— А любопытный какой...
Уже на даче, немного опомнившись от свалившегося на не го — в буквальном смысле с неба — счастья, и переварив основную информацию, Александр окончательно поверил,
что происходящее ему не снится. Убедил его в этом не рассказ о трибунале и почти нелегальной высылке, и не исправно стонавший под ним любовник, все-таки согласившийся оторваться от колбасы и консервов и завалиться в постель. А то, что натрахавшись, это самый любовник ухватился за ноутбук, открыл любимую игру и принялся озеленять тамошний город, исправляя недочеты.
Следующие пару дней они бездумно блаженствовали. Наслаждались весной, гуляли по лесу, к реке, пытались поймать
рыбу, строили город на следующем уровне и ели консервы. Арек
заявил, что Вильхельм покривил душой, сказав, что рюкзак «от
мужа»:
— Да Эрлих бы в жизни пайковую жратву не положил! Он уже и не помнит, как она выглядит. Чувствую руку запасливого Хельма. Двадцать банок птицы с овощами, хлебцы, кофе и чай в
пакетах, два блока сигарет и аптечка, в которой всё — от капель
от насморка до противозмеиной сыворотки. Эрлих, если бы он вообще подумал о том, что меня надо собрать в дорогу, подарил бы мне кусок сыра, презервативы и рыбок, чтоб в новом доме уютно было. А вот кредитная карта — от него. Я уверен. Надо
съездить в город, проверить, как у нас дела обстоят с деньгами.
— Есть еще деньги. Те, из конвертов.
— Александер... — любовник перестал улыбаться и посерьезнел. — Я не думаю, что они решат мои проблемы.
— Твои?
— Если ты согласишься разделить со мной кров, проблемы станут нашими.
— Мы вроде как уже делим? Или ты решил переиграть? —
Саша потерялся между недоумением и обидой.
— Я даю тебе шанс передумать. Потому что проблемы у нас будут. Мы же не сможем всегда жить в этом доме, правильно?
Хотя бы из-за отсутствия удобств. Я уже соскучился по душу. Да и в ванне не отказался бы полежать.
— Поддерживаю. Давай переедем ко мне? Там душ есть.
— Я бы не хотел жить у тебя. Это слишком явное заявление —
«я переехал к туземному любовнику». Твоя квартира — не особняк с силовой оградой, в который никто не сунет нос и не станет выяснять, сколько именно особей здесь проживает, и
ведут ли они совместное хозяйство. Нам надо подыскать другое жилье. Желательно дом, желательно, стоящий на отшибе,
из которого в любой момент можно смыться, добраться до запасного гаража, и уехать на второй машине... есть подозрение, что мне захотят отомстить. За клуб, за смерть Рихарда. Чтобы соблюсти формальности, скорее всего, вызовут на дуэль — так
потом никто не придерется. Но могут и порадовать ночным визитом. С этой точки зрения твою квартиру сразу можно вычеркнуть — я помню ту лестницу. Я не могу по ней ни
подняться, ни спуститься. А если ее заблокируют, мы лишимся единственного выхода.
— Ты прав, — признал Саша. — Я не подумал. Что будем делать?
— Выясним мою финансовую состоятельность. Найдем юрис та, проконсультируемся. Я не знаю, может ли ссыльный приобретать недвижимость. Это очень сложный вопрос. По
правилам, военнослужащие должны проживать в казармах и жилых комплексах, за силовой оградой. Купить, да даже и снять квартиру без разрешения непосредственного командира или начальника нельзя. По закону. Только нарушать, если приперло спрятаться от чужих глаз — как Михаэль с Люксой. Но мало кто рвется, знаешь ли... хоть легально, хоть нелегально. За оградой спокойнее. По идее, я должен получить какое-то казенное
жилье... мне выдали предписание. Я должен устроиться на работу
в месячный срок. Ума не приложу, кто согласится меня взять. Это раз. И если найдется такой дурак... даст ли он мне разрешение на проживание вне комплекса? Учитывая все обстоятельства? Это уже два. А даже если Пламя породит правильный Пепел, хватит
ли нам средств на покупку? Я не уверен, что после всего... гм...
