***
28-е декабря 2268 г. Квартира на 344-м этаже в центре новой Москвы. Хуанг.
— Закончил. — выдохнул я, вытирая пот со лба, одновременно снимая резиновую перчатку, испачканную ароматной теплой землей с удобрениями, с помощью пластикового крючка в стене.
Выйти из «Достичь Горизонта» пораньше в последний день раннего доступа было хорошей идеей. Все равно прогресс не перенести, а все доступные эксперименты на таком раннем этапе развития персонажа я закончил еще вчера. Зато время уделил моим малышкам. Погладил я ближайший лепесток тропического цветка.
Осталось немного. Еще один дурацкий прием в ресторане родителей на новый год и всё, можно целиком и полностью посвятить себя Эйнхории. Я закрыл дверь в оранжерею, скомандовал роботу помощнику задвинуть фальшпанель, поплелся устало в комнату и рухнул на кровать. В голове были только мысли об игре, но сосредоточиться всё-таки вышло.
Открыл с помощью нейроинтерфейса ежедневник. Отметил задней мыслью, что как раз потренируюсь управляться с этой раздражающей, но безусловно очень полезной, технологией. Что тут у нас на ближайшие пару месяцев? Отцу помощь не нужна, только тот злосчастный прием, потом аж до февраля всё свободно, за исключением пары совещаний совета директоров. Кстати самое время объявить о своем уходе из компании. Надоело.
Поймал себя на очередной дерзкой и смелой мысли — я стал решительней. Неужели это всё игра? Или же мне просто надоело стелиться перед всеми этими жадными до кредитов снобами? Взрослею, что ли? Отогнав ненужные сейчас мысли, продолжил листать список дел и запланированных событий.
Дальше у нас идет… День рождения Романа! Ну тут уж я точно поймаю этого засранца за уши, никуда не денется. О, еще кое-что. Налоговые отчеты по моим мобильным ресторанчикам. Бухгалтерия от меня не отстанет. Самое время делегировать и найти управляющего. Составлю запрос к наемникам позже.
Полистав еще немного до последнего числа марта и не найдя больше ничего, за что можно было бы зацепиться, смахнул уже рукой груду открытых виртуальных окон. Устал. Тревожила мысль о совей беспомощности в игре. Меня столько раз убивали ради забавы, а сколько пришлось улепетывать от зверей и монстров… Так дело не пойдет. Мне нужен какой-нибудь хороший архетип, который хорошо сочетается с травничеством и алхимией, кроме того нужно обязательно быть полезным в группе, что бы меня защищали. Пораскинув, пришел к единственному выбору — лекарь.
***
12-е ноября 2268 г. Август.
Голова разрывалась пульсирующей болью, во рту рассыпалась вонючая, горячая, сухая пустыня, тело отзывалось с неохотой, колко, живот крутило в судорожных пароксизмах. Сквозь закрытые веки бил красный свет, вызывая море слез. Моё горло непроизвольно сократилось в попытке простонать, но вышло только хрипло закашляться. Чьи-то холодные руки крепко держали мои плечи. Я слышал неразборчивые голоса, доносящиеся словно сквозь вату откуда-то далеко-далеко. Что-то грубо воткнулось мне в руку, затем в живот. Иглы! Я попытался открыть глаза, но получил только новую резкую боль и уже смог закричать, меня держали уже две, нет, три пары рук. Я в плену? Почему не отправился на перерождение?
— Сейчас подействует, подержите его немного. — незнакомый мужской голос донесся откуда-то сверху.
— Твари. — хрипел я, как мог. — Осборн вам низа что не взять!
— Господи, да он невменяем. — говорил другой голос у самого уха.
— Убейте, изверги! Убейте меня! — голос наконец стал прорезаться, но вместе с тем слабел, как и всё тело, ровно, как и разум. Мысли тягучим потоком замедлялись.
— Еще немного. Вот так. — первый голос стал ближе. — Кто-нибудь, уберите эту лампу, он не в операционной же.
Свет потух, осталась только мягкая и нежная тьма. Цепкие руки одни за одними ослабляли хватку, а вскоре я перестал их чувствовать совсем. Дыхание выровнялось, боль отступала. Я почувствовал, что лежу на мягкой кровати, под головой подушка, пахнет легкими цветочными духами. Неожиданно губ коснулось что-то мягкое, холодное и влажное. Рефлекторно вздрогнул.
