За это время я старался не думать о сорвавшейся отработке, о жестоких боях за крепость у границ Осборна, о павших товарищах… После всего пережитого не сложно было сложить два плюс два — это же был эксперимент. Я смутно помню детали того контракта, но строчка об отказе от претензий в случае необратимых последствий применения экспериментальных технологий наводила на некоторые мысли. Как итог — я не верю собственным эмоциям и чувствам там, на Эйнхории. Мозги запеклись румяной корочкой, гормоны и вся химия тела безбожно лгала воспаленному разуму, психика нарушена. Я даже не мог сказать я это сейчас или кто-то другой.
Вскоре появился первый посетитель — врач. Пару дней проводил какие-то тесты, брал анализы, один за другим отключал от меня приборы, трубки капельниц, убрал ненавистные присоски, под которыми все ужасно зудело. Андройды стали приносить что-то похожее на еду — питательные коктейли и каши, что были на удивление не плохи.
Затем другой доктор много дней учил меня заново ходить, принес игрушки для восстановления мелкой моторики, давал кроссворды, иногда приносил пластиковые шашки, шахматы и карты, загадывал загадки, травил дурацкие анекдоты.
Вопросов я не задавал. Хвастаться плохо, знаю, но говоря сам с собой, не мог не отметить в который раз свой высокий интеллект, ведь я неплохо понимал, для чего это всё сейчас со мной делают.
Не знаю сколько времени так прошло, но меня наконец отключил вообще от всех приборов и капельниц первый доктор, выдал таблетницу с отсеками для приема по часам и звуковым сигналом, после чего я его больше не видел. Второй же вручил скакалку, маленькие гантельки по два килограмма, резинку, пожал руку и тоже исчез. Странно, я не спросил, как его зовут, а обращался просто — док. Думаю, подсознательно понимал, что нет смысла сближаться. Это так странно.
Спустя пару дней я заскучал, не смотря на усердные тренировки и разгадывания всяческих головоломок из солидной стопки бумаг, оставленной доком. Но не успел я ничего предпринять, как ко мне пришла еще одна врач. На этот раз представилась, хоть я и не запомнил, прямо заявила о своей специальности — психолог и психиатр. Болтали много, было даже весело. Она рассказывала свои истории из жизни и врачебной практики, я делился своими байками и не самым простым и радужным детством. Со стороны, наверное, можно было подумать, что просто два старых друга ведут непринужденную беседу, однако она работала, а я не препятствовал. Но даже после нескольких дней такого оздоровительного общения я не мог сказать точно на сколько я не в себе, о чем решил спросить напрямую, выложив все терзания и сомнения, как на духу.
— Август. — начала она спокойно, внимательно выслушав меня. — Ты очень сильный и смелый молодой человек и ты это знаешь. Та твоя подруга из проекта была от части права, на счет сращивания личностей, но я немного больше осведомлена. — док хитро подмигнула. — Провалов в памяти у тебя нет, острых когнитивных искажений тоже, компульсий, нервозов, вспышек немотивированной агрессии, депрессивных настроений тоже нет. — она как-то разочарованно вздохнула. — Вот знаешь, ты просто растерян. Это я тебе как специалист скажу. Точка. Ты психически стабилен и полностью здоров, а что до проекта… — она немного закусила губу и едва заметно на мгновенье отвела глаза, но я заметил. Не хочет говорить? — Твоя личность была успешно скопирована, размножена, изменена, а затем эксплуатировалась множеством ИИ, как первоисточником, но это не всё. Так как для поддержки каждого испытуемого требовался отдельный ИИ помощник, можно сказать, что часть личности вносилась в него. На этой базе конструировался дублирующий управляющий, который брал на себя некоторые функции мозга, если активность была не достаточна или действовала не так, как задумывалось в ходе эксперимента. Человеческий мозг на автомате учился этим коротким подменам, подстраивался, отсюда резкие изменения характера, психическая глухота или наоборот чувствительность.
— Док. — я поймал небольшую паузу в её раздумьях. — Вы мне только скажите. Я сейчас — это настоящий я?
