– Ф-фух… – облегченно выдохнул я, когда труп бессильно обвис в магических путах. – Еще немного, и сделать это было бы гораздо сложнее… Верия, ты как?
Позади раздался сдавленный всхлип.
– Жива-а-ая…
– Хорошо. – Убедившись, что резерва как раз хватает на несколько минут надежной фиксации, я вытер выступивший на лбу пот. Затем с усилием наклонился, подобрал с пола первый попавшийся скальпель и, обойдя жутковато хрипящего покойника, со знанием дела перерезал ему сухожилия: сперва на руках, чтобы перестал тянуться когтями к моим ногам; затем – на ногах, особенно под коленками и возле пяток. Ведь, как оказалось, тот, кто готовил мертвеца для занятия, надрезал лишь кожу, а сухожилия оставались целыми. – Ты заклятие упокоения помнишь?
– Не-э-эт, – помотала головой девочка, все еще не решаясь покинуть ограждающий круг. Молодец, знает наше главное правило: не делать ничего без приказа более опытного коллеги. – Мы его еще не проходили.
– Ничего. – Я примерился к позвоночнику зомби и несколькими точными движениями перебил важные мышцы, заставив изуродованный труп обмякнуть. – Сейчас и выучишь.
Чувствуя стремительно подбирающуюся усталость и сосущую пустоту под ложечкой, свидетельствующую об истощении дара (эх, трансформа моя любимая, как же мне тебя не хватает!), я снова вытер повлажневший лоб и, доковыляв до стеллажа с инструментами, поднял сиротливо валяющуюся среди ножей и зажимов книжку. После чего обернулся и, швырнув старенькое «Пособие» девчонке, хрипло велел:
– Вторая глава. Пятая страница, третий абзац снизу. Читай.
Она, к счастью, не стала задавать глупых вопросов. Только тревожно покосилась на меня, на невнятно мычащего покойника, а затем торопливо раскрыла книгу, ища нужное место. Внимательно вчиталась и, быстро разобравшись… умница какая… вполголоса забормотала слова несложного заклинания.
В третий раз смахнув с лица холодный пот, я устало прислонился к прутьям решетки и помотал гудящей головой.
Демоны… мне стоит всерьез задуматься над тем, как увеличить резерв, не привлекая к себе внимания. Меня совершенно не устраивало, что какой-то зачуханный труп сумел вымотать меня до предела в столь короткие сроки. Конечно, я и в таком плачевном состоянии был способен разнести его одним из высших заклинаний, скажем, школы огня или того же воздуха. Но в целях конспирации пришлось использовать лишь то, что нам преподавали на уроках, – заклятия первого уровня, самые простые, наименее эффективные и при этом крайне затратные.
Конечно, я прекрасно знал свои нынешние возможности и потратил ровно столько сил, сколько было допустимо без ущерба для дара. Но ситуация все равно удручала, несмотря на то, что я утаил от остальных свои способности, позволил уцелеть молодой коллеге и, смею надеяться, завоевал этим расчетливым поступком хотя бы толику уважения у темной половины курса.
Тем временем Верия благополучно завершила ритуал упокоения, без ошибок применив абсолютно новое для нее заклинание. Перестав опасаться, вышла-таки из ограждающего круга, прочно, я надеюсь, усвоив его второстепенное предназначение. Наконец неуверенно подошла ко мне, все еще подпирающему собой решетку, и робко улыбнулась:
– Все?
Я не успел ответить, как под потолком дружно вспыхнули сразу все погашенные ранее светляки, осветив на мгновение царящий в клетке разгром и дав заодно всем присутствующим возможность убедиться, что покойник действительно перестал шевелиться. От резкого удара по чувствительным глазам я крепко зажмурился, а когда светляки так же внезапно погасли, погрузив аудиторию в непроницаемую темноту, прокашлялся.
– Теперь точно все. Можно открывать клетку.
Почти сразу в помещении послышались голоса адептов, повторно растерявшихся от неожиданности. Кто-то вскрикнул, подозревая злой умысел, кто-то поспешил подняться и на всякий случай придвинуться поближе к выходу, потому что страху натерпелся за последние минуты столько, сколько за всю жизнь не видел. Кто-то забеспокоился, что это – проделки нашего упокоенного трупа. Но на это абсурдное заявление тут же отреагировал мэтр Лонер, холодно пояснив невеждам, что труп в своем нынешнем состоянии не способен даже пошевелить пальцем, не говоря уж о том, чтобы строить каверзы видевшим его позор ученикам. Так что дело, вероятно, в конфликте слишком близко использовавшихся заклинаний разных школ, повлекшем за собой небольшой сбой в работе магических светильников.
