«Раздеваться вроде не велел».
Лагерный опыт обогатил Сашин лексикон полусотней слов:
«стоять», «быстро», «смирно», «руки за голову»... И навсегда запомнившимся «раздевайся».
Убедившись, что Александр не понимает вопроса — при повторении стало ясно, что это все-таки вопрос, кеннориец вытащил из пакета бутылку коньяка, прошел в комнату, по-
хозяйски включил свет, уселся на кровать и завладел стоящей на табуретке чайной кружкой.
Хрустнула фольга, гулко откупорилась пробка, и комнату заполнил терпкий запах алкоголя. Повинуясь приглашающему жесту, Саша подошел к кровати, уселся на край и получил в руки полкружки коньяка.
«Он меня подпоить решил, что ли? — минутное недоумение,
вызванное странной щедростью, сменилось паникой. — Я же сразу окосею и перестану себя контролировать... Как бы отвертеться?»
Кеннориец истолковал его сомнения по-своему. Забрал чашку, демонстративно попробовал коньяк — мол, не отравлено — и поднес его к Сашиным губам. Пришлось пить, с
трудом глотая слишком крепкую вишневую жидкость. Такую же вишневую, как неотрывно следившие за ним глаза.
Утерев непрошеные слезы, Александр решил каким-нибудь образом испросить разрешение закурить. Обожженная глотка и раскаленный ком в желудке требовали действий. А тянуться
через мага и брать хотя бы кусок огурца с тарелки не хотелось — зачем провоцировать прикосновением?
Он достал из кармана рубашки мятую пачку и начертил в воздухе вопросительный знак.
— Можно?
Ответный кивок, поиски в карманах куртки и блеск черного эмалевого портсигара с накладным серебряным орлом дали однозначный ответ. Сигареты кеннорийца оказались
ароматизированными — запах незнакомых сладких фруктов, а может быть, ягод или цветов смешался с коньячным духом, кружа мгновенно отяжелевшую голову. Саша неуверенно
потянулся к предложенному портсигару, вытащил достаточно толстую коричневую сигарету с черным фильтром и закурил, вспоминая давно забытый вкус хорошего табака.
Они молча дымили, стряхивая пепел в многострадальную кружку. Докурив, маг бросил окурок в плескавшийся на донышке коньяк, снял куртку и откинулся на подушку, задумчиво теребя высокий воротник светлого свитера. Александр набрался наглости и попытался ускользнуть на кухню, предъявляя чашку — вроде бы как помыть... Движение словно разбудило дремлющего хищника. Кеннориец ухватил его за шлевку, притянул к себе —
властно, но не грубо, без применения магии, просто движением рук.
От неловкого падения на кровать еще сильнее закружилась голова. Пробравшаяся под рубашку ладонь захватчика осторожно огладила живот и ребра, задержалась на рубце. Ухо
обожгло горячее дыхание, за ним последовало касание языка — как безмолвная просьба расслабиться. Коньяк сыграл-таки свою поганую роль: Саша не выдержал и рванулся на свободу, но из кольца сильных рук не так-то просто выбраться... Порыв тут же сменился вспышкой трусливого раскаяния. Ведь ученый уже, проверял, чем все это может закончиться!
Маг завозился, перекинул обмякшего Александра к стене, стянул с себя свитер и взялся за его рубашку. Борьба с пуговицами была неторопливой, но в вишневых глазах свети-
лось предвкушение — так воспитанные дети разворачивают подарок в присутствии строгой родни. Взгляд обжигал, и Саша зажмурился, отгораживаясь завесой добровольной темноты.
Теперь он острее чувствовал прикосновения — пальцы, язык, снова пальцы. Кеннориец гладил его плечи, пробовал на вкус шею, прикусывал живот. Мял ширинку, словно беспокоился об отсутствии отклика, толкался языком в сомкнутые губы, приглашая к поцелую... Эта возня не вызывала никакого сексуального желания, но немного рассеивала страх. А может, причина крылась не в возне, а в выпитом на голодный желудок
коньяке — опьянение накатывало неумолимо, как сходящая с гор лавина.
