кто тебе дорог.
Паркую машину, решительно выбираюсь из неё и иду прямо навстречу мертвецам.
— Давайте, моя шпага жаждет кр̀ови! — крикнул я, привлекая их внимание.
— Мужик, не иди к ним! — крикнул мне курьер. — Это зомби!
— Беги, куда бежал, — сказал я ему. — Я знаю, что делаю.
Парень последовал совету, побежав по тротуару, а я уже взял на шпагу первого мертвеца.
Обычный человек, в красной ветровке, синих джинсах и весенних ботинках, получил пять сантиметров стали в череп, после чего навсегда лёг на сырой асфальт.
Весна сегодня совершенно не радовала, потому что до сих пор прохладно, сыро, а ещё начинается раздражающий мелкий дождик.
— Льэнфан тер̀ибль! [9] — поразил я подростка в чёрном пуховике, протянувшего ко мне свои тонкие руки. — Умр̀и!
Теперь у меня было практически безграничное пространство для манёвра, поэтому я активно двигался, отступая и атакуя наскоками.
На фоне, в окнах домов, я видел людей с мобильниками — снимают, бестолочи… Не понимают, что сами очень скоро будут заниматься чем-то подобным.
— Умр̀и-умр̀и-умр̀и! — кричал я, нанося смертоносные удары.
Очень быстро мертвецы закончились. По асфальту начали растекаться тонкие ручейки тёмной крови.
— Во всех новостях: кр̀овавый маньяк жестоко убил гр̀уппу тур̀истов, пр̀ибывших из ближнего зар̀убежья! — расправив плечи и расставив руки в стороны, воскликнул я. — Хладнокр̀овно зар̀езал предметом, похожим на меч! После чего сел в машину, пр̀едположительно Тойоту Камр̀и, и скр̀ылся с места пр̀еступления!
Почему-то захотелось это сказать.
Вытерев шпагу о джинсовую рубашку ближайшего мертвеца, я бросил своё оружие в ножны, после чего вернулся в автомобиль.
Надо, кстати, пока продают, закупиться консервами, водой, солью и спичками. Знаю, что у бабули есть запасы на чёрный день, но чем больше у нас будет еды, тем дольше мы протянем. А там посмотрим, как будет.
— Алё, здр̀асьте! — набрал я номер Зинаиды Сергеевны. — Вы по стар̀ому адресу пр̀оживаете?
— Дима, ко мне уже приехала полиция! — сообщила та радостным голосом. — Спасибо за беспокойство, но я уже в безопасности.
М-хм. Так даже удобнее.
— Я р̀ад, что всё закончилось хорошо, — ответил я. — Что ж, тогда я поехал домой. Бер̀егите себя.
— И ты себя береги, Дима, — пожелала мне Зинаида Сергеевна.
Завершив вызов, я бросил мобильник на переднее пассажирское сиденье и включил радио.
«… оставаться в своих домах. Возможно отключение электроэнергии и водоснабжения, поэтому рекомендуется набрать воду во все доступные ёмкости. Если вы находитесь на рабочем месте, не следует покидать безопасные помещения и пытаться добраться до дома. Ситуация находится под нашим контролем, поэтому не следует поддаваться панике. Ни в коем случае не пытайтесь бежать из города — на улицах будет опасно до тех пор, пока силы Росгвардии не возьмут их под контроль…»
Обычно, когда правительство говорит, что всё будет хорошо и не надо паниковать, люди склонны считать, что самое время для паники, ведь ничего хорошо точно не будет.
С другой стороны, я прекрасно понимаю, что ребята из правительства говорят дельные вещи. Не выходить, сидеть тихо, набирать воду и надеяться на лучшее. Только вот очень печально, что сегодня рабочий день, по домам сидит мало людей, а основная масса их находится на работе. Очень паршивая ситуация. Я не знаю, как бы поступил на месте правительства.
