— Я беспокоюсь о его здоровье... — после этих слов на-
местник ненадолго замолчал, поскольку ни к чему не обязы-
вающие симптомы болезней разом испарились из головы, а
призывать на голову Люксы настоящие недуги он опасался. —
Беспокоюсь... он мало ест.
— Может быть, вам лучше обратится к терапевту? Или
диетологу... — осторожно предположил врач. — Понимаете ли, я — хирург.
— А после переводчика надо будет осмотреть еще одного
больного. Без возни с оформлением вызова. Разумеется, я оп-
лачу ваши услуги в двойном размере.
— Второй больной?..
— Мой садовник, — солгал Арек. — Я взял его на расчистку
сада... он — бывший военнопленный. А вчера он не явился на
работу... как выяснилось, его избили. В общем, я хотел бы, чтобы
вы за ним понаблюдали. Не проявятся ли какие-то последствия.
В больнице мне сказали, что возможно сотрясение мозга.
— Профилактический осмотр персонала — важная мера, —
согласился сообразительный врач. — Оформления вызова к переводчику будет вполне достаточно. Для него я захвачу витамины. Во сколько и куда мне явиться?
— Лучше я за вами заеду. После шестнадцати ноль-ноль.
В пятнадцать часов у меня последнее совещание... думаю, к
четырем я освобожусь. Адрес вашего кабинета у меня есть.
Наместник повторил название улицы и номер дома, ука зан-
ные в письме, получил подтверждающий кивок и проговорил:
— В таком случае, я не прощаюсь. Еще увидимся.
Он еще раз сверился с ежедневником — через пятнадцать
минут к нему должен был явиться финансовый советник,
желавший обсудить порядок выплаты компенсаций туземцам,
пострадавшим во время дуэлей — и полез в ящик стола за
показаниями Соломенко, которые хотелось перечитать.
Планы нарушились — на этот раз звонком Люксы. Пере-
веденные слова Александра, просившего о прекращении де-
ла, резанули без ножа. «Старый долг. Кредитор увидел, как мы
гуляем в парке, и потребовал возвращения денег немедленно».
Кусочек мозаики идеально вписался в общую картину. Захоте-
лось спросить: «Ты не мог дождаться вечера и взять денег у ме ня?
Зачем было связываться с Соломенко?». Но Арек прикусил язык
и ограничился вопросом о крови на лестничном балконе. Смерть
крысы его заинтересовала. Он сделал мысленную пометку —
узнать, не существует ли на Тагане ритуальных убийств
животных для наведения порчи или с целью предупреждения —
не пообещал ничего конкретного, сообщил о визите врача и
закончил разговор. Настроение упало до минусовой отметки,
и во время обсуждения выплаты компенсаций Арек осторожно
копался в себе, пытаясь понять — почему? Почему его так
задевает сложившаяся ситуация?
«Разочарование? Думал, что спасаю невинную жертву, а
теперь узнал, что нехорошие бандиты — материально пос-
традавшая сторона, и призадумался? Нет, не то...».
Взгляд на чуть выдвинутый ящик стола заставил его
вспомнить оттиснутые на бумаге слова плюгавого: «Меня это
не удивило. Я знал, что Сашка еще в лагере под чужаков начал ложиться...».
«Но я же тоже знал, что в лагере что-то было! И какая разница — насильно произошел сей явно неудачный опыт, или в процессе ускорения освобождения? Все равно ему там больше
нечем платить было... — карандаш, который Арек держал в
руке, хрустнул и сломался. Он швырнул обломки в мусорную
корзину и признал очевидный факт: — Разница есть. И не надо
себя обманывать. И пытаться оправдывать плату телом тоже не
надо. Стоит подумать о том, что при первой встрече тебя могли
счесть ненадежным клиентом... а теперь попросту тянут время,
набивая цену за драгоценную задницу».
— ...вы меня слышите, господин наместник? — встревожено спросил финансовый советник.
— Мне нехорошо, — привычная ложь легко соскользнула с языка. — Если нет ничего неотложного...
— Все может подождать. Сказать секретарю, чтоб вызвали врача?
— Не надо, — покачал головой Арек и, спохватившись, добавил. — Спасибо.
Вместо врача он велел впустить в кабинет сотрудника министерства внутренних дел, к руке которого был прикован небольшой плоский чемоданчик с образцами «сыворотки
правды». На середине речи об особенностях действия и
противопоказаниях раздался очередной телефонный звонок.
Люкса заявил, что Александру плохо — «очень, очень плохо, хаупт, он бредит!» — и умоляюще попросил прислать врача как можно быстрее.
— Почему ты так думаешь? — уточнил наместник, во второй
раз услышав слово «бредит».
— Он никогда не обсуждал со мной половую жизнь! И не вдавался в подробности... нравится ему акт в презервативе или без оного!
— Это аргумент, — признал Арек. Выяснять детали ему почему-то не захотелось.
Забрав первую попавшуюся ампулу, он выслушал главное
предупреждение: «У вас будет около пятнадцати минут, пик
действия — пять-семь минут после инъекции», подумал, прих-
ватил вторую и отправил сотрудника восвояси.
Бегло просмотрев поисковые запросы, он не нашел упоминания о порче или ритуальных убийствах. Зато узнал, что «крысой» на жаргоне называют заключенного, который украл деньги или продукты у сокамерников.
«Странный долг, ложь... может, крысу подбросили с намеком
на какие-то лагерные грешки? Кто-то потребовал возмещения
давней кражи? Только в «угадайку» и играть — все равно я о нем ничего не знаю».
Наместник закрыл ноутбук и приказал секретарю отменить все встречи и совещания. По счастью, врач оказался свободен — вот удивится, когда его повезут в Eisenwasserlich...
— Возьми в гараже вторую машину, — скомандовал Арек
старшему телохранителю. — Заедем вот по этому адресу, заберем
врача. И свяжись с Хайнцем. Пусть они подъедут к Вратам. Там сменитесь.
Ему приходилось прилагать усилия, чтобы держать себя в руках. Хотелось немедленных действий. Разброс желаний был велик — от срочного допроса Соломенко до распоряжения
выставить Сашу за дверь и забыть туземные страсти, как страшный сон.
«Повезло ему, что он в бреду валяется... иначе б он у меня
первым в очереди на душевные откровения стоял».
У севшего за руль Хайнца Арек спросил:
— Ну что там? Мой красавец не прикидывается? Действительно болен?
— На вид — да, — невозмутимо отозвался тот. — У него
высокая температура... и выглядит он весьма скверно. А что, у вас есть основания подозревать его в симуляции?
— Пока нет...
«Я обманывал себя, уверяя, что вижу разницу между ним и
Грэгом. А на самом деле подменял одно другим. Помнил — Грэга
можно было сломать только силой. Он лелеял свою гордость и упрямство, выпячивал где надо и где не надо... и это частенько добавляло проблем... Почему я, ни на секунду не усомнившись, приписал эти же качества туземцу? Почему не подумал, что
со мной могут играть в «обиженного мальчика», собираясь
выжать деньги на оплату карточных долгов, к примеру? Или разыграть спектакль с кредиторами и дракой, чтобы вселиться ко мне в дом? Ведь с самого начала что-то было нечисто... Хайнц говорил — Александер следил за особняком. Но я предпочел
