Андрей Викторович обернулся назад и приоткрыл белоснежную тюль, посмотрев на стоящую за оградой черную «Ауди».
– Твой шофер останется на улице? – спросил.
Я слегка улыбнулась, но благоразумно решила промолчать. Наблюдая за тем, как хозяйка разливает по тарелкам красный суп, украшая его сметаной и небольшой горстью свежего укропа, я затосковала. Убраться бы отсюда поскорее – если останусь еще хотя бы на полчаса, то вообще не захочу уходить, а попрошусь жить вместе с ними.
– Артур сказал, зачем я приду? – решила я перейти прямо к делу.
– Да, – Андрей Викторович нахмурился. – Любаша, ты сходи, посмотри, когда ребята приедут, а мы пока потолкуем тут.
Женщина тепло улыбнулась в ответ и вышла во двор, попутно набирая номер на сенсорном экране айфона.
– Девочке всего шесть лет. Полицейские ничего не сделали. От охраны торгового центра толку нет. Мы беседовали с подружкой Евы, но она тоже ничего особенного не знает. Девочка как будто испарилась.
– Так не бывает, – надевая очки, заметил Андрей Викторович. – Если девочка там была, значит, оттуда надо и след брать. Ты, Камелия, не спеши. Сейчас мои ребята подъедут, там и решим. Найдем малютку. Негоже детей обижать, – спокойно говорил Арсеньев, набирая кому-то.
Я лишь растерянно улыбнулась. Я доверилась ему, потому что Александр доверял. И обстановка в доме, простая и незамысловатая, была более чем располагающей.
– Ферзь, бери Добермана и ко мне быстро, – неожиданно рявкнул в телефон Андрей Викторович.
Я вздрогнула. М-да. Вот оно как… бывает, что первое впечатление – обманчиво.
– Слышал, мальчик ваш, которого по моей рекомендации вам в помощь взяли, выполнил свое предназначение, – снова превратился в старичка-добрячка Андрей Викторович.
– Это вы о ком? – осторожно спросила я у него.
– Я про малыша Джеймса, – уточнил он.
Джеймс. Ведь я даже не знаю, как и где его похоронили. Если честно, даже не интересовалась. Не потому, что мне все равно. И не потому, что мне не больно. Просто не хочу увидеть надгробие еще одного человека, который мне помогал. Не хочу и не могу. Я не должна сломаться и не должна думать об этом. Эти мысли не дают мне уснуть по ночам и не позволяют нормально спать, даже когда я все-таки отключаюсь. Да, может быть, это бессердечно и малодушно с моей стороны. Но это – мой способ справиться.
Я печально улыбнулась, и старик все понял. Достал из холодильника литровую бутылку «Столичной», призадумался на минуту и поставил бутылку обратно, заменив ее двухлитровой.
Я еще раз оценила атмосферу кухни, располагающей к душевной теплоте, и крепость духа Арсеньева. Он деловито открыл бутылку и разлил водку по двум стопкам, придвинул одну в мою сторону. Я залпом опрокинула обжигающую жидкость. Не потому, что хотелось напиться. Просто не хотелось обижать гостеприимного хозяина.
И сразу так захотелось хоть кому-то выговориться. Честно, открыто, не утаивая ничего.
– Моя жизнь в последнее время напоминает «Шизариум».
Андрей Викторович налил мне еще порцию.
– Так она у всех такая, девочка, – понимающе ответил он.
– Я каким-то образом потеряла память. Очнулась на похоронах Александра, потом меня пытались убить аж три раза… – я выпила еще стопку. – Нет, четыре раза. Сначала дважды хотели отравить. Потом – прибить бронированной дверью, а еще спустили на меня кучу… – я слегка призадумалась, как бы обозвать демонов попривычнее для обычного человека, – адски кровожадных псов. Потом почти добили чем-то непонятным. В конце концов натравили на меня отчаявшуюся женщину-камикадзе, отобрав у той ребенка, – выпалила я почти на одном дыхании.
Андрей Викторович не удивился и не ужаснулся. Просто в полном молчании опрокинул подряд три порции «Столичной».
«Ну и выдержка», – подумала я.
Стало жарко, и мне пришлось снять куртку.
– Шесть раз, – поправил меня Андрей Викторович.
Сказал и снова наполнил рюмку.
– Я после четвертого раза перестала считать, если честно, – ответила я с грустью.
Приняла новую порцию, чувствуя, как начинает жечь разливающееся в желудке тепло. Кухня потихоньку начала напоминать судно в шторм. Кажется, я пьяна.
– Что-то Артурчик плохо за тобой присматривает, – медленно сказал Андрей Викторович и с тоской посмотрел на свою пустую стопку.
– Он вообще кинул меня, – пожаловалась я. – И Джеймс умер, потому что он не захотел помочь.
Вот теперь брови старика приподнялись в недоумении.
