никто не патрулировал. На въезде в город не таилась засада.
И в самом городе неприметной серой машине никто не уделил
внимания.
Они высадили родственницу Александера возле автобусной
остановки, и это принесло некоторое облегчение — исчезла
гнетущая тишина, можно было заговорить, не ожидая насто-
роженного взгляда с заднего сиденья.
— Ты собираешься воспользоваться приглашением Хайн-
ца? До шести еще много времени, но мы можем где-нибудь
припарковаться...
— Нет. Я не двинусь с дачи, пока нас не начнут выкуривать,
или пока не истечет неделя, дарованная Эрлихом. Неизвестно,
чьи указания выполняет Хайнц. Покупай продукты, и поедем
назад. Только постарайся объехать Врата. Нам действительно
опасны патрульные. Тот мужик, которого я зацепил на поляне —
заместитель военно-транспортного министра. Думаю, он раз-
дал соответствующие указания подчиненным... да и «серый
наместник»...
Воспоминание о шантаже отозвалось уколом в сердце. Зак-
ружилась голова, заныли ребра — волна боли прокатилась
по левой половине тела и исчезла. По счастью, теперь Сашу
отвлекала скользкая дорога, и невольную гримасу удалось
утаить. Вторая волна накатила, пока Александер покупал си-
гареты и продукты в магазине. А вот третья — более сильная,
чем предыдущие — накрыла за городом, на трассе, и Арек, теряя
сознание, услышал визг тормозов и испуганный голос:
— Что с тобой? Ты меня слышишь? Какое лекарство достать?
Вот аптечка.
Мир начал рваться на куски. В этих обрывках они куда-то
ехали — причем Арек лежал на заднем сиденье. Сидели — сидел
только Саша — в машине, окруженной заснеженными деревьями.
В тишине, нарушаемой редким-редким шумом проезжающих
мимо автомобилей. Распотрошенная аптечка, валявшаяся на
переднем сиденье, была бесполезна — последнюю таблетку из
нужного флакона удалось пропихнуть в себя минералкой, но она
почему-то не помогла.
А потом Александер начал ругаться с Вальтером. Если быть
точным, Арек сначала решил, что ему снится кусок из прошлой
жизни — дядя с мужем сцеплялись по любому поводу, всегда
имели противоположную точку зрения на один вопрос, грызлись,
призывали его в свидетели и страшно удивлялись, когда он не
желал принимать чью-либо сторону, а просил: «Оставьте меня в покое!».
Скандал протекал один в один. Вальтер обвинял Сашу в
черствости и бездушии — «лишь бы трахаться, а потом хоть
земля не гори! А о том, что он без врачей и таблеток подохнет,
ты подумал?».
До обвинений в некрофилии дело не дошло. Арек разлепил
пересохшие губы и попросил воды. Скандалисты тут же
объединились — Александер влез на заднее сиденье и помог ему
сесть, а Вальтер открутил пробку с бутылки и сунул в руки.
— Не лайтесь... Валь, это правда ты, или мне мерещится?
— Я, я... — раздраженно ответил дядя. — Кому еще доверишь?
Хайнц твой на посылках хорош, но его машину обыскивают, да-
же под коврики заглядывают.
— А твою?
— Пока не смеют. Но долго ли это продлится? Могут и... в общем, прощайтесь.
— Как? Прямо сейчас? — Сашино движение отдалось очеред ной волной боли.
— Ты хочешь, чтоб я труп через Врата повез?
До главного аргумента: «А кто с его матерью объясняться
будет? Тебе-то что... ты на Кеннор носа не кажешь!», Вальтер
не добрался. Арек осторожно поднял руку, призывая его к
молчанию, и проговорил:
— Саша... мне действительно надо к врачу. А ты... уезжай
куда-нибудь. Скройся. Не высовывайся, пока мне не вынесут приговор. Хотя бы это время, я прошу тебя. Пожалуйста. А потом... устраивай жизнь. Если понадобится — воспользуйся
конвертами.
Сидеть стало трудно. Голос пропал, а ответные слова Александра доносились, как сквозь ватную прослойку: «Как получится... если сможешь, хотя бы записку напиши», губы
коснулись губ — мокро и холодно, а потом Арек неожиданно
четко расслышал ответ Вальтера:
— Сообщу. Но вряд ли смогу порадовать приятными известиями.
Везучий — или просто не поскупившийся на очень хорошие
взятки — дядя провез его через двое Врат, избежав обыска
машины, и доставил в кардиологический центр в Нератосе. Там
у Арека отобрали браслеты, уложили в реанимацию, а через
пять дней перевели в палату с зарешеченным окном, под дверью
которой сидел военный полицейский.
Еще через день, после осмотра, Арек услышал неожиданный
вердикт врача:
— Думаю, вы в состоянии принимать посетителей.
Первой в голову пришла мысль о взятках — хоть и больница,
но оформили-то как пациента, переведенного из тюремного
лазарета. Это из разговора врачей в коридоре удалось понять. А
заключенного так просто не навестишь...
Укрепляя подозрения, в палату явился Вальтер. И с порога
начал пылать праведным негодованием. Выслушав вопрос: «По-
чему не сообщил мне о шантаже?», Арек напомнил о разговоре
на Кенноре.
— Ты же мне сказал: вляпаешься в неприятности — выкручивайся сам.
— В кого ты уродился таким тупицей? — взревел Вальтер. —
Тебе скоро сорок, пора уже научиться понимать разницу меж-
ду неприятностями и широкомасштабным скандалом, затра-
гивающим интересы всей семьи!
После вопля в палату набежали врачи и медбратья. Дяде
прочли нотацию — «ни в коем случае нельзя волновать боль-
ного!» — но вон не вывели, после чего подозрения о взятках
переросли в твердую уверенность.
Как ни странно, Вальтер внял врачам и перестал орать.
Вытащил из кармана диктофон, положил на стол и велел:
— Рассказывай о шантаже. Всё, в подробностях. Кто что требовал, какие сроки выдвигали, кого ты успел прижать... того убогого, что пленку продал, я уже в надежном месте запер. Но
сейчас я хочу услышать твою версию. Начинай.
Арек отчитался, стараясь не упустить ни одной детали, и добавил:
— Мне не удалось выяснить, какие контейнеры ему жгли.
Никаких связей с крупными корпорациями... ни одного род-
ственника, связанного с технологическими производствами.
Что о контейнерах говорили, что о поставках алкоголя — все
