равно ничего не докажешь.
— Контейнеры организуем, — улыбнулся Вальтер. — Такого
добра на Свалке навалом, хоть вагон вывози. Отдыхай. Не бес-
покойся. Я все улажу.
— Ты не знаешь... трибунал или суд?
— Трибунал. Под председательством Эрлиха. Это наилуч-
ший вариант. Я сказал — отдыхай, не беспокойся.
— Вальтер... ты обещал Александеру сообщить.
— Только приговор. Подробности, условия заключения. Я
не собираюсь к нему бегать с докладом о каждом твоем чихе!
— Просто скажи... чтоб я успел написать записку.
— Отдыхай, — с нажимом повторил дядя и удалился.
Два дня прошли в сонной тоске — Вальтер не расщедрился
на оплату других посетителей. Арек смотрел телевизор и
усердно прогонял прочь гнетущие мысли. Пожизненного зак-
лючения он боялся больше чем казни. Жизнь в клетке, под
неусыпным наблюдением, разбавляемая редкими визитами
дяди, представлялась ему кошмаром. И он искренне надеялся,
что Эрлих это поймет и первым проголосует за смертную казнь.
Не было никакой надежды, что Вальтер станет приносить
ему новости об Александере. А даже однажды — лет через пять,
или десять, соизволит что-то узнать и сообщить...
Просьбу: «Устрой свою жизнь» Арек произнес от чистого
сердца. Но знал — пережить известие: «Он женился на женщине
и счастлив» будет очень и очень трудно. Все равно задушит
обида — хоть через пять, хоть через десять лет. При этом он не
желал любовнику тягот одиночества и уж, тем более, ранней
смерти. Вот такой странный выверт сознания.
На третий день ему принесли простую военную форму, без
знаков отличия. Первый полицейский приказал Ареку одеться,
а второй, дождавшись выполнения, защелкнул на запястьях на-
ручники. Одно из стальных колец едва не содрало напульсник,
но возражать или требовать деликатного обращения бывший
второй наместник Тагана не собирался. Как не собирался спра-
шивать, куда его ведут.
Полицейские отконвоировали его в машину с зарешечен-
ными окнами, втолкнули на заднее сиденье и уселись по бокам.
Арек равнодушно смотрел на улицы Нератоса, на перегородку
из прозрачного пластика, отделявшую их от передних сидений,
и от нечего делать, продумывал план побега — выдавить глаз
правому охраннику, перебить гортань левому, водитель на-
верняка пустит в салон снотворный газ... удастся ли снять брас-
леты с трупа, надеть хотя бы один и выбить окно, прежде чем
лишенный кислорода организм вдохнет отраву?
Выполнять план он не собирался. Удрать из машины не так
уж трудно — было бы это выходом, Вальтер бы не колебался и
организовал побег. Вот прятаться от кеннорийского правосудия
всю оставшуюся жизнь... все равно же поймают. И здоровье уже
не то — кросс по пересеченной местности лучше исключить.
И спецавтомобиль, и две машины сопровождения проехали
сквозь внутренние Врата. Сначала Арек насторожился —
трасса среди пустоши, куда это они направляются? — но потом
всмотрелся в строение на горизонте и усмехнулся. Стены,
окутанные сиянием силовых полей, торчащая из-за ограды во-
донапорная башня, украшенная часами без стрелок — символом
пожизненного заключения. Его везли в тюрьму «Schuur»мес то содержания особо опасных преступников, ли шенных брас летов. В одном из административных корпусов тюрьмы,
стоявшем наособицу, иногда проводились закрытые трибуналы.
И приводились в исполнение смертные приговоры.
«Дальше положенного не завезли...».
Настороженность вновь сменилась равнодушием. Арек поко рно стерпел толчок в спину, заставивший его подняться по ступенькам, вошел в здание, но в сером коридоре, наш-
пигованном камерами наблюдения, все-таки замедлил шаг. Нога ныла — тело разбаловалось за время больничного безделья и протестовало против нагрузок.
Как и следовало ожидать, его привезли точно к началу заседания. Как и говорил Вальтер, председателем тройки был Эрлих — принц вошел в другую дверь одновременно с ним.
Посторонних в зал не допустили: защитник, представитель
военной прокуратуры, секретарь, ведущий протокол, и несколько
охранников. Занимая место за решетчатой перегородкой,
4 Schuur (голландский) — сарай.
Арек всмотрелся в лица остальных членов «тройки». Ни лысого, ни седого — так было проще различать незнакомых дедов — он не знал. И сомневался, что Вальтеру удалось кого-то из них подкупить. Уж больно самодовольными и праведными
выглядели их физиономии.
Эрлих не пожелал терять времени даром. Перелистал бу-
маги, цыкнул на лысого, который попытался прояснить какой-то
эпизод — «я вам еще вчера прислал распоряжение ознакомить-
ся с материалами. Вы что, не нашли времени?» — вполуха выс-
лушал защитника и приказал выделить эпизод с шантажом и
захоронением отходов в отдельное дело.
— От имени короны Кеннора. Никто не имеет права игнорировать указы моего покойного отца и делать из будущего курорта свалку испорченных магических предметов, — припе-
чатал принц Утрёхт и, не сбавляя темпа, перешел к основному
вопросу. — Мы собрались здесь, чтобы своей волей определить
степень вины и назначить наказание Ареку Майеру, бывшему
второму наместнику Тагана, обвиняемому в непредумышленном
убийстве. Подсудимый, вы признаете себя виновным?
— Да, — ответил Арек, почему-то ожидая, что Эрлих сейчас
скажет что-то дурацкое, вроде: «Ну вот и хорошо, умница!».
Принц ожиданий не оправдал — отбарабанил меры возможного наказания и предложил лысому и седому выбирать между смертной казнью через повешение и пожизненным заключением с конфискацией имущества и лишением всех заслуг.
Лысый проголосовал за казнь, седой — за заключение. Арек
вперился взглядом в Эрлиха, пытаясь передать мысль: «Не надо!
Хоть ради Пепла, хоть ради Пламени, не позволяй мне мучиться
в подобии жизни!». Принц поежился и проговорил:
— Отдаю решающий голос в пользу пожизненного заклю-
чения. Подсудимый лишается наград и льгот, заработанных во
