чить ходьбой смятенные мысли. Ноги принесли его в кафе
Георга. Покупка чашки кофе на фоне общих трат оказалась
мелочью, и он занял один из столиков на веранде с видом на
неработающий фонтан-каскад. Разговор с Максом всколыхнул
в душе неприятный осадок, вытащил воспоминания о первых
месяцах жизни после возвращения из лагеря. Воспоминания,
которые Саша тщательно прятал в потаенные углы и старался
забыть.
Съехав от тетки, он устроился грузчиком на рынок —
разумеется, по блату, с помощью Петровича, что вызывало
зубовный скрежет и злость вместо положенной благодарности.
Хотя, если смотреть правде в глаза, теткиному мужу надо
было сказать огромное спасибо. На рынок попадал не каждый
условно подданный. Ежедневная оплата, карточки, да еще и
возможность прихватить домой списанные продукты — пусть
пачка плесневелых макарон, но бесплатно! И неважно, что в
прошлой жизни ты назывался журналистом и, кажется, писал
роман, который перевернет мир. Актуально только «здесь и
сейчас».
Улучшение материального положения Александру на поль-
зу не пошло. Наличие какой-никакой закуски и отсутствие
бдительного теткиного ока подтолкнули его к исконно рус-
скому способу лечения душевных проблем — употреблению
горячительных напитков. Он пил в гаражах, на пеньках между
сараями, под грибком чудом уцелевшей детской площадки, в
компании таких же бывших военнопленных, а после второго
стакана позволял языку немного развязываться, одаряя
кеннорийцев порциями ругательств и перечисляя возмож-
ные кары в случае «если бы я мог...». Об изнасиловании Саша,
конечно же, не упоминал. Но и собутыльники не рассказывали
подробностей о своем пребывании в лагерях. Этого не требо-
валось. Достаточно было знать, что твой выдох: «Ну, суки, что
ж они с городом сделали-то?» поддержит дружный хор голосов.
Во время одной из пьянок он и столкнулся с Максом. «Глава
подполья» явился к кому-то из товарищей по бутылке — то
ли занять слесарный инструмент, то ли взять в аренду пусту-
ющий гараж. Александру он посочувствовал: глубоко, вроде
бы даже искренне — ну, так казалось через призму водки — и
даже раскошелился на пузырь за свой счет, чтобы дослушать
изобилующий нецензурными эпитетами рассказ о бесцельно
прожитой жизни. Проспавшись и узнав, что бывший однок-
лассник является лидером движения Сопротивления, Саша дал
себе зарок ограничить контакты и беседы до минимума. Ника-
кого противодействия властям он оказывать не собирался —
не дай бог упекут обратно в лагерь! Нет, нет... Вся потребность
излить ненависть к захватчикам ограничивалась руганью под
стакан.
Жизнь в алкогольном тумане закончилась внезапно. За
появление на работе в нетрезвом виде — по правде говоря, в
доску пьяным и не держащимся на ногах — Александра уволили.
Тот день вышел черным донельзя, хотя, как выяснилось позже,
пошел ему во благо. Он отправился заливать горе в гаражи и
очнулся под своей калиткой, без денег, продуктовых карточек и
куртки — спасибо, не замерз насмерть.
Из финансовой пропасти Саша вынырнул с огромным тру-
дом. В возвращенных из рыночной конторы документах поя-
вилась отметка об увольнении по статье «невыполнение слу-
жебных обязанностей». Шансы получить работу на бирже упа ли
до нуля — ленивый грузчик никому не нужен. Пришлось оби-
вать пороги, умоляя знакомых взять-устроить на какую-нибудь
шабашку. С карточками выручил Макс. А в кафе к Георгу он
вообще попал по счастливой случайности.
«Друг хороший, друг карточками выручил, когда ты свои
посеял...»
Александр передернул плечами, припомнив, как Макс попро-
бовал его напоить и получить консультацию «как правильно
собрать взрывное устройство в домашних условиях». В тот раз
он повелся на нехитрые похвалы: «Санек, ты ж у нас десантура,
почти спецназ... я ведь помню, как тебя после армии на части
рвали — и в ментовку, и к федералам приглашали... Ты кем
дембельнулся?». И гордо ответил: «Командиром диверсионно-
подрывной группы».
Он даже нарисовал какую-то корявую схему, но вовремя
спохватился и порвал бумажку на клочки. И больше не пил в
компании. Ни в гаражах, ни с Максовыми приятелями, ни в
рюмочных на рынке. Только изредка, в одиночестве, запираясь
с бутылкой в норе.
«А теперь вот еще с наместником, — услужливо напомнил
внутренний голос. — Он у тебя теперь в собутыльниках...».
Остывший кофе встал поперек горла. Даже при связующем
слове «собутыльник», прежние консультативные грешки и
вечера на балконе реквизированного особняка князя Сперан-
ского совмещались плохо. И Саша впервые задумался — а что
произойдет, если Ареку станут известны подробности послед-
них месяцев его жизни? Не нынешнего кристально-чистого
периода, а недель мутной, подстегнутой алкоголем злобы, поч ти
бесконтрольных речей, слава богу, хоть не действий...