— А вот это уже сам решай, Август. — немного сбила она меня с толка. — Твоя личность не претерпела острых изменений в ходе эксперимента ни по мнению приборов, ни по моей оценке. Я, естественно, изучила твою медицинскую карту в профайле и вот что скажу — ты сейчас просто в смятении. Вот и весь диагноз. Мы можем с тобой еще поговорить на эту тему, если захочешь.
— Спасибо, док. Думаю, разберусь. — кивнул я больше сам себе.
Мы болтали о многом еще день или два, а после она принесла мне мой комм. Посоветовала начать с новостей и подолгу не сидеть в сети, чтобы на всякий случай не перегружать мозг. Я читал новости политики, шоу-бизнеса, заходил на юмористические ресурсы, смотрел научпоп видео, играл в простенькие игры. Незаметно прошли еще несколько дней, а я так и не понял, что ко мне снова заходят только андройды.
В следующий раз, когда я увидел живого человека, меня отвели по белым коридорам в другую палату, которая была больше похожа на какой-нибудь зал испытаний с ровными рядами вирт капсул и ложементов с жалами-коннекторами. Мне довольно болезненно полностью восстановили работу нейроинтерфейса и отвели обратно. На следующий день в палату зашел усатый лысеющий мужичок лет пятидесяти с добрым лицом, очень похожий на того, кто проводил нам брифинг в начале злосчастной отработки. Или лучше сказать эксперимента?
— Добрый день, голубчик. — кивнул он и сел на стул. — Как чувствуете себя?
— Нормально. — нейтрально отозвался я.
Уже и в правду устал находиться здесь. Окон нет, общение минимальное и то с врачами, в соцсети доступ отсюда закрыт, дом далеко, будущее туманно. Как узник. Не успел я подумать обо всем этом, как старичок ошарашил меня.
— Приборы и наши специалисты сходятся с вами во мнении. — он хитро улыбнулся, поправил усы. — Можете идти за мной, забирайте личные вещи и идите домой.
— А что с… — закончить мне не дали.
— Ваш кредитный счет давным-давно пополнен на сумму по контракту и не только, мисс Нанда позаботилась обо всей возне с вашими документами, так что ничего подписывать не надо. Можете спокойно отправляться домой. — он снова растянул усы в добрейшей улыбке, которая мне ни в коем случае не импонировала. — Всё имеет свою цену, не так ли? — закончил он, на что я не нашел ответа.
Без долгих прелюдий меня вывели к лифту, затем в какую-то комнату охраны, где выдали старую одежду, мою забытую древнюю авторучку, кою я носил больше как талисман на удачу, солнцезащитные очки, ключи от квартиры и флешку. Что было на последней — ума не приложу, но на всякий случай вопросов задавать не стал, а просто сунул её в карман джинс. Затем снова лифт, коридоры, еще лифты, коридоры… Сумасшедший лабиринт. После главного холла, накинувшего на меня печальную вуаль ностальгии по рабочим будням, которые были не так уж и плохи, как оказалось, меня проводили до самых дверей, за которыми уже ждало аэротакси.
25-е декабря 2268 г. Квартира Августа.
Дом. Всё было в огромном слое пыли, а оставленный бутерброд и питьевой йогурт в стакане на столе разложились в пыль. Странно, но никаких эмоций, кроме опустошения я не чувствовал. Что делать дальше — не известно. А хочу ли я что-то делать? Тут ответ до омерзения прост — надо. От моего желания не многое зависит. Работать надо, по счетам платить тоже надо, кушать — обязательно.
Я скинул кроссовки и переместился на диван в центре зала, подняв немного пыли в воздух. Прибраться надо. Зацепился за мысль о новой работе и решил проверить счет в банке, сколько мне там отсыпали Биотек? Закашлялся. Почти полтора миллиона. Это чудовищно огромная сумма. Что там с историей выплат? Так-с. Первая в семьсот сорок тысяч — это понятно. Оплата по контракту. Следующая в пол миллиона — компенсация. Тоже понятно, хоть и суммы вышли астрономические. А вот последняя от мамы… Что-то случилось?
Понял, что не проверял почту, пока лечился. Спешно полез в комм, напрочь забыв о том, что нахожусь дома и могу свободно использовать нейроинтерфейс. Одно бесполезное сообщение от родительницы, второе… Вот оно! Она продала папину машину и гаражное место, а я был в доле по документам завещания. Что ж, теперь на этот счет я спокоен.