— Да знаю я всё! — воскликнул я, глянув на зеркало заднего вида. — Ввести самые надёжные батальоны Стар̀ой гвар̀дии в гор̀од, приказать безжалостно истр̀ебить всю нежить, посмевшую покуситься на спокойствие добр̀опор̀ядочных гор̀ожан!
Меня это достало!
Развязываю узел маски и срываю её с себя.
Темнеет в глазах, после чего исчезает обмундирование и оружие. Я вновь в театральном образе Наполеона Бонапарта, со сломанной бутафорией в тонких деревянных ножнах.
Да, теперь я уже не так крут, как был секунду назад, зато сознание моё чисто и нет навязчивых мыслей о необходимости дорваться до власти хоть над чем-нибудь.
— Клара у Карла украла кораллы, — произнёс я вслух. — Ха-ха!
Исчез этот мерзкий французский акцент, который уже начинал меня подбешивать!
Так, теперь надо ехать домой, но, по пути, переодеться в нормальную одежду и прикупить запасов.
Тойота летела по полупустым улицам Васильевского острова, замершего в неопределённости.
Какого лешего я вообще попёрся спасать Зинаиду Сергеевну?!
Персонаж Наполеона — это да, он представлен в постановке как романтический герой, властолюбивый, но честный, а я-то вообще не герой ни на грамм! Я у мамы такой один, вообще-то!
Ох, мама…
Хватаю телефон и набираю номер мамы.
Гудки вызова.
— Алло? — спросил мужской голос. — Вы — сын Лидии Верещагиной?
— Это кто? — спросил я, а в душе у меня рос кусок льда.
— Старший сержант полиции Арыстанов, — представился полицейский. — С кем разговариваю?
— Дмитрий, сын Лидии Верещагиной и Ибрагима Верещагина, — представился я. — С ними всё в порядке?
Полицейский не отвечал секунд двадцать.
— Алло?
— Вынужден сообщить вам, что ваша мать и отец погибли, — произнёс полицейский. — Дорожно-транспортное происшествие. Если это хоть как-то может облегчить горечь утраты — смерть была мгновенной.
— Что именно случилось? — спросил я внешне спокойно, но внутри будто падая в пропасть.
Сердце словно остановилось. Я смотрел на дорогу, но не видел ничего.
— В управляемый вашим отцом автомобиль врезался грузовик, — сообщил мне полицейский. — За рулём грузовика находился, кхм…
Старший сержант Арыстанов замялся, будто не решаясь продолжать.
— Кто находился за рулём? — спросил я.
— У вас ведь происходит то же самое, да? — спросил он вместо ответа.
— Вы о зомби? — уточнил я.
— Да, — ответил полицейский и перешёл на не столь официальный тон. — Ты где находишься сейчас, Дмитрий?
— В Петербурге, — ответил я.
— Ох… — полицейский замолк, в его голосе было искреннее сочувствие. — Мы тела в морг доставим, но не думаю, что тебе сейчас надо лететь к нам. У нас тут с ночи бардак, брат, люди кидаются друг на друга, армию в столицу ввели, сейчас пытаемся что-то делать. Есть кто-то из родственников в Астане?
— Я сейчас продиктую номер. — открыл я контакты телефона.
Я продиктовал номер. Пал Дмитрич — хороший друг родителей. Надо связаться с ним, чтобы он обо всём позаботился. Проклятье…
— Мы позвоним ему, — заверил меня полицейский. — Держись, Дмитрий. Выражаю тебе свои соболезнования.
Завершаю вызов. Сосущая пустота в груди. Куда я еду? Зачем?
Ох, чёрт!
Снова чуть не задавил человека! Только это не человек, а зомби.
Объезжаю вяло плетущуюся по проезжей части тварь и даю по газам, параллельно набирая Павла Дмитриевича.
— Да? — раздался утробный бас из динамика. — Дима, ты как? Всё нормально? Ох, ты же в Петербурге… Ты с родителями связался?
— Здравствуйте, Пал Дмитрич, — заговорил я. — Я в безопасности, но родители…
Ком в горле.