случившегося... семья захочет помогать мне деньгами.Каждая фраза была честной. И рождала горечь, заставляла тускнеть солнечные лучи, приглушала птичий щебет... в общем,
напоминала — их весна может быть только краденой. Пара недель, выторгованных у судьбы, а потом — опять воз проблем.
Пока этот воз сдвинешь, надорвешься...
— Я не хотел об этом говорить сразу, — Арек заметил перемену его настроения. — Давай жить, не забегая вперед. Выясним все детали, а потом обсудим. А пока будет радоваться тому, что есть.
— Дельное предложение. Ты опять прав. Не надо забывать,
что еще две ночи назад я тебя едва не оплакивал. А теперь мы
вместе. И это уже потрясающий подарок судьбы.
— Не судьбы, — поправил его любовник. — Подарки Эрлиха и моего дяди и отчима. Вальтер ухитрился раскрутить, а, наверное, и частично сфабриковать дело против «серого» наместника. Это изменило ситуацию. Не я убил Рихарда за то, что он разослал ролик, а меня загнали в угол, провоцировали, позорили, и всячески подталкивали к убийству. Делал это Рихард по приказу начальства, и оно теперь за науськивание ответит.
Эрлиху же надо на ком-то оторваться. Он вынес мне хитроумный
приговор — вообще-то закон раскопали юристы Марка. И
при ду мали, как его применить. Они разработали пошаговый
план — меня должны были судить, как офицера. Дела рядовых
браслетчиков трибунал такого уровня не рассматривает. И
Эрлих пообещал разжаловать меня после вынесения приговора.
И сдержал свое слово. Это я из Вильхельма информацию выжал.
Он не особо-то распинался, но понять удалось.
— Ты не видел Вальтера?
— Нет. Потому я и думаю — мне больше не стоит ждать
поддержки от семьи. Сделали, что могли... а дальше уже сам.
Иначе бы Валь после трибунала пришел. А раз не появился...
— За то, что сделали — спасибо, — проглатывая застрявший
в горле комок, проговорил Александр. — И... все равно, ты не
сам. Нас двое. Вместе что-нибудь придумаем.
— Ага, — взгляд у любовника стал подозрительно шкодливым. — Хочешь, я тебя отвлеку от грустных мыслей и рассуждений о подарках судьбы и смысле жизни? За пять секунд?
Спорим?
Саша хотел спросить «на что?», но ладонь, по-хозяйски прогулявшаяся по его заднице, заставила запнуться. Арек тут же воспользовался его замешательством, просунул пальцы под резинку спортивных штанов, коснулся ложбинки между ягодицами и самодовольно отметил:
— Вижу, мысли о подарке судьбы уже вышибло. А теперь предлагаю вернуться к занимающему меня вопросу — смогу я сделать что-нибудь такое, чтобы ты через два часа сбежал от меня с криками ужаса? Или все-таки не смогу?
Арек
Ожидание высылки было тягостным. До объяснений —
когда и как его отправят на Таган — никто из тюремного
начальства не снизошел. Молчаливые конвоиры отвели
Арека в одну из камер, и оставили наедине с надеждами и
сомнениями. На вторые сутки горячая благодарность Эрлиху
сменилась легкой настороженностью. Истоптав «одиночку» от
окна до двери с зарешеченным окошком, заключенный без но-
мера усаживался на койку, массировал ногу и ложился на спину,
чтобы в сотый раз изучить серый потолок. Лежать днем ему не
запрещали. Это хоть немного, но радовало — Арек еще помнил
заключение по обвинению в покушении на Рудольфа, и знал, что
правила запрещают подобное времяпрепровождение. Сидеть —