За окном послышался громкие звуки песни группы «Каста»:
«…то в Сибири где-то, то где-то под Питером…»
– Ферзь приехал, – отдергивая занавеску, сообщил мне мой собутыльник. – Девочка, ты не руби с плеча и не зарекайся никогда. Жизнь всякая бывает, главное, что ты жива, – подвел он итог.
Как раз в тот момент, когда он закончил свою речь, в моей странной жизни появился новый персонаж. Жизни, смысл которой я никак не могла уловить, хотя после всего выпитого очень тянуло его все-таки найти.
Ферзь оказался здоровенным двухметровым мужиком лет сорока, которого звали Станислав Сергеевич Пешков. Почему «Ферзь» – я спросить не решилась. Он был одет в темно-синий спортивный костюм и сильно напоминал гопников из Михайловского парка.
Следом за Станиславом вошел коренастый, чуть сутулый мужчина примерно тех же лет, с серо-карими глазами, в таком же спортивном костюме, только черного цвета.
– Добрый день, – поздоровались они разом.
И, конечно же, с интересом принялись меня рассматривать.
– Здравствуйте, – слегка заплетающимся языком ответила я.
– Доберман, бери Камелию, и дуйте в «Апельсин». Она тебе по дороге расскажет, че к чему. Потом заедешь, как все сделаешь.
Сознание у меня слегка помутилось, поэтому я не спешила вставать, разглядывая шрамы от ножа на лице того, кого Андрей Викторович назвал Доберманом.
Что за прозвище такое вообще?
На лице Добермана проявилось легкое пренебрежение. Даже моим пьяным и плохо фокусирующимся глазам было видно, что я ему не по нраву.
– Дмитрий, – представился он.
В его глазах промелькнул желто-оранжевый отблеск, и только тогда до меня дошло, почему он – Доберман, почему так скривился и почему он нам точно поможет.
– Спасибо, Андрей Викторович. Артурчик, – я подчеркнула уменьшительное имя вампира, – рассчитается с вами.
Натянула куртку обратно. Встала из-за стола и слегка пошатывающейся, но пока еще уверенной походкой направилась к выходу. Толкнула дверь и обернулась.
– И скажите ему, за водку пусть тоже заплатит, – добавила мстительно.
Андрей Викторович ничего не ответил. Лишь в его глазах промелькнули огоньки веселья.
Так я и ушла, сожалея лишь о том, что не увидела ехавших на обед детей Арсеньева и не попробовала этот удивительно пахнувший аппетитный борщ его жены.
На улице, с выражением абсолютного неодобрения в глазах, меня ждал Тимур. Он стоял перед своим автомобилем, чуть опираясь локтем на высокий капот.
Я молча села в салон. Тимур пожал руку Дмитрию, и наш новый спутник сел на заднее сиденье. Тимур вернулся за руль. Посмотрел на меня еще раз, пристально и осуждающе, и нажал кнопку автозапуска.
Мне, честно говоря, сейчас было так хорошо на душе, что неодобрение оказалось глубоко до лампочки. Лишь звуки тихо работающего радио разбавляли тишину весь наш путь до «Апельсина».
Нарезая по детской комнате очередной круг, сжимая изъятую из вещественных доказательств розовую кофточку ребенка, когда-то отданную Кристиной кинологам, оборотень Дмитрий-Доберман удивил меня.
– Ее здесь вообще не было, – твердо сказал он.
– Может, запах рассеялся? – спросил хмурый Тимур.
Он не поверил Доберману. Да и я, если честно, тоже – записи-то с видеокамер мы оба видели. Оборотень оскорбился. Нахмурился так, что даже три складки на лбу проявилось.
– Я могу выследить жертву, даже если она оставила след месяц назад, – сквозь зубы почти прорычал он.
– Хорошо, – неуверенно ответил Тимур. – Поехали тогда в другое место.
Поспешно направился прочь из наполненного шумными детьми помещения. Доберман возражать не стал и пошел следом. Еле успевая за мужчинами, я почти на бегу попыталась узнать цель нашего следующего визита.
– Куда мы идем?
– Кристина – ведьма. Она дружила с матерью Ангелины. Когда я допрашивал девочку, она не могла соврать мне, но все равно не смогла вспомнить ничего толкового. И теперь я знаю, почему. Если Дмитрий не ошибся, ребенку просто внушили, что Ева была, но при этом не внушили, как Ева ушла.
– Я не ошибаюсь, – угрюмо вставил оборотень.
Тимур повернулся ко мне, остановился, и на его губах заиграла легкая усмешка.
– Угадай, кто может воздействовать на шестилетнюю девочку, если ее мать – практикующая ведьма?
Вперед меня сообразив, в чем тут подвох, второй мой спутник нажал кнопку вызова лифта. Он тоже усмехнулся и пояснил:
