Они почти не говорили, украдкой касаясь пальцев друг друга через тонкую занавеску. Айзек пытался обнадежить девушку тем, что есть и другие жизни, другие миры, что она точно будет там, а он обязательно найдет её. Юлия не могла поверить. Она перестала петь ему. В городке поговаривали, что журчания её чудесного голоса не слышат вот уже неделю. Тогда Айзек спел сам.
Это было ужасно, но девушка улыбнулась, немного ожила, расправила плечи. В их предпоследнюю встречу Юлия снова говорила много, Айзек не перебивал, хоть и считал невозможными такие изречения от программы. Тогда он впервые вспомнил о том, что она не настоящая.
— Глупый Айзек. — тихонько говорила она севшим голосом, полуобернувшись в открытое окно. — Милый, я бы научила тебя, но это все бессмысленно. Мы могли бы быть так счастливы, увы. Нет других жизней, Айзек, это миф. Боги тоже миф. Я миф и весь этот проклятый мир. Ты тоже, Айзек. Ты дымка, окутавшая эту корзинку мифов, как кошка обнимает своих спящих котят. Но котята уйдут своими путями, пойми. Этого не изменить. Не пытайся, прошу тебя, глупый Айзек, изменить реальность. Ты ведь не отсюда. Я знаю о вас, странниках, немного, но достаточно, чтобы многое понять. Сложная математика здесь не нужна, дорогой мой Айзек. И ты… Ты прости меня. Прости, что не могу отпустить, что не могу помочь отпустить себя. Мы как в ловушке сна. — она отвернулась, спрыгнула с подоконника и почти неслышно добавила, уходя в тьму дома. — Сможем ли проснуться?
21-е декабря 2268 г. Квартира Логиновых. Раннее утро.
— Все готово. — дрожащим хриплым голосом повторял Айзек. — Вот оно, вот же. Я найду, точно найду, а если и не найду… — парень нехорошо засмеялся. — Тогда… Тогда сделаю сам!
В полутьме комнаты был виден лишь темный сгорбленный силуэт мальчика на фоне нескольких мониторов и гало окон его рабочего места за небольшим многофункциональным столом. Повсюду валялись обертки от различных снеков, сомнительного качества, пустые смятые банки энергетиков, а по левую руку от нервно вздрагивающего от явной передозировки Айзека лежал блистер с одним единственным крупным пустым гнездом — мощнейший стимулятор мозговой активности.
Парень бережно изъял из домашнего компьютера крошечную флешку стилизованную под кулон и надел на шею. Следом вынул еще одну из своего комма и отправил в стальной бронебойный ящик стола с тремя уровнями защиты — пароль голосом, генетический след от слюны и сорока восьмизначный код.
— Теперь я не потеряю её, даже если захочу. — выдохнул в блаженстве Айзек. — осталось последнее.
Он тяжело поднялся, будто ему шестьдесят один, а не шестнадцать, побрел на ватных ногах в игровую. Отец семейства только что ушел на работу, чего мальчик и дожидался. Мать встанет еще не скоро, у неё выходной. Ничто не могло воспрепятствовать ему сейчас. Айзек взобрался в ложе, включил систему, нырнул в домашнее «серое» пространство, созданное специально, для того чтобы побыть наедине с собой, но при этом не покидать дом.
Декорации сменились, явили парню тропический лес в не самом лучшем качестве, шум моря, крики чаек. Он фыркнул, почти засмеялся, понимая, что в последний раз это место посещала мама, активировал мысленной командой главную консоль, сменил окружение на серую комнату.
— С этого все начиналось тогда. — тяжело дышал на пределе своих возможностей Айзек. — Я начну с этого всё еще раз. Запустить процедуру записи генетического материала! — рыкнул он из последних сил.
— Канал открыт. — ответил электронный женский голос сразу со всех сторон. — выберете ткань или орган.
— Сердце. — задыхался парень, теряя контроль.
Виртуальность, казалось, начала ходить ходуном. Если бы не тот препарат, нейропривод уже давно бы ввел его в легкий наркоз и вызвал бригаду скорой помощи, но Айзек сумел все подготовить, все предусмотрел, даже обманул отцовскую шпионскую программу, о которой знал, но никак не мог справиться до сегодняшней ночи.
