как отреагируют гномы на такую информацию. Хотя это наша земля. И наше право на нее подтверждено королевской кровью. По сути, что хотим здесь, то и творим.
– Я понимаю, о чем ты, – наконец, сказал я. – Но мне нужно услышать это от тебя.
Старуха думала недолго.
– Я, Лу-Моа, – торжественно начала она. – Мать рода Каменных сердец прошу тебя, магистр ордена охотников, принять на своих землях всех моих детей!
– Я тебя услышал, – кивнул я старухе и, обведя взглядом поле боя, продолжил: – Хотя смысл происходящего все еще ускользает от моего понимания. А когда я чего-то не понимаю, начинаю нервничать. Не люблю быть пешкой в чужой игре.
– Скажи, что тебя смущает, – проскрипела Лу-Моа.
– Да буквально все, – ответил я. – Меня смущает та легкость, с которой ты забыла о твоих только что погибших детях.
Я говорил жестко, зло выплевывая каждое слово. Сейчас не до церемоний. Я намеренно хотел вывести старуху из себя, чтобы та показала свое истинное лицо. При этом я в любой момент был готов отразить ее атаку.
– Меня смущает, – продолжал я. – Что наш разговор может оказаться не чем иным, как отвлечением внимания. Кто мне даст гарантию, что прямо сейчас наш замок не обходят с тыла твои лучшие воины? Я ведь прекрасно знаю – ты не бросила в бой самых сильных.
Говорить матриарху, что ее воинов ждет теплый прием я не стал. Сама посмотрит, если все-таки решится атаковать.
– Твои действия за гранью моего понимания. Сам факт того, что ты просишь меня, убийцу твоих детей, о помощи, не укладывается в голове.
Пока говорил, неотрывно следил за лицом старухи. Либо ее уже давно не пронять такими разговорами, либо это особенность кобольдов, но ни одна морщинка на ее бледном лице не дрогнула.
Когда я закончил, матриарх еще некоторое время молчала. Вероятно, собиралась с мыслями, чтобы достойно ответить, а может просто ждала, пока я выскажусь.
Наконец, она заговорила. Размеренно. Спокойно. Давая мне понять, что ни мой тон, ни слова не задели ее.
– Ты несколько раз напомнил мне о моих погибших детях. Не трать время напрасно. Кобольды ничего не забывают. И я не пытаюсь отвлечь твое внимание. Я уже признала наше поражение. И ты прав – замок штурмовали самые слабые из моих детей.
– Зачем ты бросила их на убой? – не удержался от вопроса я. – Ты же чувствуешь ману в камне. Почему не указала им, как обойти ловушки?
– Слабые должны были проложить путь сильным.
Нет, определенно от ответов этой старухи кровь стынет в жилах.
– И это стоило того? – нахмурился я. – Ты потеряла почти четыре сотни воинов. По меркам моего народа – это целая армия. Но ты, чувствуя ловушки, все-таки заставила своих детей пойти на смерть.
– Ты мало знаешь о моем народе, – все так же спокойно ответила старуха. – Это война на выживание. Погибшие пожертвовали своими жизнями по своей воле. Ради будущего всего рода. С того момента, как я почувствовала источник твоего замка, мы начали готовиться к атаке. Мы торопились. Но все-таки опоздали. Ты успел наполнить источник и напитать маной древние ловушки. Ты прав, мы могли обойти их, но тогда у тебя осталось бы достаточно маны для нескольких активаций мощного заклинания, которое заточено в стене.
Слушая старуху, я невольно восхищался самопожертвованием ее сородичей. А еще меня пугала ее осведомленность.
– Вторая волна нападающих, – продолжала она. – Они должны были спровоцировать тебя на активацию заклинания в стене. Если бы план сработал, источник замка остался бы без маны. И тогда настало бы время наших лучших воинов. Но потом в бой вступил ты, и я поняла, что нам не победить ни в этой битве, ни в войне с твоим орденом. Даже если бы в бой пошел весь мой род, ты все равно остался бы в живых, чтобы потом вернуться с подкреплением. Именно поэтому я признаю свое поражение и прошу тебя о помощи. Ради выживания рода. Ради будущего поколения. Скажу больше, я первая из моего рода, кто идет на такой шаг.
– Хорошо, – кивнул я и начал размышлять вслух: – Допустим, я тебе поверил и что дальше? Зачем тебе мое согласие? Вы ведь и так уже давно живете на этих землях.
– Гномы, – коротко ответила старуха, тем самым подтверждая мои догадки.
– Гномы? – сделал я вид, что не понимаю.
– С каждым годом они становятся сильнее. За последние сто лет мы потеряли большую часть наших земель.
– Так в чем же дело? – удивился я. – Признайте поражение и живите дальше.
– Никогда! – рыкнула старуха и сжала кулаки.
Ого! А вот и первые эмоции. Вон, и клыки оскалила.
– Почему? – не обращая внимания на внезапный всплеск ярости и гнева, спросил я.
– Они не способны воспринимать нас, как соседей. Мы для них дикие твари, которых нужно убивать или держать в клетках. И использовать для поиска золота и драгоценных камней.
Злость старухи незаметно передалась и мне. Эх… Если кто-то узнает о моем отношении к рабству, сможет легко манипулировать моими чувствами.
Быстро взяв себя в руки, я задал еще один вопрос:
– Думаешь, мой орден способен защитить вас от гномов?
– Уверена, – кивнула матриарх. – Они не посмеют нарушить договор, заключенный много столетий назад.
– Так ты и о договоре знаешь? – озадаченно хмыкнул я.
– Да, – ответила она. – Эти земли были даром короля гномов вашему ордену за помощь в войне с тьмой.
– Любопытно, – буркнул я. – Но ведь кобольды не признают тот договор?
– Мы – нет, – подтвердила старуха. – Но гномы – да! Клятва крови предка нынешнего короля связывает их навечно. Пока не сменится правящая династия гномов эти земли принадлежат ордену охотников на чудовищ.
– Значит, ты решила стравить меня с гномами? – усмехнулся я. – Зачем мне ссориться с потенциальными союзниками? У меня на носу война со Стальным королем. И мне бы не хотелось без особой надобности портить отношения с правителем гномов. Ни сейчас, ни в будущем. А сомнительная дружба с твоим родом, как ты понимаешь, явно не тянет на особую надобность.
Хм… И снова на лице матриарха не дрогнула ни одна жилка. Похоже, старуху не так-то просто вывести из себя. Разве что упоминанием о гномах удалось слегка растормошить. Но мой намек она все же поняла. Пришло время торга.
Сперва я думал, что она начнет предлагать помощь в патрулировании или даже защите земель ордена. Максимум, на что я рассчитывал, это получить информацию о какой-нибудь золотой или серебряной жиле. Откровенно говоря, беседуя с матриархом,