Что он говорил потом, я уже не слушал и, как именно он вернул в аудиторию свет, не смотрел. Мне было важнее другое.
– Идти сможешь? – не испугавшись наступившей темноты, участливо поинтересовалась стоящая рядом девочка.
Я с усилием распрямился и кивнул. После чего гордо проигнорировал ее протянутую руку и первым вышел из клетки, успев напоследок услышать:
– Спасибо, что спас мне жизнь…
Остаток урока я просидел за своей партой в состоянии, близком к прострации. Что там говорил Кромм и о чем именно расспрашивал взбудораженных адептов, меня мало интересовало. А вот свои собственные действия я давно привык анализировать, поэтому, проигнорировав бурное обсуждение, погрузился в себя и принялся до мельчайших подробностей вспоминать этот досадный эпизод.
В принципе, серьезной угрозы для нас не было. Нужный план созрел в моей голове вскоре после того, как я огляделся по сторонам, оценил возможности темной и свои собственные резервы. Но я ждал сигнала… какого-нибудь жеста со стороны преподавателя, который мог бы пояснить происходящее, успокоить паникующую аудиторию, властно потребовать тишины и, пока мы возимся с зомби, все тем же бесстрастным тоном заметить, где же мы с Верией ошиблись, на чем прокололись, где именно совершили грубый просчет. Наконец, он мог бы просто подойти к клетке, с профессиональным интересом присматриваясь к нашим попыткам справиться с нежитью, и хоть немного подсказать, как лучше действовать…
А он этого не сделал.
Почему?
Разумеется, я ждал от него не помощи (какая помощь от старого мэтра под закрывающей печатью?), не мудрого совета (зачем? я и без него прекрасно обойдусь), а хотя бы знака, легчайшего намека на то, что нынешний сбой был тщательно спланирован, а вся эта сцена с зомби – на самом деле простой урок. Жестокий, трудный, опасный, но крайне необходимый для юных магов, который я вполне мог бы сделать еще более зрелищным и увлекательным, ничем особенно не рискуя.
Раньше мэтры частенько так поступали, относясь к адептам как к котятам, которых проверки ради надо было сперва кинуть в бурный речной поток, а потом смотреть: выплывет – не выплывет. Однако с тех пор многое изменилось, политика Совета в отношении молодых магов была пересмотрена, и эксперименты, способные вызвать прямую угрозу жизни учеников, были строго запрещены.
Правда, мэтры никогда не любили подчиняться правилам. И я бы рискнул предположить, что Лонер – ярый сторонник старой системы обучения, если бы не был уверен в том, что такие магические фокусы ему не под силу.
Но если это не его инициатива, то что же тогда произошло? Мне пора подозревать старика в предательстве? Может, это и была та самая проверка, которую мы с Ничем упорно ждали? Или же тут поучаствовал сам мастер Твишоп, решив таким образом отомстить за недавнее унижение?
Хотя нет. Для Нича это было бы слишком. Он бы не поставил эмоции превыше нашей с ним безопасности. Не посмел бы рисковать жизнью девочки и уж точно сумел бы сделать так, чтобы кроме меня в клетке никого больше не оказалось.
– Гираш, не спи! – вдруг толкнула меня под локоть Верия и насмешливо заметила: – Занятие уже закончилось. Нам пора на обед.
– Что? – Я удивленно поднял голову, с трудом вынырнув из размышлений. Потом увидел деловито собирающихся учеников, перевел взгляд на неподвижно сидящего мэтра Кромма, который следил за ними с полнейшим равнодушием, и согласился: – И правда, пора…
После чего встал, с неудовольствием чувствуя, как от слабости подрагивают ноги, и, побросав в сумку вещи, поспешил уйти до того, как темная начнет задавать вопросы или кто-то из светлых перехватит меня по пути.
В столовой я тоже не задержался, не желая сталкиваться с возбужденно переговаривающимися однокурсниками. Пусть обсуждают этот непонятный эпизод самостоятельно – свое драгоценное время я тратить на это не намерен. Набрав на раздаче полный поднос еды, я быстро проглотил все, что влезло, остальное рассовал по карманам и исчез до того, как кто-то вознамерился меня потревожить.
На последний урок, которым стала пространственная магия, я заявился уже перед самым звонком. Снова уселся за дальнюю парту, притулившись под каким-то разлапистым лопухом. На однокурсников не смотрел. По сторонам не таращился, хотя в кабинете было много увлекательных картинок на стенах и всяких непонятных штуковин на стоящих вдоль стен стеллажах.
