на другую сторону около получаса назад".
Джульетта почувствовала прилив восторга и одновременно вины. Она должна была быть там. Время было выбрано неудачно, но она чувствовала, что ее окно возможностей закрывается там, на вершине. Она смирилась с тем, что рада за Соло и детей, что закончилось их долгое испытание.
Второй шлюз - с герметичной стеклянной дверью, которую она смастерила из душевой кабинки, - начал открываться. Позади нее внутри старого шлюза вспыхнул яркий свет, и маленький иллюминатор засветился красным. В маленькой комнате вспыхнул и забушевал второй виток пламени, омывая испорченные стены, обугливая сам воздух, вываривая воду, которую Джульетта пролила на пол, и превращая емкость в котел бушующего пара.
Джульетта помахала остальным, выходя из нового шлюза, а сама настороженно смотрела на старый, вспоминая. Вспоминая, как она там была. Лукас вернулся и потащил ее за собой, через дверь в бывшую тюремную камеру, где они разделись до нижнего белья, чтобы принять очередной душ. Снимая с себя насквозь промокшую одежду, Джульетта думала только о запечатанной и огнеупорной коробке, стоявшей на скамейке. Она надеялась, что риск того стоил, что в ней надежно спрятаны ответы на множество жестоких вопросов.
Хранилище 17
21
Огромная землеройная машина стояла тихо и неподвижно. Пыль падала с тех мест, где она прогрызла потолок, а большие стальные зубья и вращающиеся диски блестели от проделанного ими пути через твердую породу. Между дисками морда экскаватора была заляпана грязью, обломками, вырванными кусками арматуры и крупными камнями. На краю машины, где она выступала в сердце Хранилища-17, виднелась черная трещина, соединявшая два совершенно разных мира.
Джимми наблюдал, как из одного из этих миров в его мир проникали незнакомцы. Крепкие мужчины с темными бородами и улыбками, с руками, черными от смазки, переступили порог и, прищурившись, посмотрели на ржавые трубы над головой, на лужи на земле, на спокойные и тихие органы бункера, который давно уже отгромыхал, а теперь стоял смертельно неподвижно.
Они пожимали руку Джимми, называя его Соло, и тискали испуганных детей. Они передали ему привет от Джулс. Потом они поправили фары на своих шлемах, которые выбросили перед собой золотистые конусы, и понеслись в сторону дома Джимми.
Элиза прижалась к ноге Джимми, когда мимо протиснулась еще одна группа шахтеров и механиков. За ними бежали две собаки, которые остановились, чтобы обнюхать лужи, затем дрожащую Элизу и последовали за своими хозяевами. Кортни - подруга Джульетты - закончила инструктировать группу и вернулась к Джимми и детям. Джимми наблюдал за ее движениями. Волосы у нее были светлее, чем у Джульетты, черты лица резче, она была не так высока, но в ней была та же решимость. Он задумался, все ли люди из этого мира такие же: мужчины бородатые и покрытые копотью, женщины дикие и отважные.
Риксон собрал близнецов, а Ханна прижала к себе плачущего ребенка и пыталась успокоить его, чтобы он снова уснул. Кортни передала Джимми фонарик.
"У меня не хватит света на всех вас, - сказала она, - поэтому вам лучше держаться поближе друг к другу". Она провела рукой над головой. "Туннель достаточно высокий, только не забывайте про опорные колонны. Почва неровная, так что идите медленно и держитесь центра".
"Почему мы не можем остаться здесь и попросить доктора прийти к нам?" спросил Риксон.
Ханна бросила на него взгляд, покачивая ребенка на бедре.
"Там, куда мы вас ведем, гораздо безопаснее", - сказала Кортни, оглядывая пропитанные коррозией стены. То, как она смотрела на дом Джимми, заставило его почувствовать себя защищенным. Они уже давно прекрасно ладили друг с другом.
Риксон бросил на Джимми взгляд, словно сомневался, что на той стороне безопаснее. Джимми знал, чего он боится. Он слышал разговор близнецов, а близнецы слышали, как шептались старшие дети. Ханне придется установить имплантат в бедро, как это сделали их матери. Риксону назначат цвет и другую работу, кроме заботы о семье. Молодая пара относилась к этим взрослым с такой же опаской, как и Джимми.
Несмотря на свои страхи, они надели каски, позаимствованные у тех, кто вливался в их мир, прижались друг к другу и протиснулись сквозь щель. За зубьями экскаватора был темный туннель, как в Диких землях, когда все огни выключены. Но там было прохладно, и эхо их голосов было совсем не таким, как в Диких землях. Джимми пытался угнаться за Кортни, а дети - за ним, и земля, казалось, поглощала их.
Они вошли в металлическую дверь и прошли через длинную землеройную машину, внутри которой было тепло. Прошли по узкому коридору, где люди теснились в другом направлении, и, наконец, вышли в другую дверь и вернулись в прохладу и темноту туннеля. Мужчины и женщины перекрикивались друг с другом, свет фар плясал на их касках, когда они боролись с грудами обломков, которые поднимались к потолку и исчезали из виду. Камни сдвигались и громыхали. Их нагромождение было по обе стороны, оставляя в центре неустойчивый проход. Мимо проходили рабочие, пахнущие грязью и потом. Один валун был выше Джимми, и пешеходам приходилось огибать его.
Было странно идти прямо в одном направлении. Они шли и шли, ни разу не натолкнувшись на стену и не обогнув ее. Это было неестественно. Эта боковая пустота пугала больше, чем темнота с редкими огоньками. Она была страшнее, чем пелена пыли, стекающая с потолка, или камни, падающие с высоты. Это было страшнее, чем незнакомые люди, проходящие мимо них в темноте, или стальные балки в середине прохода, выпрыгивающие из клубящихся теней. Это было жутко от того, что их ничто не могло остановить. Идти, идти и идти в одном направлении, и конца этому не видно.
Джимми привык к подъему и спуску по винтовой лестнице. То было нормально. А это - нет. И все же, спотыкаясь, он шел по шероховатой поверхности изъеденного камня, мимо мужчин и женщин, окликавших друг друга в темноте, между кучами земли, теснившимися в узком центре. Они обогнали мужчин и женщин, несущих части машин и отрезки стали, взятые из его бункера, и Джимми захотелось им что-то сказать. Элиза фыркнула и сказала, что ей страшно. Джимми подхватил ее на руки и позволил прижаться к своей шее.
Туннель продолжался все дальше и дальше. Даже когда в конце его показался неровный квадрат света, требовалось сделать бесчисленное количество шагов, чтобы это яркое марево стало еще больше. Джимми подумал о Джульетте, которая прошла так далеко снаружи. Казалось невозможным, что она выдержала такое испытание. Ему приходилось напоминать себе, что с тех пор он десятки раз слышал ее голос, что она действительно сделала это, отправилась за помощью и сдержала обещание
