Ознакомительная версия.
Нам необходим паук — это самый желанный знак в катакомбах, само собой, для тех, у кого есть древний ключ.
Пропетляв еще немного, выходим к нужному каменному карману. В его начале нарисован паук. Пройдя немного дальше, вижу запоминающийся ориентир — выступающий из стены позвоночник какого-то животного. Кости старые, буро-желтые, потрескавшиеся и частично осыпавшиеся прахом. От последнего позвонка пройти два шага — и вот он, шэйшев знак, в прямом смысле слова шэйшев — символ древнего культа Искусителя. Не больше златника, его легко и пропустить. Перевернутые песочные часы, которые обвивает змея.
Касаюсь знака браслетом, и слепящая вспышка образует мерцающую арку до потолка, арку перехода. Да-да, артефакт открывает один из древних телепортов! Тех самых, технология создания которых официально считается утерянной!
Передавая ключ, Фликс рассказал, что один из градоправителей был верным служителем Эшкиля, неудивительно, что именно в вышеградских катакомбах построили телепорты. Теперь они служат бандитам, облегчая передвижение по городу и сберегая уйму времени. Мне очень интересно, откуда мэтр узнал о порталах последователей Искусителя? Как заполучил ключи, которых достаточно, чтобы вручить и мне, и Лисенку? Но спрашивать боязно, все же дополнительные тайны — лишний риск и новые клятвы.
Я до сих пор восхищаюсь, наблюдая за работой древнего сооружения. А еще мне грустно. Если бы Дагер не сглупил, а доверился мне зимой и повел через один из телепортов, а не длинным путем по катакомбам, то его товарищ не погиб бы. Я бы успела спасти Рыжего от горечавки лазурной. Или нет… Плохо лгать самой себе. На тот момент я мало смыслила в противоядиях.
Настроить портал не успеваю — Лисенок дергает за рукав плаща:
— Можно я открою?
— Можно, — разрешаю с понимающей улыбкой — поначалу мне и самой было любопытно открывать древний телепорт. Мощная магия, от соприкосновения с которой в восторге замирает сердце, очаровывает.
Паренек прикасается своим ключом к рисунку. Мы входим в сияние, назвав место перехода: зал под «Садом Фло».
Нет, все-таки стационарный телепорт последователей культа Искусителя удивителен — я не испытываю ни малейшего дискомфорта, как это бывает в современных. Каждый раз, проходя через него, испытываю чувство восхищения умельцами прошлого. Вот бы отца сюда! Он бы разобрался, как устроена древняя арка…
Нас перебрасывает в освещенный магическими светильниками подземный зал. Из него переходим в подвал борделя, а оттуда — уже в «Сад Фло».
М-да, быстро… А всего полчаса назад я лежала в своей постели. Фликс — потрясающий человек, сумел приспособить катакомбы Вышеграда и порталы кровавого бога под свои нужды.
— Я на кухню, зайдешь за мной, когда соберешься назад, — просит Лисенок и ускакивает по указанному адресу.
Оставшись в одиночестве, немного теряюсь. Меня никто не встречает. Куда идти? Кому нужна помощь? Решив, что ответит Фло, отправляюсь в ее кабинет.
Я уже преодолеваю полпути, когда бегущая служанка, несущая кастрюлю кипятка, едва не сбивает с ног:
— Госпожа! Вам в комнату Корицы!
Она бежит дальше, а я замираю. Корица?.. Самые нехорошие догадки поднимают в душе вину: я промолчала о ее запретной любви к Славу Бороде. Неужели таинственный покровитель узнал о любовнике и сделал что-то с девушкой?
Ужаснувшись, мчусь вслед за служанкой, но отстаю. Вхожу, когда кипяток применяют по назначению: госпожа Фло сноровисто заливает им какие-то травы. Мимоходом отмечаю, как ловко, привычно она отмеряет порошки для зелий специальными ложечками.
А затем я замечаю кровь. И посторонние мысли улетучиваются.
Кровь…
Кровь повсюду… Ох, святая Виржия, столько крови! Алые брызги на полу, на мебели, на стенах, на потолке…
Больше всего ее на кровати — белая простыня по центру черно-багровая. И на ней лежит нечто красное. Пряди слипшихся волос валяются то тут, то там, словно их срезали и разбрасывали во все стороны. Я не сразу осознаю, что нечто красное — это человек. Женщина. Корица…
Она корчится в агонии, Йоль удерживает ее руки над головой, чтобы не мешала целителю Херту.
— Иди сюда! — окликает он меня. — Обезболивание! Двойная порция! Живей!
Словно на тряпичных ногах, пошатываясь, шаркаю к кровати. Озарение настигает в шаге от постели: с куртизанки сняли кожу! Срезали неровными лентами! И она все еще жива! Святые покровители, какая жестокость…
Чудом преодолеваю панику, напоминая себе, что я целитель и не имею права падать в обморок.
