этом встать в боевое построение по типу римских легионеров — чтобы в первом ряду располагались бойцы с оружием покороче, а сзади их прикрывали копейщики. В итоге через две минуты я обратил в груду праха копейщика слева, забайтив его на преждевременный выпад и контратаковав. Следующим пал копейщик сзади — его же товарищи разном ломанулись ко мне, зажав его с обеих сторон и лишив возможности защищаться. Я расплатился за это глубокой раной поперёк груди, но недостаточно глубокой, чтобы меня убить.
Теперь врагов осталось всего двое — и я с лёгким сердцем лишил права на дальнейшее существование гада с боевым топором, потратив последнюю пулю. Не справлюсь в этот заход — следующий будет чуть полегче. Да и какими крысами надо быть, чтобы нападать вчетвером на одного?
Последний оставшийся в живых безголовый продержался не дольше минуты.
Кас оказалась права — чем дальше тем тяжелее. Рыцари по дороге к оружейной вполне могли считаться за «минибоссов», а тут они выступали на правах обычных мобов. Да, я с ними разобрался и даже ловушки преодолел, но это лишь первый коридор, который всё ещё не кончился! Какие ещё невероятные сюрпризы ждут впереди?
К моему облегчению, коридор кончился очень скоро и совершенно мирно — уперевшись в небольшую, но роскошно обставленную квадратную комнату. По правде сказать, она выглядела заметно богаче даже тронного зала, который по идее был сердцем очищенной территории замка. На стенах — картины в тяжёлых золотых рамах, изображающие пейзажи и парусные корабли, изящные стулья, столики и шкафы из красного дерева. Камин, напротив него — очень удобный на вид диван. Люстра с зажжёнными свечами, судя по всему, тоже «вечными», как и факелы. Мне даже пришла в голову мыслишка, не утащить ли отсюда часть мебели на украшение тронного зала и спальни, но я быстро отмёл её в сторону. Рано или поздно это и так станет моим, так зачем мучиться? С очищением крыла можно будет подрядить для этого оставшихся безголовых.
Не считая коридора, откуда я пришёл, из комнаты вели две двери. Причём обе были открыты сразу: ни воротов, ни ловушек, ни выскакивающих как черти из табакерки монстров — а что, так можно было? Но проверив сперва первый путь, а за ним второй, я вернулся разочарованным. За одной дверью проход был заложен камнем другого цвета, второпях, но надёжно — как и на лестнице. За другой дверью находился странный, постепенно сужающийся коридор, вплоть до момента, когда я едва мог просунуть вперёд руку. Никогда не страдал клаустрофобией, но это было уже чересчур.
Сев на диван, я прикинул варианты действий — их набиралось негусто. Либо я упускал что-то очевидное, типа рычага на стене, который открыл бы путь дальше, либо пока не нашёл необходимые средства для прохождения. Не до конца понятно, правда, какие. Строительную кувалду? Можно в принципе сбегать назад и подобрать боевой молот, но это всё же не лучший инструмент для сноса каменной кладки или расширения проходов. Для начала стоит как следует осмотреть эту странную гостиную на предмет тех же рычагов, кнопок и потайных ходов, а потом уже думать дальше.
Первые десять минут поисков не дали результатов, но затем я нащупал странный выступ под одним из столиков около камина. Эффект последовал незамедлительно — шкаф напротив вместе с куском стены повернулся на шарнирах, а его место заняло… зеркало. Ростовое зеркало с роскошной рамой, по верхней и нижней части которой змеилась надпись на неизвестном мне языке.
Я осторожно приблизился. Кажется, надпись была та самая, что и на зеркале в комнатушке около основного коридора. Как там говорила Кас? «Оно ненавидит отражения, а отражения ненавидят вас»? Что это вообще должно значить? И какой смысл в потайной кнопке, которая открывает зеркало?
Я мрачно уставился на своё отражение — примерно то же, что и в прошлый раз, только оружия заметно больше. Всё ещё не феодал, скорее какой-то попаданец в магическое средневековье, увесивший себя чем попало. И попробуй докажи, что это был результат тщательной подготовки. Большой приязни мой зеркальный образ не вызывал, но чтобы прямо ненавидеть?
Почесав небритую щёку, я уже собрался продолжить поиски, как вдруг заметил что-то странное. Лёгкую недобрую ухмылку в уголке рта отражения. Только вот я в этот момент даже не думал ухмыляться. Игра света и тени?
Я отшатнулся назад ровно в тот момент, как моё отражение схватило альшпис обеими руками и попыталось проткнуть меня насквозь.
Может показаться, что человек, который сражался с иссохшими зомби и безголовыми рыцарями к этому моменту должен привыкнуть ко всему, но это так не работало. Моё собственное отражение, вылезшее из зеркала и прилагающее все силы, чтобы меня прикончить, вызывало у меня откровенный ступор, что здорово мешало драться. Это был натурально я, только словно покрытый тонкой блестящей плёнкой, что усиливало эффект «зловещей долины».
Ну и паршивая же у меня ухмылка. Ну и паршиво же я щурю глаза! Прав был Геральт, ой как прав!
Паршиво ухмыляющийся двойник ловко метнул в меня кинжал. Я шарахнулся в сторону — и тот застрял ровно посередине картины, изображающей корабль в штормовом море. Я в ответ швырнул в него стулом, и зеркальный дубль пробил его альшписом на лету. Стальной шип крепко застрял в сиденье, двойник сделал попытку его вытащить — и тут же получил от меня тычок копьём под рёбра. Это, увы, не слишком его смутило. Отбросив альшпис вместе со стулом в сторону, он отскочил за диван, раскручивая над головой стальную ленту уруми. На боку у него висела копия перевязи с Райнигуном в кобуре, но револьвер он достать даже не пытался. То ли знал, что патронов там нет, то ли столь мощное оружие не могло быть скопировано полностью.
Секунды на три мы застыли, изучая друг друга и прикидывая возможности. У двойника осталось всего два рабочих экземпляра оружия, но обращался он с ними мастерски, не хуже, а то и лучше меня. Из его раны не текла кровь, он не выказывал никаких признаков усталости. Я пока поддерживал темп, но понимал — любое попадание с его стороны меня замедлит, а следующее скорее всего прикончит. В этой комнате не было окон со спасительным лунным светом, а значит, надо было перемещать бой в более выгодную для меня обстановку. Я стрельнул глазами, прикидывая путь к отступлению — и тут же за это поплатился. Дубль пнул диван с такой силой, что
