– Да, не ожидал, – честно признал я. – Ты заслужил лучшей участи. Это для меня тут в самый раз.
– Ты не меняешься, – вздохнул он и снял с огня сковороду с мясом. – Тебе, уж извини, не предлагаю.
Меня мучили жуткий голод и жажда, но я не сказал ни слова. Мы сидели в пещере по разные стороны от костра. Радеш на скамейке, а я на охапке гнилой соломы.
– Так что скажешь, Маэл?
– Мне нечего тебе сказать.
– А за что ты убил меня? Для меня это было… неожиданно. Я считал тебя другом.
Я опустил голову. А что я мог сказать? Что был идиотом? Что совершил ошибку и потом раскаялся? Что можно сказать человеку, которого убил по столь дурацкой причине, как политическая необходимость?
– Валерий Итар мертв, – глухо сказал я. – Я хотел лично его убить, но меня опередили его хозяева.
– И это все, что ты можешь сказать?
– Да.
Я с тоской посмотрел на выход из пещеры. Снаружи бушевала метель, а здесь было тепло и уютно. Но не заслужил я ни тепла, ни уюта.
– Спасибо за гостеприимство, но я, пожалуй, не буду им злоупотреблять. – Я встал и пошел к выходу.
– И куда ты?
Я не ответил.
– Эх, было бы на что, я поспорил бы, что ты именно так и поступишь, – вздохнул Радеш. – Маэл, знал бы ты, как всех вокруг раздражает твое вечное самобичевание! Тебя даже судить не получается, ты сам себя осудишь сильнее всех других.
– А как мне себя не судить?! Знаешь, почему я тебя застрелил? Потому что мне просто было лень искать другое решение!
– И что дальше? Я ведь тоже хорош был. Знаешь, почему я тогда отказался тебя выслушать? Только из гордости. Я хотел утереть тебе нос, раскрыть преступление и посадить сенатора. Ни о чем другом я и слышать не хотел.
– Ты был прав. Арестуй ты тогда Валерия Итара – стольких бы жертв можно было избежать.
– Да кто мне дал бы его арестовать? Не ты, так другие убили бы меня на следующий день. Я ведь был настолько умен, что лично спрятал все доказательства так, что их до сих пор никто так и не нашел!
– И все равно. Не кто-то другой, а именно я тебя убил.
– Убил…
– Если бы я только перед тобой был виноват.
– Все мы перед кем-нибудь виноваты, – пожал плечами Радеш. – И с этим ничего не поделаешь. Но нет ничего глупее, чем жить, постоянно переживая о своих ошибках. Их надо исправлять или искупать и жить дальше, а не сокрушаться о них!
– А как я могу исправить убийство человека? Как я могу вернуть жизнь, которую сам же и забрал!
– Никак. Но ты думаешь, что мне будет легче оттого, что ты умрешь? Наоборот. Пока ты жив, Маэл, ты делаешь то, что должен! Спотыкаясь, ошибаясь и ломая дрова, так что щепки во все стороны летят, но делаешь! И мне тут немного легче, потому что кто-то еще думает о стране и людях.
Я слушал его, опустив голову.
– Ты много ошибок сделал, спору нет. Но самой большой твоей ошибкой будет остановиться и все бросить. Пошли! Я хотел бы с тобой еще поговорить, но времени больше нет!
– Куда?
– Увидишь! Я не смогу драться вместе с тобой, но дорогу покажу.
Радеш встал и вышел из пещеры. Я пошел за ним. Пространство, как и время, в этом месте было условным. Если знаешь дорогу, то дойдешь за пару секунд. А не знаешь – и вечности не хватит.
На снежной равнине, отбиваясь от толпы мертвецов, сражалась Арья, бледная, мокрая, с растрепанными белыми волосами, только зеленые глаза полны ярости. Я сразу увидел, что она уже устала и держится из последних сил.
Это был мир мертвых, и Арья зашла слишком далеко. Мертвецы чувствовали живых и нападали на них, чтобы хоть на мгновения почувствовать себя живыми.
Дальше для меня уже ничто не имело значения. Выхватив шпагу и даже не задумавшись о том, откуда ее взял, я бросился на помощь.
Мертвые умирать второй раз не хотели. Приходилось рубить их на части и отсекать руки и ноги, чтобы они не мешали. Рядом вспыхнуло пламя. Горячий, живой огонь отпугивал мертвецов и сжигал тех, кто решался в него сунуться.
Я увидел рядом с Арьей Шеалу, но не задумался об этом. Не было времени. Я прыгнул вперед и прорвался к девушкам. Они обе удивленно и радостно вскрикнули, увидев меня. Но радоваться встрече было некогда.
Встав спина к спине, мы отбивались от мертвых. Затихшая было метель разыгралась с новой силой. Мне-то ничего, а вот девушки держались только за счет упрямства и злости.
