чернь из посадов и этих… тьфу, воспитуемых.
– Пусть потрудятся. Мы же дали им свободу и работу. Они нам по гроб обязаны. Эти люди в колониях не будут рабами.
– А люди ли они вообще? – переспросил правитель, глядя испытующе в лицо верного помощника. – Там всяких мутантов полно аномальных. А по кому не видно снаружи, могут быть уродами внутри.
– Нет, нет. Все люди, человеки! Просто… опекаемые нами. Временно. Пока не дорастут. Они там бродяги, людоеды. А мы приставляем их к делу, помогаем получить профессию. Никаких лагерей. И никаких колоний. Как тебе название – «Центры реабилитации?». Или просто «Рехабы».
– Отлично, – кивнул, потирая ладонь об ладонь, Уполномоченный. – Звучит не по-нашему. Но это даже хорошо. Надеюсь, ты всё это на бумаге изложишь, а то моя память не железная. Кстати, как там реакция на казнь этих подонков? Которые народ в Перми баламутили. Я просил везде объявить на площадях.
Вот так дела цеплялись одно за другое, как длинная змея. Этот разговор и не мог получиться коротким. Правитель иногда днями не встречался с приближенным. Но когда они попадались на глаза – вытягивал всю душу.
Пермь стояла на северной границе. Связь с теми краями была неустойчивой, но форпост это был важный.
– Сделано, – отчитался Премьер. – Слухачи докладывают, что люди в самом протекторате Пермь немного ворчали, но уже успокоились. В Самарских землях даже ухом не повели, как и в Саратовских. Их свои проблемы волнуют, а не какие-то болтуны с приграничья. А наших столичных викторградцев и калачевцев, наоборот, это казни обрадовали сильнее, чем хлебные раздачи. Никто не любит бездельников, когда сами трудятся в поте лица.
– Отправьте на плаху и остальных бутузёров из острогов, – повелел Правитель, а Премьер быстро сделал запись в ежедневник. – Не заложников, а тех, кто реально плохого нам желает. Публично. Разделить на части. Провезите куски по городам на телегах и машинах. Пусть у людей будут и зрелища. Займись сам, не поручай Рябчику.
– Слушаюсь, – лицо Генерала чуть дернулось, он не любил такие задачи. – Конечно. Мы не можем позволить себе ложный гуманизм. Жестокость должна быть тщательно отмерена, но лучше пересолить. Пусть через триста лет историки пишут, какие мы были нехорошие. Это мизерная цена, если великое государство будет охватывать пол Земного шара.
– А Земля точно шар, Миша?
Правитель, скорее всего, шутил. Такое у него чувство юмора. Хотя Генерал знал, что тот мог наслушаться разных завиральных теорий. Одно время министр технологий, инженер Востриков вливал Первому гражданину в уши теорию о том, что учебникам верить нельзя, а вся древняя история выдумана, все даты неправильные. Странно, что этот бред не мешал инженеру блестяще владеть математикой, которой он подкреплял каждое слово. Генерал сам вроде бы знал алгебру, но не настолько, чтобы найти ошибки. С виду это шаманство звучало гладко. Более убедительно, чем какая-нибудь квантовая физика или относительность. Но в итоге решили всё-таки придерживаться традиционной хронологии, чтоб не запутаться. Впрочем, эти даты, князья и княжества мало кого интересовали, и глубже ХХ века историю в Империи особо не учили даже в столице. Но Генерал говорил Виктору, что в древней истории иногда полезно копаться: «Там можно найти интересные вещи, обосновывающие твои права на разные территории, вплоть до Аляски».
– Не шар, а геоид, – ответил Петраков. – Если быть точным.
– Нехорошее слово. Пусть лучше будет шаром. Ты рассказывал, что люди и на Луне побывали.
– Не люди, а американцы. И не побывали, а соврали, – усмехнулся Генерал.
Проект «Хорошие люди» претворялся в жизнь уже давно. Поскольку империю окружали варварские земли с сотнями тысяч отсталых людей, грех было позволять их мускульной силе пропадать просто так, а им самим – прозябать в дикости. Ведь это бывшие сограждане. А значит, не чужие. Нефти пока хватало… ведь ее не требовалось экспортировать, а всего лишь самим производить из неё ГСМ. Но людские мускулы оказались более доступны. Большинство использовалось для работ на местах: мосты, плотины, дороги… Незачем загонять их всех в колонии или Рехабы. В ходе экспедиций отлавливали самых сильных. Этим убивали двух зайцев, как говорил Генерал: «учили людей цивилизации и форсировали ключевые направления». Ну и заодно от потенциальных смутьянов избавлялись.
Генерал как-то рассказывал своему другу, что так поднялась Британская империя. Сначала обобрав своих фермеров и загнав своих нищих в работные дома (вешая тех, кто не вписался)… потом, дескать, проделав это с половиной Земного шара. И что других рецептов нет. Рождение государства... штука такая. Симбиоз начинается с агрессии, а брак может начаться с принуждения к близости. Мол, все великие государства с этого начинали. Холопство, рабство, bondage, серваж – добрые древние традиции. А после удачных походов на врагов за невольника просили меньше, чем за козу или свинью. Но до изобретения рабства пленных просто резали как скот, а иногда и съедали.
Конечно, Рехабы, колонии-поместья с воспитателями-опричниками будут в сто раз гуманнее этой древней жути.
Генерал старался беречь разум Великого и не перегружать его справочной информацией, которая не имеет отношения к управлению страной. Пусть свою голову монаршую бережет.
– Наши работники живут хорошо и ни в чем не нуждаются. Ошейник легче доспеха воина. Мы, бояре, и наши доблестные опричники, берем на себя их заботы. Мустафа Ильясович говорил: бояре – не от слова «бой». Они по-болгарски назывались боляры, то есть те, у кого душа за народ простой болит.
– Да уж, – хохотнул правитель. – Некоторые так болеют, что аж рожи опухли.
Лицо его чуть отмякло, взгляд оттаял. Петраков видел, что старый товарищ рад общению и забыл про время, иначе не посмел бы навязывать тому своё общество. Редко выдавались такие моменты за чередой забот. К тому же Премьер знал, что конец близок.
Посмеялись, выпили немного коньяка, что правитель очень редко себе позволял.
– Ничего, – лицо того снова стало жестким, как мореное дерево, из которого крестьяне делали деревянные фигурки, хотя им это и запрещалось, – Заставлю тыловых крыс тренироваться и в походы ходить, растрясут жиры. Научились бить поклоны, научатся и под пулями ползать. Только на этот раз грамотнее будем выбирать цели.
Генерал знал, что Большой поход на восток был пробным камнем и головной болью, но после него Уполномоченный охладел к восточным завоеваниям и «провинциям», которые прибытка не приносили. Занялись югом (тут получилось). Потом западом, то есть Подмосковьем. Пробовали и на север. Но