— Сбой прогррраммы. Ппроверкааа. — ломался на слогах электронный голос помощника. — Ррраззрррешеение… Получено. — на последнем слове стабильность была восстановлена.
— То-то же… — Айзек хотел добавить «консерва», но почувствовал укол совести. — Спасибо.
Это было последнее, что удалось произнести парню перед процедурой трансформации нескольких сотен клеток его мозга в самую защищенную и незаметную для любых систем карту памяти, которую он никогда не сможет потерять. Кто бы что ни говорил, но процедура эта совершенно безопасна, просто общество пока не готово принять факт того, что можно из человека сделать ходячий архив без видимого вреда. Однако достать такую информацию уже гораздо сложнее — необходимо изъять клетки-хранилища.
Нейропривод сделал все быстро. По окончании процедуры отключился от бессознательного Айзека и затих. Сабрина нашла его несколько часов спустя и, конечно же, подумала, что сын снова провел всю ночь в игре, не придав значения тому, что чадо находилось не в новенькой капсуле. Её больше волновало, что он в этот раз не удосужился даже сойти с ложа. Отчитала, как могла, а могла плохо. Воспитание не её конек. Айзек, не помня себя, побрел в свою комнату и спал до самого будильника нейроинтерфейса, заведенного на восемь вечера.
Айзек.
Голова раскалывалась страшно, тело словно высохло, не слушалось, язык прилип к небу, а пятая точка была сырая. Я обмочился, определенно. Плевать. Мне нужен стакан воды и душ, а потом мед модуль. Как же тяжело дышать.
Постоял немного у двери, послушал — никого. Нейроинтерфейсом пользоваться пока нельзя, он в спящем режиме, так что если попробую включить свет или, тем более, зайти в сеть, то мое состояние здоровья будет записано в журнал домашнего адъютанта. Мать узнает сразу, как вернется с дежурства, будь не ладна её рабочая привычка. Влетит, можно не сомневаться. Странно, что отец ещё не дома.
Путь практически в полной темноте до кухни был бы не таким сложным, будь у меня нормальный контроль за собственным телом. Не произвольно матерюсь от каждого удара плечом или ногой о стены и мебель. Ну хоть головокружение не так заметно.
— Да что б тебя! — свет от открытого холодильника больно ударил в глаза, а от собственного вскрика череп, кажется, обзавелся еще парой трещин.
Меня скрутило, к горлу подступил комок. Стошнило желчью прямо на пол. Плевать, так даже легче. В холодильнике стояла не распечатанная упаковка отличной минералки. Выпил залпом. Энергетик за контейнером с белковым порошком отправился следом в пересохшую глотку. Я посидел рядом с лужицей рвоты еще пару минут, отдышался.
Пополз на четвереньках до панели управления квартирой, находящейся в центральном зале. Мог бы и пойти, но силы, пока что, нужно беречь. Добрался, включил общий слабый свет, активировал глубокую диагностику всех систем и рванул, как мог, к медицинскому модулю рядом со спальней родителей. Около двадцати секунд у меня есть, чтобы в режиме офлайн без анализа состояния и записей в журнал принять отцовский коктейль против препаратного похмелья, резервный боевой стимулятор и мамин витаминно-минеральный комплекс.
Засунул с разбега руку в гнездо, чуть не сломав средний палец о внутреннюю стенку, отточенными движениями выбрал нужные препараты и запустил встроенный инъектор. Укол, второй, третий, радостный писк машины, тягучая боль в руке, и я падаю на пятую точку. Через две секунды свет в доме моргнул — диагностика почти завершена, все системы снова подключены к сети.
Пока нельзя расслабляться. Уже гораздо более уверенно побежал трусцой в душ. Под теплыми струями начало ломать — с начала стимулятор стабилизировал сердцебиение, дымка в глазах пропала, все стало сверх четким, а улыбка, выскочившая как прыщ, сама растянула лицо и не давала привести его в нормальное состояние никакими усилиями. Затем подействовал препарат от похмелья. Он сработал слишком хорошо. Я весь пропотел, меня снова стошнило, но теперь уже желудок был абсолютно пуст, добавилась легкая диарея, кожа зачесалась, глаза слезились страшно. Так продолжалось минут десять и закончилось очень резко, одномоментно.
