Бабка поджала губы, затем осмотрела меня с ног до головы, удивленно приподняла густые брови, и выпалила:
— Да что же ты, бесстыдница, в таком виде честную охрану смущала? Вот уж я князюшке-то доложу!
— Давай. Беги скорее, — огрызнулась, сердито отворачиваясь от нее. — Может он тогда соизволит мне гардероб справить.
— Так он есть… гардероб-то! — воскликнула бабка. — Только не в этой спальне. А в твоих покоях, только свет мой ясный, голубь сизокрылый, князь наш великий…
Повернулась к ней с интересом во взоре, мол, сколько же еще эпитетов она произнесет хвалебных в адрес Эда. Жанна запнулась на десятом по счету и посмотрела прямо перед собой, пожевала слова и протяжно вздохнула.
— И это все? — хмыкнула я недоверчиво.
— Что все? — очнулась карга и посмотрела на меня несчастными глазами.
— Жанна, ты меня пугаешь… вспоминай, гардероб, мои покои, князь… где мои комнаты? И что про князя ты хотела сказать?
— Вот почему некоторым все, а другим ничего? — зашипела та вдруг, свирепо глядя на меня.
— А что именно все? — решила уточнить.
— И собственные покои из трех комнат, и новый гардероб на год вперед, и куча драгоценностей, и собственный выезд с четверкой лучших коней, — бабка старательно загибала пальцы на руке, не переставая злобно скалиться, — и… и… даже всю спальню в цветах и сладостях… и…
— Где? — подскочила с дивана, куда уже почти рухнула от удивления.
— Там, — махнула Жанна рукой в сторону двери, — не сбивай, курица.
— Сама ты не умывалась… что дальше?! — мне же интересно.
Та сверкнула глазами и с еще большим пылом затараторила:
— И беседку, увитую розами, и три горничные в услужение, и собственного крауфтфайленда, и даже титул ей дал, и… и… забыла, — закрыла глаза, дико вращая белками под веками.
Я затаила дыхание, не зная, что и думать. Интересно, а кто такой крауфтфайленд? Жанна открыла глаза, выдохнула и протяжно, с восторгом на сморщенном лице протянула:
— А самое ужасное, что из-за одного раза… одного!.. княгиней собирается сделать. Есть справедливость? — воздела карга скрюченные руки к потолку, словно призывая небо на мою голову и завалилась на кресло с лицом трагика.
— Нет справедливости, — подтвердила я, подойдя к бабуле. — Что, все еще любишь Кощея?
От моего сочувствия бабку затрясло, затем забило в странных конвульсиях, сквозь которые я расслышала горестные рыдания.
— Да-а-а… а еще Мерси жалка-а-а… хоть и дура, но родная-я-я-я кровину-у-ушка-а-а…
Покачала головой, затем прошла по спальне, заложив руки за спину, размышляя. Неужели князь и, правда, решил на мне жениться? А ведь не было предложения-то. Но даже если и было бы, одобрила б интересно Тигрея это союз? Скорее всего нет. Чует моя средняя пятка, что князь ей самой нужен. Опять же с чего такие мысли, не знаю. Первым делом надо каргу успокоить, добраться до своих покоев, одеться, а потом найти князя и все ему высказать относительно того, что запер в своей спальне без еды, питья и конфет беременную попаданку.
— Бабулечка Ягулечка, Жанночка-Агузарочка, а давай дружить, а? — ласково обратилась к старой женщи… карге.
Та дернулась было, затем села ровно и злобно зыркнула на меня.
— Нет, ну, правда. Я тебе помогаю вернуть дворника твоего, а ты не впихиваешь в мои колеса палки. Идет?
— Э-э-э… зачем палки? Какие колеса? А как вернуть-то? — и тень надежды с примесью страха и недоверия отразились на ее лице.
— В смысле, не гнобишь меня, не занимаешь позиции политического врага и не называешь Ферюзе.
Та открыла рот, чуть улыбнувшись ехидно.
— И никаких там куриц, девок, срамниц, и всяких подобных терминов. Усекла? — встала я в позу базарной бабки, руки в боки, нога одна вперед, и подбородок повыше.
Та оценила, прищурилась и вдруг произнесла с удивлением:
— А ведь и правда барыня. Нет, княгиня. А что надось делать-то? Кощейка — мужик привередливый, тока хвост-то я отращивать не стану.
— И не надо. Ты, Жанна, когда у косметолога была последний раз? А в парикмахерскую вообще ходила? Посмотри на свои когти, мрак, — настала моя очередь пристыдить бедолагу. Ну, ты попала, старая. Вот уж я душу отведу, проводя с тобой метаморфозы.
— Да твой Кощейка еще локти будет грызть, не свои, а статуи, что такую женщину упустил. Погоди. Еще члены Совета за тобой побегают… У-у-ух, устроим мы с тобой им тут революцию тестостерона!