Помощь пришла неожиданно. За спинами мертвецов возникло какое-то движение. Вскоре мы увидели, как скелеты в доспехах мечами и топорами рубят наших врагов. А за ними шла беловолосая девушка. Мы с Арьей ее сразу узнали…
– Сестра, – тихо произнесла Арья.
– Привет! – Лейна улыбнулась Арье. – Ты молодец. Зашла так далеко и еще и помощницу провела с собой. А я никак не могла найти Маэла. Ты его даже здесь чувствовала?
– Да. Как ты?
– Это не так важно. Я рада, что именно Маэл стал твоим напарником.
– Почему? Он ведь… ты из-за него погибла!
– Глупая, – сочувственно вздохнула Лейна. – Я погибла по собственной глупости, и винить в моей смерти некого.
– Но…
– Я оказалась бездарной учительницей, не смогла ничему научить своего ученика, не следила за ним, как должна была, потом испугалась в этом признаться и в итоге погибла.
– Но он убежал…
– И правильно сделал! Хороша бы я была, если бы он погиб вместе со мной!
Я молча слушал Лейну и не знал, что сказать.
– Идите обратно. Я задержу их, мне они не опасны.
– Я…
– Иди и не глупи больше! Что для нас с тобой смерть? Лишь часть пути!
Арья замерла, глядя в глаза сестре. А потом резко развернулась и, схватив нас с Шеалой за руки, пошла, не оглядываясь назад. Скелеты Лейны защищали нас от мертвецов.
– Не оглядывайся назад! – строго сказала Арья Шеале. – Ни в коем случае!
Я не понял, зачем Арья тащит меня за собой, но послушно шел следом.
– Маэл! – Повернувшись – на меня запрет оглядываться не распространялся, – я увидел Радеша. – Мы еще продолжим наш разговор!
– А почему не сейчас? – спросил я, не совсем понимая, что происходит.
– А с чего ты решил, что мертв? Ты просто хотел умереть и потому заблудился! Но я жду тебя обратно!
А ведь точно… в том вихре сил меня могло вышвырнуть куда угодно. Ничего удивительного, что, потеряв сознание, я очнулся в Мире мертвых. А Арья поняла это и пошла за мной. Интересно, сколько времени я тут провел?
Хотел умереть? Заблудился? Возможно… заблудился в собственных переживаниях и угрызениях совести и забыл, что только пока ты живешь – ты можешь исправить или искупить свои ошибки и преступления. А вот потом тебе остается только существовать, не в силах ничего изменить…
Ворота открылись, и по глазам больно ударил яркий свет. Я тронул поводья и шагом поехал вперед. Едва Аврелий выехал из храма, раздался торжественный звон колоколов.
Под веселый перезвон и приветственные крики процессия выехала на улицу. Аврелий верхом на белом скакуне ехал впереди всех. Рядом с ним были бдительные гвардейцы.
Фелиция и Араэл двигались друг рядом с другом, немного отстав от императора. Девушки лукаво улыбались и вели себя благопристойно, как и положено императрице и ее фрейлине. Да только мало кто знал, что обе девчонки прятали под одеждой целый арсенал: метательные ножи, даги и даже револьверы.
Фелиция вела себя как хотела, с легкостью нарушая законы моды и неписаные правила светского общества. И удивительное дело: чем больше от этого негодовало почтенное общество – там сильнее влюблялась в дерзкую императрицу молодежь.
А простой народ просто боготворил Фелицию. За смелость, открытость и справедливость. Кто еще мог смело, без охраны носиться по Райхену, заходить в любую забегаловку и запросто общаться с любым человеком?
Аврелий рассказал Фелиции про Агнессу. Поступок девушки меня не очень удивил. Она сделала незаконнорожденную дочь императора своей фрейлиной и подругой. А на все наши вопросы Фелиция отвечала просто: «Она член нашей семьи и будет жить с нами».
Сегодня был замечательный день. Первый по-настоящему теплый, солнечный и весенний день после долгой и холодной зимы. Первый день, когда после нескольких месяцев тяжелой работы мы с Аврелием наконец вздохнули с облегчением.
Дела в империи шли не лучшим образом. Революция затихала с трудом. Периодически вспыхивали волнения. Тяжелая война измотала армию и флот. Реформы хорошо выглядели на бумаге, но на деле все шло далеко не так гладко.
Но главное – то, что вчера кунакский посол спешно, боясь, что Аврелий передумает, поставил подпись под мирным договором. И на этот раз можно было не бояться новой войны.
В Кунакском патриархате полыхает гражданская война. Восстание началось внезапно, с какой-то мелочи, и уже через пару дней огромная держава была расколота на части. Получив известие об этом, я долго не мог поверить, а потом сказал: «Мы спасены». А император открыл бутылку шампанского и выпил из горла.