— Тише, парень, это вода. — нежный женский голос успокаивающе шипел, баюкая. — Попей немного.
— Что с атакой? Мы победили? — задал я самый важный для меня вопрос, но быстро опомнился.
Это были не мои мысли, вернее, остаток чьей-то воли. Мне было там страшно, я не хотел вообще принимать участие в этом эксперименте. Меня вынудили.
— Где я? — спохватился, пока мне не успели ответить на первый глупый вопрос.
— Ты можешь открыть глаза? — задал встречный вопрос голос. — Ладно, не стоит пока. Ты в медицинском блоке Биотек. Тебя достали из симуляции из-за… — голос замялся. — Из-за ошибки в программе. Экстренный выход не отразится на тебе, не переживай, но пару недель придется восстанавливаться у нас.
Пока женщина говорила я все-таки попробовал открыть глаза — ожидаемо не вышло. Единственное, что понял, так это то, что вокруг темно, а мягкий желтый свет льется откуда-то далеко спереди. Попил из губки, поднесенной к моему рту, влага жгла пищевод так, что зародились сомнения в том, что это вода. Сознание подсказало — выход из долгого погружения в виртуальную реальность может вызвать серьезные последствия для организма. Первым пострадает мозг, затем пищеварительная система, после мышцы и всё остальное.
— Ты помнишь, почему участвовал в проекте? — напомнил о себе голос.
— Да. — вяло ответил я. Препараты вырубали меня, но думать получалось на удивление хорошо.
— Отлично. Ты осознаешь, что тебя обманом затащили сюда?
— Что вы имеете ввиду? — насупился я. — Я повредил оборудование, мне выставили счет, вот и весь разговор. — я как мог пожал плечами. — Предложили отработать таким образом. Согласился.
— Эх ты. — тяжело вздохнул голос. — Твой случай можно было легко оспорить в суде и, между прочим, ты бы выиграл дело, будь у тебя хороший адвокат. Всё подчистить Биотек не успели бы.
— Вы разве не оттуда? — искренне удивился я.
— Можно сказать нет. — усмехнулась моя собеседница. — Но я пока работаю с ними и, кстати, добилась твоей, так скажем, полной амнистии. Более того ты получишь всю выплату по контракту и компенсацию.
— Что, и на работу обратно возьмут? — с надеждой спросил я.
— Это навряд ли. — снова смешок. — Но тут уж моя вина.
— То есть как?
— Видишь ли, тебя хотели, выражаясь по-вашему, списать. — я услышал скрип ножек стула о плитку пола, затем цокот каблучков. — Долг, между прочим не законный и не обоснованный, списали бы в счет контракта, да, Абрам? — она обратилась к кому-то, кого я не слышал от слова совсем. Стало жутко неуютно. — Остаток выплатили бы, предоставили скудное лечение за счет твоей страховки, а потом вышвырнули бы, как больную ненужную скотину за ворота.
Она говорила с нажимом, чеканя каждое слово, будто орудовала тяжеленым молотом по раскаленной наковальне. Казалась такой нежной сперва, но предстала в свете истинной валькирии. Потрясающая женщина. Я снова попытался открыть глаза, и снова зашипел от боли.
— Чем же я обязан такому спасению, прекрасная незнакомка? — я схватил пальцами свободной от иглы руки переносицу и с силой надавил, но от этого голова только закружилась, и конечность рухнула обратно на мягкую чистую постель.
— Польщена. — удивилась собеседница. Тон её снова обернулся шелком. — Ты же не видишь меня, почему…
— Глаза не нужны для того, чтобы распознать хорошего человека. — перебил я собеседницу, предотвращая ненужные сейчас философские рассуждения.
— Интересный ты. — в голосе чувствовалась улыбка. Такая улыбка бывает, наверное, только у мам. — Я человек мира. Не могла не помочь. — Цокот каблуков мерно удалялся. — Отдыхай. Может встретимся еще.
Больше со мной в тот день никто не говорил. В следующие двое суток тоже, лишь безмолвные андройды приходили менять мне капельницы и ставить какие-то инъекции, да приносили новый пластиковый графин с водой. Глаза я смог открыть и, не без ругани и шипения, привыкнуть к мягкой полутьме своей палаты. Обстановка была спартанская — помимо моей койки и целой прорвы мониторов, трубок, капельниц и проводов, оканчивающихся присосками на моём теле, был еще старый офисный стул и какая-то невзрачная грязного желтоватого цвета тумба у изголовья.