Будь Саша чуть более трезв, он бы заподозрил подвох еще в тот миг, когда жаркие губы притронулись к его обнаженному бедру — вещи медленно, но верно отправились на пол. Но он продолжал лежать смирно, равнодушно принимая поцелуи, до тех пор, пока его член не вобрали в рот. Вот тут-то он и окаменел... Проявление ласки к туземцу, как к равному себе
могло значить только одно: маг пьян настолько, что не осознает, с кем находится в постели. И, скорее всего, утром просто прикончит соучастника своего падения.
— Не надо... — умоляюще проговорил Александр.
Кеннориец вроде бы остановился. Как оказалось, только для того, чтобы отхлебнуть коньяк — прямо из горлышка бутылки и влить в Сашу очередной глоток. Комната и чужое
лицо завертелись, как аттракцион в детском парке. Онемевшие
губы не смогли повторить протест. Потому что не хотелось ни
трепыхаться, ни говорить, ни думать.
До душа они добирались, переворачивая табуретки и це-
луясь на каждом шагу, но поход того стоил — под прохладными
струями воды стало легче, прекратилось утомительное голо-
вокружение. Маг почуял положительные изменения и тут же
предпринял вторую попытку соблазнения, оказавшуюся гораздо
удачнее первой. Такого предательства от своего организма
Саша не ожидал. После лагерных-то происшествий! А вот теперь выяснилось, что старательные губы и язык способны на многое — и возбудить, и заставить забыть, кому именно ты вкладываешь член в рот.
«Странно... — растерянно подумал он, глядя на стоящего на
коленях кеннорийца. — А бывшая жена сколько ни трудилась —
не подняла... Хотя она никогда сосать не умела...»
Его перестали смущать блики золотых браслетов, татуировка
на плече и пока еще едва ощутимая щетина партнера.
Вырвавшееся на волю желание смело все условности. А маг
ластился, как кошка, и недвусмысленно намекал, что хочет
воспользоваться вставшим членом по полной программе —
изгибался, притирался упругой задницей... Ну как отказать?
Первый акт был бурным. Они порвали два презерватива, едва не свалились с кровати, уронили на пол подушку и одеяло — в общем, Александр почувствовал себя загнанным конем под умелым наездником. Кеннориец уложил его на спину, оседлал
бедра и уверенно насаживался на член, не забывая ласкать себя рукой. Скачка продолжалась до тех пор, пока он со сдавленным криком не выплеснул сперму себе в кулак. Правда, Саша в обиде не остался — пришел к финалу на пару минут раньше своего нечаянного любовника, неотрывно глядя в его бешеные, почерневшие глаза и молясь, чтобы он не вздумал остановиться.
Отлежавшись и выкурив по сигарете, они добрались до коньяка и закуски. Предусмотрительный кеннориец притащил в пакете кучу упаковок с нарезками колбасы и сыра, обсыпанные кунжутом булочки и какие-то банки с консервами, которые
они, не сговариваясь, оставили «на потом». Саша вспомнил
об обязанностях хозяина и навел в комнате порядок — такой,
на какой хватило сил. Затолкал осколки разбитой чашки и
использованный презерватив под кровать, поставил табуретку
на ножки и принес из кухонного шкафчика два пластиковых
стакана. На этом его рвение закончилось, но любовника это не
смутило: он спокойно лежал на сбившейся простыне, выуживал
из упаковки куски сыра и облизывал пальцы, не требуя салфеток.
Ночная трапеза плавно перетекла в повторный секс. Второй раз вышел почти нежным. Заметив скованность движений — маг берег расчерченную шрамами ногу — Александр попытался уложить его на бок, но наткнулся на мягкое сопротивление.
Похоже, любовнику нравилось лежать лицом к лицу: после
