейтенант.
— Сэр, — начала она. — Я не совсем поняла начало вашего разговора. Ну, что мы преждевременно применили «звапы».
— Это просто, мисс Прайс. Тяньгонцы ещё не миновали так называемую «точку возврата», в любой момент они могут прервать атаку, перейти в погружение и направиться в заранее обусловленное место сбора, чтобы скорректировать свои планы и применить другую тактику вторжения. Они так и поступят, если обстоятельства будут складываться откровенно не в их пользу. Кстати говоря, эти обстоятельства и впрямь сложились для них паршиво: они неправильно сгруппировали свои силы, и уже за первые восемнадцать часов сражения потеряли пять сотен кораблей. Но адмирал Павлов позаботился о том, чтобы ввести их в заблуждение по поводу наших потерь. С каждой волной в бой отправляются специальные соединения кораблей, которые имитируют собственную гибель, создавая у тяньгонцев иллюзию, что на три их потерянных судна приходится одно наше. Такое соотношение противника вполне устраивало — а тут вмешался ваш дивизион и здорово подпортил статистику. Но это ещё не самое худшее. Принц Горан по горячности продемонстрировал в действии новое оружие, чем мог спугнуть тяньгонцев. К счастью, он, хоть и необыкновенно одарённый юноша, всё же новичок в командном деле и действовал с невысокой эффективностью. Будь на его месте опытный флотоводец, то за это же время катера совершили бы не сто восемнадцать, а свыше трёх сотен боевых вылетов и уничтожили бы как минимум двести вражеских кораблей. Это заставило бы тяньгонских адмиралов крепко задуматься… Впрочем, я полагаю, что они и так задумались. Но будем надеяться, что они не придадут слишком большого значения этому эпизоду. Во всяком случае, такого большого, чтобы «переиграть» вторжение.
— А чем это плохо? — спросил я. — По мне, так пусть вторгаются по-новому.
— От добра добра не ищут, капитан. Я уже говорил, что тяньгонские адмиралы использовали неудачное построение. Кроме того, узнав о нашей непроходимой аномалии, они разделили свой флот на шесть группировок, механически применив военную практику четырёхсотлетней давности. С их стороны это было ошибкой — ведь наши корабли, в отличие от древних, способны перемещаться на сверхсвете в пределах системы, и этот манёвр никоим образом не усложнил нам жизнь, зато распылил вражеские силы. А вот если бы они пошли одной плотной группировкой, нам было бы труднее. Тем более это нежелательно сейчас, когда у нас появились «звапы». Вне всяких сомнений, мы разобьём тяньгонцев, но для меня, как императора и верховного главнокомандующего, очень важно, чтобы победа досталась нам ценой наименьших потерь.
Отец умолк, обвёл всех нас взглядом и добавил:
— Леди и джентльмены. Всё, что говорилось в этой рубке с момента моего появления, вряд ли можно назвать государственной тайной. Но я просил бы вас не распространяться об этом. Время ещё не настало. — Он слегка поправил мундир, и без того идеально сидящий на нём. — Всего вам хорошего, господа. Капитан Шнайдер, следуйте за мной.
Когда мы выходили из рубки, боцман торжественно провозгласил:
— Верховный главнокомандующий мостик покинул! Капитан мостик покинул!
Шагая рядом со мной по коридору, отец заметил:
— Когда создавался ютландский флот, я был решительно против дежурного боцмана в рубке. Мне больше по душе практика в Астроэкспедиции и на гражданских судах — симпатичные длинноногие стюардессы и никаких выкриков о капитане или адмирале на мостике. Но мои подчинённые, в особенности адмирал Биргофф, оказались более консервативными, чем я, и эту традицию пришлось сохранить.
Мы вошли в мою капитанскую каюту. Первая комната представляла собой кабинет со столом, компьютерным терминалом и мягким вращающимся креслом. Отец скользнул взглядом по моему рабочему месту, затем подступил к встроенным в стену полкам, где ровными рядами стояли книги и лазерные диски.
— Здесь у тебя, как и дома, идеальный порядок, — произнёс он. — А вот я всегда был немного расхлябанным. Твоя аккуратность, несомненно, от матери.
Потом отец заглянул во вторую комнату — спальню. Огромный матрас, укрытый шёлковыми простынями, он комментировать не стал, а лишь заметил:
— А здесь очень уютно. Чувствуется женская рука. Лина, конечно?
— Да. В основном она.
— Славная девочка. Ты ещё не говорил с ней о ребёнке? Так хочется покачать на руках внука.
— Уже решено, — ответил я. — Как только уладится кризис. Ну, в смысле, через девять месяцев после того, как всё уладится. Лина и Элис хотят родить в одно время. Элис — мальчика, Лина — девочку.
— Это будет замечательно, — согласился отец. — Сразу сын и дочка, внук и внучка… А как твоя третья? Прайс.
Я вздохнул.
— Прайс не моя третья. Она вообще не моя. Она просто… ну, просто так. Временно.
Отец хмыкнул.
— Я мог бы сказать, что нет ничего более постоянного, чем временное. Но ограничусь другой поговоркой, чисто ютландской: твои женщины — твоё личное горе. — Он присел на одно из откидных стульев у стены. — Ладно, у меня мало времени. Давай к делу, Алекс. Как ты относишься к предложению принца Горана?
— Думаю, это разумно. Зарконские катера не слишком хороши в бою, их единственное достоинство — «звапы». А они будут действовать куда эффективнее на корветах или высококлассных боевых катерах. Шок шоком, но Горан поступил действительно мудро, согласившись расформировать свой дивизион.
