– Да что же это такое? – взвыла Кри, – почему колдовство развеиваться не желает?
– Скорее всего, – коварно проронил Ронар, вспомнив посаженную фолиантом шишку, – это магия громового бельчонка основательно изменила первоначальное плетение. Крисиг, зови этого засранца, нам без него не обойтись.
Церберус появился далёко не сразу, у Цветочной Феечки от напряжения уже начинала раскалываться голова. Вопросительно пискнув, он обиженно повернулся к компании хвостом и демонстративно скрестил лапки на груди, всем своим видом показывая нежелание чувствовать в этой авантюре.
Феечки попробовали подлизаться к бельчонку, называя его всякими ласковыми сюсюкательными прозвищами, пытались погладить по пушистой спинке, но не преуспели.
– Да что с ним такое сегодня! – Ахнула Старая Фея. – А ну вышли все вон! Чем эти вертихвостки умудрились огорчить моего кистеухого героя?
Церберус бросил на старую фею подозрительный взгляд, но всё-таки повернулся к ней. Положа руку на сердце, громовые белки, особенно мужского пола, втайне были падки на грубую неприкрытую лесть, но тщательно скрывали эту свою особенность от окружающих. Видя, что дело на мази, женщина продолжила:
– Да кто ж посмел огорчить самого умного бельчонка в Старом Лесу? – каменное сердце прохвоста растаяло и потекло, как пчелиный воск в жаркий полдень. Вспрыгнув Фермопене на руки, он поудобнее устроился и разразился длинной стрекочущей тирадой, перемежая её оглушительным писком и свистом. Помогая себе в этом многотрудном деле отчаянными жестами и подёргиваниями кисточек на ушках, Церберус забыл, где сидит, и законы природы сделали своё подлое дело. Великий герой не смог удержать равновесие и с громким бряканьем шлёпнулся на пол. Старая фея сделала вид, что не заметила сей досадной оплошности и снова подняла его себе на руки, не забыв ласково почесать за левым ухом. Церберус довольно вздохнул и показал лапкой на дверь, за которой находилась выставленная в коридор компания. Скорчив рожицу, которая напомнила его хозяйку, бельчонок сделал жест, как будто бы что-то перелистывает, и, ударив себя кулачком в грудь, возмущённо заверещал.
– Ах, она, пакостница бессовестная! – Пожалела бедолагу женщина и погладила по спинке, чувствуя, как он успокаивается.
Заметив вороватые взгляды, которые бельчонок искоса бросал на огромный Морской Орех, царивший в корзинке на столике, старая фея подмигнула вымогателю и огласила условия контракта:
– А давай меняться, золотко моё?
Бельчонок оживился и вопросительно пискнул.
– Ты снимаешь своё сильномогучее заклинание с этой вертихвостки, – и она указала жестом на статую ректорши, – а взамен тут же получаешь Орех, а за обедом двойную порцию орехового кекса.
Церберус развёл лапки пошире, показывая всем своим видом, что порция должна быть минимум тройной или четверной, и согласно кивнул головой.
– Как скажешь, мой золотенький. Всё выполню в точности.
Подслушивающие за дверью девчонки только завистливо вздохнули, они тоже были без ума от орехового кекса старой феи.
Бельчонок проворно спрыгнул на пол, оббежал вокруг застывшей Онэриль, понюхал подол её заледеневшего платья, задрал пушистый хвостик и щедро опрыскал его. Пропищав что-то, напомнившее Фермопене древнее фейское присловье «Поделись праздничным пирогом даже с врагом твоим», юный заклинатель почесал лапкой затылок и принялся за дело. Отбарабанив положенную серию щелчков и свистов, он выпустил маленькую молнию, угодившую ректорше прямо в грудь напротив сердца, и с довольным видом отряхнул лапки. Не обращая внимания на происходившее в кабинете далее, Церберус одним прыжком взлетел на хлипкий столик и сграбастал вожделенный гонорар, не забыв набить защёчные мешки лесными орехами, всём видом показывая, что за ударный труд ему положена хоть какая-никакая премия.
Покончив с решением этого жизненно важного вопроса, громовой бельчонок примостился у старой феи на плече и сделал приглашающий жест: «Ну, кого ждём? Расколдовывай уже свою вредную жадину. Теперь всё получится, не боись». Фермопена снова принялась за дело, на этот раз плетение формировалось как надо, не встречая магических преград.
– Что случилось с моим кабинетом? – Хватаясь за голову, взвыла ректор, поскользнувшись на ледяном полу и приложившись локтем о бывший письменный стол.
