же мне паршиво…
— Прорвёмся, Стасян, — попытался я его прибодрить. — Сейчас подлатаем тебя. Как новый будешь, но не сразу.
Но тупая шутейка не помогла, потому что Пешков обессилено упал, а я не успел вовремя перехватить его.
В туалет его пришлось затаскивать, схватив под плечи.
— Я могу идти… — произнёс он.
— Не болтай, — покачал я головой. — Где тут аптечка?
Ящик с красным крестом был обнаружен на стене у входа, но там были только бинты, пустая бутылочка из-под зелёнки, а также стерильные перчатки, кажется, советских времён или около того — и всё. Ваты нет, спирта, разумеется, тоже нет, жгута нет. Дело дрянь.
— Не отключайся, — потормошил я коллегу за плечо. — Очнись!
Пешков открыл глаза и уставился на меня усталым взглядом человека, который уже не совсем понимает, что происходит вокруг.
Бутылочка с зелёнкой была совсем пустой, поэтому я бросил её в урну у раковины и занялся перематыванием лица Стаса стерильным бинтом. Коллега лишь вяло хлопал глазами. Погрызли его сильно, укусы глубокие — человек, находясь в здравом уме, не сумел бы так сильно покусать другого человека.
— Так, надо набрать сто три… — начал я хлопать карманы и нащупал только металлический шарик.
Но у меня же нет телефона, он в гримёрке, в шкафчике. Проклятье… Как же всё неудачно.
— У тебя нет мобильника? — спросил я у коллеги.
Тот ничего не ответил, поэтому я зашарил по его карманам и не нашёл ничего, кроме пачки сигарет и зажигалки.
— М-м-м, зараза… — с отчаянием произнёс я.
Из туалета мне выходить никуда не хочется, там опасно и могут сожрать. А ещё непонятно, как укусы влияют на людей — Джордж Ромеро показывал, что после укусов люди обращаются в зомби и нападают на родных и близких…
— Димон, лучше уходи… — просипел обессиленный Стас. — Я, кажется, умираю…
Я не могу его бросить. Просто сожру себя сам, потом, если выживу.
— Нет, — покачал я головой. — Надо вызвать помощь или дождаться прибытия полиции.
— Ерунда-а-а… — сипло протянул Стас. — Не только у нас…
— Почему? — спросил я с искренним удивлением.
— Чувствую… — ответил коллега. — Как в кино… И когда я подохну, тебе придётся убить меня, Димон… А лучше…
— Это не может быть как в кино, — нервно выдохнул я. — Кино — это фантастика, это не по-настоящему. Это не может быть правдой…
Он не ответил. Голова его бессильно упала. Почему-то я сразу понял, что он умер.
Но ведь не может человек так быстро умереть от укусов?! Он не потерял много крови, он должен быть жив!
Я осторожно приблизился к нему, но потом передумал. В кино зомби кидаются внезапно.
Это, наверное, очень глупо, но мне захотелось закрыться в туалетной кабинке и ждать там помощи…
Если Стас «восстанет», то услышит или почувствует меня — я понятия не имею, что могут эти зомби. Может, лучше поместитьего в кабинку? Или привязать к…
Чёрт, точно!
Я набрался решимости, покрепче сжал обломок бутафорского меча и подошёл к телу Стаса.
Ногой я толкнул его в бок, но он не кинулся на меня, как я подспудно ожидал, а просто завалился в противоположную сторону.
Поняв, что он просто мёртв, с щелчком отвыкших от подобного суставов, я быстро присел на корточки, после чего расстегнул его ремень и быстро извлёк его из ременных петель.
Дальше я, ненавидя себя за это, за ногу перетащил тело Стаса к окрашенной в серое чугунной батарее. После этого я привязал его правую руку к толстой трубе, сняв с покрытия трубы облупившуюся краску.
Когда я отошёл, тело коллеги неестественно зашевелилось. Выпучив глаза и приоткрыв рот в потрясении, я упёрся спиной в кремового цвета кафельную стену. Я ждал этого, но ждать и увидеть — это разные вещи.
— Ы-ы-ы-х-х-х… — донеслось от Пешкова. — Хр-х… Хр-х…
Сейчас мне захотелось оказаться где-нибудь подальше, а ещё лучше было бы проснуться от этого кошмара. Но я не спал. Ещё когда тащил Стаса по коридору, я сильно ущипнул себя несколько раз и это не помогло.
Приподняв меч, я следил за действиями Стаса. Он, в это время, попытался встать. Правую руку ему использовать не удалось, поэтому он провалил первую попытку.
Тут я не выдержал и бросился в туалетную кабинку. Опустив крышку, я закрыл дверь и взобрался на унитаз, после чего замер.
Телефона нет, из оружия — кусок железяки, я в проклятом костюме Наполеона, на унитазе, внимательно и испуганно слушаю, как мой коллега, ставший зомби, пытается встать на обе ноги и выдернуть свою руку из ремня. У меня нет ничего. Разве только шарик… Но какой в нём смысл?
Я медленно вытащил серебристый шарик из кармана и посмотрел на него.
Он не гладкий, как мне показалось в самом начале — на нём есть некие выпирающие кольца, пространство между которыми было плотно усеяно чёрными значками. Я вгляделся в них, потому что мне показалось, что я, будто бы, понимаю, что это некий текст или… не знаю, как это объяснить…
Ощущение, будто в них есть какой-то смысл не давало мне и шанса оставить это, на первый взгляд, бесполезное занятие, поэтому я проморгался и начал отдалять от себя шарик. Вроде бы я вижу что-то. Внезапно, я понял, что вижу понятный текст.
Тип: Магия проклятых масок.
Потенциал: эпический.
Краткое описание: сложный, но разнообразный тип магии, требующий от своего владельца как высокого самоконтроля так и больших творческих возможностей.
Позволяет использовать и реализовывать художественные образы персонажей театральных постановок, используя дарованные им способности и характеристики.
Внимание! Использование предмета оказывает сильнейшее воздействие на психоэмоциональное состояние объекта. Будьте крайне осторожны.
Меня удивило, что эти знаки на шарике, каким-то непонятным образом, передают цвет некоторых слов. Безумие, конечно, но более безумно выглядит то, что эти символы внезапно стали мне абсолютно понятны.
Хм… И что я…
А-а-а… В голове у меня возникло чужеродное ощущение, холодное и властное, ультимативно спрашивающее у меня одобрения некой… «активации»?
Психоэмоциональное состояние объекта — это, как я понял, речь обо мне. Или кто-то ещё может быть объектом?
Эпический, магия проклятых масок — это всерьёз? Это больше похоже на бред. Может, я сошёл с ума? Каковы шансы на то, что я просто чокнулся и убил двоих зрителей, пытавшихся остановить разбушевавшегося драматического актёра, а теперь спрятался в туалете с заложником?
Но это ведь не сон, а я в своём уме!
— А, знаешь, гори оно всё синим пламенем, — произнёс я. — Одобряю активацию.