Бабка рот открыла от удивления. Затем схватила меня за руку и потащила из спальни в коридор. Пробегая мимо охранников, карга показала им кулак поочередно, отчего те снова глаза закрыли и слились с цветом стен.
Следующие полчаса меня знакомили с новыми покоями, утопающими в очередном разноцветье и корзиночках со сладким, и жаль, что это было без князя. На вопрос, где он сейчас, Жанна отмахнулась и фыркнула, что ироды проклятые замучили несчастного. Совет и все придворные, как с цепи сорвались, завалили делами светлого князя, не дают ему вырваться.
Недоверчиво хмыкнула, ибо какой он светлый, скорее уж темный, да и не князю, думаю, сейчас не сладко приходится, а как раз наоборот. Но вслух возражать не стала, так как примчались еще и горничные в количестве трех экземпляров, все такие смазливые и шустренькие. Быстро одели меня в золотистое парчовое платье, убрали волосы под сеточку с жемчуженками, помогли застегнуть на шее колье из бриллиантов. Затем карга их вытурила и усадила меня на диван, и сама рядом уместилась.
— Ну, какой план действий? — сверкнула она глазками и улыбнулась. Тьфу, пусть лучше хмурится, чем так лыбится. Ей бы еще к стоматологу.
— А есть у вас зубные врачи?
— Ну, есть один эскулап. Гад только.
— В смысле?
— Да фамилия у него змеиная — Г. Орыныч. А уж зубья-то драть, ох, любитель!
— Ясно. Будем думать.
В конце концов, можно и князя на это дело настропалить, пусть челюсть бабке новую намагичит.
— А что ты, рыбонька, говорила про косме… тулога?
Не дали мне с ней объясниться. Точнее князь явился пред мои светлые очи, весь мрачный и хмурый. Хлопнул дверью, подошел к нам ближе и поднял бровь на бабку.
— Жануария, я что тебе велел сделать?
— Что? Шо? — выдохнули мы с нею одновременно.
— Не шокай! — это грозное бабке. — Ты уже проснулась, милая. Жаль, что я опять не успел. Как тебе твои апартаменты? — это мне.
— Косатик мой ненаглядный, — заквохтала Жанна, с трудом поднявшись и разогнувшись. — Так я же привела твою зазнобу, куда велено было…
— В чем ты ее по коридору вела?! — лицом потемнел в сторону карги. Посветлел, и уже мне: — А платья понравились, а драгоценности? Если нет, только скажи. Проголодалась?
— Орел ты наш сизокрылый, так одетую вела-то, — неуверенно промямлила старая женщина.
— Одетую?! Тогда почему в памяти охраны такие фривольные картинки мелькают и фантазии одна другой хуже?!
Я посмотрела на бабку. Та схватилась за сердце.
— Милая, а что велеть с кухни принести? — не обратил князь внимания на мучения старушки.
— Ну, долго ты тут еще будешь комедию ломать?! — опять рявкнул на бабку.
Так, мне это надоело! Вообще слово вставить не дают.
— Эдик, хорош на каргу орать. Пожилых уважать надо, а не до сердечного приступа доводить.
И вот после этих слов эти двое ненормальных та-а-ак на меня посмотрели, что я даже поежилась и прижалась спиной к подушкам на диване.
— А что я такого сказала? — возмутилась, чтобы придать себе уверенности.
Князь вздохнул, сел рядом, обнял меня и поцеловал в плечо. Посмотрел на притихшую Жанну, и сказал устало:
— Вели ужин подать в эти покои. И капусты пусть принесут кислой, — потом подумала и еще добавил. — Нет, не капусты, селедки моченой и эльфийского вина.
Я хотела было уточнить, не ослышалась ли, как Эд меня опередил:
— Жанна, что ты топчешься?
Та и правда не решалась уйти, поглядывая на меня едва ли не преданными глазами.
— А-а-а, — сообразила я, — Эдуард, скажи, а ты вообще всемогущий маг?
Князь прищурился с подозрением во взгляде. Мол, с чего это такая лесть в моем голосе.
— Допустим.
Я ласково улыбнулась ему и потянулась к его губам. Он не стал отстраняться, только на поцелуй не ответил, все также изучающе глядя на меня.
— Уверена, что тебе не составило бы труда что-то изменить в человеке, верно?
— Хм, все может быть, — неопределенный ответ меня не устроил.
— Послушай, вот к примеру, — откинулась я на спинку дивана, — возьми Жанну.
— Зачем мне ее брать?
Бросила на него взгляд, говорящий: «хорош тупить».
— В переносном значении. Что ты мог бы в ней изменить, если бы захотел?
— Ну, — хитро усмехнулся, посмотрел внимательно на замершую, как статуя, бабку, тихо шепнул в мою сторону, — если честно. То многое изменил бы, вот, например, это ужасный длинный и крючкообразный нос. Такие уже давно не в моде.