Я выполняю приказ Херта, обезболивая изувеченную Корицу. Но она все равно раскрывает рот в истошном крике, от которого замерзает сердце в груди.
— Он укрыл комнату отсекающим звуки щитом, мы ничего не слышали, — шепчет хозяйка борделя, протягивая Херту кружку с зельем. — Мы не слышали… а он потом преспокойно ушел, кивнув мне при прощании…
— Кто?
— Клиент в черном плаще и маске. Ее покровитель.
Меня мутит от мысли, что над девушкой измывались по моей вине. Я не сказала Фло о встречах Корицы с сыном пекарши, и вот результат. Покровитель узнал, что оплаченная шлюха принадлежит не только ему, и наказал ее. Это моя вина…
— Фло, сделай еще. — Херт возвращает хозяйке пустую кружку. Корица — человек без малейшей искорки магии, а потому он делает упор на зелья. — Соннэя, теперь ты…
Дальнейшее запоминается смутно. Я четко исполняю все, что требуется, но куртизанке лучше не становится, слишком много повреждений. Скот в человеческом обличье начал пытки с избиения, сломав жертве несколько ребер и повредив внутренние органы.
А еще выясняется, что Корица — я никогда не прощу себе молчания и попустительства ей! — беременна. Была.
— Выкидыш, — констатирует пожилой целитель. — Я стимулирую очищение.
Хрипящая, скулящая окровавленная куртизанка начинает бредить:
— Сказала ему… жду ребенка… А он… что не от него… У него не может быть детей…
Я едва не падаю в обморок от ужаса.
Ведь Слав бесплоден… бесплоден! Неужели это он? Но Создатель, как он мог быть настолько жестоким к своей любовнице?! А что, если… Что, если, обжегшись маслом, он не просто так упомянул Эшкиля? Что, если имя запретного бога вырвалось, потому что он ему поклоняется? Тогда и жестокость — его истинная сущность!
— Как она? Вытянешь, Херт? — Фликс влетает в комнату черным смерчем гнева.
Ярость мэтра ощущается даже физически, будто тяжелая, багровая волна заполняет пространство вокруг него. От изливающейся из него злости у меня сбивается дыхание и темнеет в глазах. Или это от запаха крови, который я поначалу не чуяла из-за шока? Или потому, что в таз у кровати шлепнулось то, что могло стать маленьким человечком?
Слабость толкает меня на пол. Я падаю на колени почти у самых дверей и избавляюсь от того, что съела в трактире.
— Что здесь делает девчонка?! — рычит Фликс. — С ума сошла, Фло? Зачем позвала ее?!
— Херту нужна была помощь…
— Фло!!!
Рычание мэтра резко бьет по оголенным нервам, и меня сильней выворачивает наизнанку.
— Уйди, Соннэя! — Фликс грязно ругается. — Выведите ее!
Все заняты, и он подхватывает меня под мышки сам.
Но прежде я поднимаю кое-что, нащупав его, когда упиралась ладонью в пол. Я зажимаю предмет в кулаке, отрешенно осознавая, что где-то уже видела.
— Успокойся, Соннэя, дыши, — велит Фликс в коридоре и прижимает к своей груди. — Меньше всего я хотел, чтобы ты это видела…
Он гладит меня по голове, а я, применив к себе заклинание успокоения, затем еще одно и еще, опускаю находку в карман плаща, который так и не сняла. Набравшись смелости, делаю важное признание:
— Я знаю, кто это сделал.
— Что? — Мэтр отстраняет меня от себя. — Рассказывай!
— Корица принадлежала не только своему поклоннику, выкупившему все ее ночи. В плаще и маске под видом покровителя к ней также ходил Слав, сын пекарши Алоны Бороды.
Я спокойна, но слезы бегут по щекам. Перед глазами картинка кровавых сгустков в тазу и не только их.
— Бред! Комнату скрывало заклинание безмолвия, а Борода не маг.
— Он мог купить нужный артефакт, и не один, деньги у него есть, — печально возражаю я и выдаю главный аргумент: — Он бесплоден, а Корица сказала, что ее били за ребенка, которого быть не должно.
— Хорошо, проверим. А сейчас идем, посидишь, пока не придешь в норму, в таком состоянии я не разрешаю открывать телепорт в академию.
Я послушно следую за Фликсом и безропотно остаюсь в кабинете Фло. После ухода мэтра бездумно пялюсь в стену напротив, вновь и вновь считая бутоны вьющихся роз на обоях. Считаю, ведя взглядом с низа до потолка и обратно. В голове туман.
Видимо, перестаралась с успокаивающими заклинаниями, заторможенность не проходит долго — в окно заглядывает серый рассвет.
Ознакомительная версия.