– Не знаю, Онэриль, кто-то неудачно пошутил с неизвестным мне заклятьем, – старая фея помогла женщине подняться. Рабочая комната стала быстро возвращаться к привычному виду, даже луж от пропавшего льда нигде не было видно.
– Какое свинство! – Нериаяль Дар Онэриль даже громко зашипела: горячий чай, заботливо поданный старой подругой, превратился в сплошной лёд. – Узнаю, кто так нашкодил, одними Конюшнями не отделается! Отчислю…
– Ты попроси Милисандру, чтобы она исполнила твоё желание избавиться от этого любопытного побочного эффекта. Боюсь, сам по себе он никогда не пропадёт…
– Я? Просить сопливую студентку? Пена, ты что, переработала на своём хуторе? Я – ректор, а не челобитчица. Пусть только попробует напортачить, её не спасёт даже тот факт, что вы в родстве! – У Феи начиналась роскошная истерика, в таких случаях спорить с Онэриль не решился бы даже оркский воин или шаман.
– Успокойся, Нери, не стоит так нервничать. Мили с удовольствием поможет тебе избавиться от этого досадного побочного эффекта.
– Надеюсь, у неё всё получится, иначе я буду очень недовольна вами обеими! – прошипела ректор и стрелой вылетела за дверь.
В коридоре тут же воцарилась гробовая тишина, а потом чистый голосок Милисандры нараспев произнёс одно из базовых заклинаний Исправления Последствий, и через несколько минут Онэриль поблагодарила девчонку за помощь и послышались её удаляющиеся шаги.
– Церберус, солнышко моё. Я бы настоятельно тебе порекомендовала пока окопаться в комнате Крисиг и не попадаться ректору на глаза. Если она почует, кто виноват в её бедах, проблемы будут не только у тебя и твоей милой хозяйки. Бери свой морской орех и постарайся носа за дверь не высовывать до самого Новогоднего Бала.
Бельчонок торопиться не желал, он обхватил заслуженный трофей всеми четырьмя лапками и попытался прокусить волосатую твёрдую скорлупу.
– Церберус, сокровище моё, тебе уже давно пора домой, – что-то в тоне Фермопены заставило рыжего безобразника подчиниться и покинуть многострадальный ректорский кабинет.
Бельчонок проник в комнату хозяйки обычным способом: через форточку. Благо, она была такая большая, что пролез и вожделенный трофей. Правда с приземлением Церберус чуть не рассчитал и с протестующим писком сверзился на пол, а морской орех ещё и крепко приложил его по животику.
Проказник сердито застрекотал и попытался укусить волосатую скорлупу, но не тут-то было. Острые зубки только скользнули по коричневой поверхности, да пару «шерстинок» застряли в алчущей вкусного ядра пасти. Церберус негодовал, ещё ни разу в жизни его так не унижали.
Оглядевшись, бельчонок увидел на полу камень, которым Крисиг подпирала колченогий табурет. Победно пискнув, он со всей силы ударил упрямым орехом о поверхность, уже предвкушая заслуженную победу. Упрямый морской орех и не думал сдаваться: он мягко спружинил и ударил надоедливого зверька прямо в лоб, а потом раздался грохот: неустойчивое сооружение упало в опасной близости от пушистого хвоста.
Выдав гневную тираду, Церберус вцепился лапками в отвалившуюся ножку и, издавая стрекочущие звуки, со всей силой ударил противника. Палка отскочила, припечатав проказника по лбу, а «волосатое чудовище» укатилось под кровать цветочной феечки.
На этом злоключения громового бельчонка и не думали заканчиваться. Кри с детства до дрожи в коленках боялась серых грызунов после того, как Торвард, Фей Праздничных Огней, подселил под её кровать целый выводок полёвок. Маленькая девчушка перепугалась до полусмерти, и с тех несчастливых времён у неё появилась неприятная для многих привычка заполнять подкроватное пространство разного рода мышеловками.
Бедный Церберус сначала наглотался пыли, которая скопилась в самом дальнем углу, куда и укатился злополучный волшебный плод с острова с далёкого и таинственного юга. Потом события начали набирать обороты. Раздались два громких щёлка, и бельчонок почувствовал, как его роскошный хвост защемила стальная пластина. Он возмущённо пискнул и попытался вырваться, но тут обе его задние лапки оказались в плену. Пытаясь вырваться из стальных объятий, громовой бельчонок задевал всё новые и новые устройства, превращаясь в причудливое подобие дикобраза. Вскоре их вес надёжно припечатал его к пыльному полу, лишая последней надежды добраться до нахального волосатого беглеца.
