– Ты чем слушаешь?! Задницей, что ли? – Иссильмарон возмущенно фыркнул и улегся, накрывшись одеялом до подбородка. – Я тебе что тут говорил?! Мимо ушей пропускаешь! Воздействие на тело человека очень сложное, трудоемкое дело! У одного колдуна, даже самого сильного, на это не хватает сил! По крайней мере, у тех, кого я знаю, включая самого себя. Минимум пять сильных колдунов требуется! Специальные снадобья! А попробуй собери пять колдунов, и каждому нужно дать денег, чтобы они работали! Дорого. И муторно. Случается, да. У очень богатых людей. Или… сам знаешь у кого. Колдуны не могут отказаться помогать Трону – чревато. А вот отказать какому-то толстосуму – это запросто. Колдуны изначально индивидуалисты, работать с кем-то в паре, на равных условиях – не для них. А если не парой, если впятером? Тогда должно произойти что-то особое, совсем из ряда вон выходящее. Получение приказа императора, например.
– А кровь однорога? С этим как? Опять не вяжется! И что, только кровь однорога усиливает магию?
– Эту – да. Есть другие усилители, но они для других заклинаний. Кровь однорога усиливает и другие заклинания, но… где ее набрать? Всем известно, что однороги не живут в неволе. Они кончают с собой или убегают. Удержать их очень трудно, гораздо труднее, чем найти и убить. А найти их практически невозможно. Теперь они не ходят по лесам, как в древние века. Уже во времена моей молодости однороги – не более чем легенда. Ты разве не замечал, как дико смотрят на тебя люди, когда видят рядом с Быстриком? А при виде Быстрика просто-таки в ступор впадают! Хорошо, что он не выходил за пределы твоего дома, иначе… удивительно, что никто не решился напасть на дом, чтобы украсть однорога! Видимо, тебя спасала репутация черного мага, тебя боятся! Слухи бегут по столице как молния. Ты известная личность, мой дорогой. Это и хорошо, и плохо. Во всем свои преимущества и недостатки. Вот так… ну что же, скоро гостиница! Наконец-то я поем нормальной еды, вымоюсь в ванне, посплю на нормальной кровати! М-да… жизнь налаживается.
Уже почти в темноте фургон медленно втащился на широкий двор гостиницы и расположился вдоль высокого забора. Хмурый конюх принял лошадей, долго о чем-то спорил с возницей и, только когда тот, повысив голос, пригрозил проклятьем черных колдунов, сдался. Оказалось, он пытался всучить старые, плесневелые лепешки прессованного овса, а возчик отказывался их брать, несмотря на рассказ предприимчивого мужчины о том, что это лучшие в мире лепехи и более ценных кормов нет на всем белом свете. После угрозы конюх быстро нашел приличный фураж, и все пошло как по маслу: кони хрустели сытной едой, а путешественники потопали в трактир, который вызвал у Илара смутные воспоминания. Впрочем, он бывал во многих дорожных трактирах, и во всех играл на далире, так что неудивительно, что это заведение казалось ему знакомым.
Иссильмарон пошел вперед, Илар следом, за ним новая служанка, а вот Даран… Даран сразу исчез. Быстро, будто растворился в воздухе. Илар не стал особенно беспокоиться на этот счет – ну исчез, и ладно, придет, куда он денется? Тут везде люди. Не в лесу, не в пустыне ведь! Может, по нужде побежал!
Что-то беспокоило. Что? Он и сам не знал. Ощущение чего-то такого, что не можешь уловить, но вот-вот поймаешь – достаточно лишь резко повернуться и… вот оно… как тень, как призрак, ускользающий при свете фонаря. Здание трактира, двор, эта вывеска… вот сейчас поймет, в чем дело! Нет, воспоминания ускользают!
Помотал головой, отгоняя назойливые мысли, шагнул за порог, в теплую мглу, состоявшую из сизого дыма, вытягивающегося из кухни, и запахов: пролитое пиво, вино, пот, дешевые благовония – все как всегда, и ничего нового. Илар вдосталь насмотрелся на эти заведения за то время, когда ехал с караваном по тракту после побега из дома.
Невольно поправил за спиной футляр с далиром, потрогал его, убеждаясь, что тот на месте. Когда-то он с помощью этого артефакта зарабатывал на жизнь, не подозревая, что инструмент обладает огромной магической силой. Подавали за игру хорошо, и молодой колдун тогда наивно считал, что это только его заслуга, а никак не магического инструмента.
Следом за Иссильмароном усевшись за свободный стол, Илар расслабился в тепле трактира и стал рассматривать просторный зал, в котором кроме них находилось человек пятнадцать-двадцать посетителей – с двух небольших караванов, пристроившихся на ночлег. Само собой, здесь были не все караванщики – дежурные всегда оставались при повозках, на случай воровства, совсем не редкого на постоялых дворах. Народ живет небогато и потому использует любую возможность наполнить свой кошель за счет всего, что плохо лежит или стоит. Купец всегда должен быть наготове. В дороге его ждут многочисленные неприятности, и не только разбойничьи шайки. Иной воришка может нанести ущерб больший, чем самая ярая разбойничья банда.
Ничего интересного вокруг не наблюдалось: негромко разговаривающие купцы в добротной дорожной одежде, несколько охранников в начищенных и не очень кольчугах, пара девиц не первой свежести, кокетливо поглядывающих на равнодушных путешественников, не обращающих на дешевых шлюх ровно никакого внимания. На лицах девок написано уныние и отчаянная решимость заполучить в свою постель хотя бы одного торгаша с пухлым кошелем. Но торгаши не спешат прыгать на не первой свежести простыни, и остается лишь томно вздыхать, так, чтобы прыщавые дряблые груди едва не вываливались из глубоченных разрезов платьев. Всё как всегда, всё как обычно.
Подавальщица, занятая с группой купцов, не спешила к столу новых клиентов, и тогда Илар, чтобы занять время, открыл футляр и достал далир, которого не касался уже довольно давно. С тех самых пор, как артефакт выручил в поездке к родителям Анары.
Илар сам не знал, почему ему захотелось поиграть. Возможно, он вспомнил то время, когда они с Дараном собирали по полу монетки, брошенные пьяными посетителями. Трудное было время, но хорошее. Веселое время! Сколько прошло с тех пор? Больше года, да.
Смотреть надоело, Илар начал наигрывать, вспомнив старую песенку о моряке, который слишком долго плавал, и невеста его, как это водится, нашла себе другого парня. Моряк же не нашел ничего лучшего, кроме как найти изменщицу в объятиях конкурента и лишить обоих молодых жизней. Самое примечательное в описании заслуженной кары было то, что моряк ухитрился застать их в самый разгар любовных страстей и убил одним ударом, пригвоздив к полу. Особое внимание сочинитель уделил позе, в которой находились страдальцы, выдающимся грудям девицы, залитым алой кровью, а также жалобам девицы на несчастную жизнь, закончившуюся так внезапно и совсем не хорошо.
Илар всегда удивлялся, как это девица могла болтать, получив в грудную клетку хороший кусок острой стали? Но что взять с поэтов? Их задача – выжать слезу у слушателя, и чем больше страданий в балладе, тем больше плачет клиент и тем больше монет он бросает исполнителю. Эта песня всегда была беспроигрышной ставкой – Илар сам не знал почему. То ли тема измены всегда актуальна, то ли людям нравилось, что месть все-таки свершилась, то ли описания сисек услаждали слух купцов, возчиков и стражников, подогретых пивом и вином, но в любом случае – денег за песню давали прилично, а потому не стоило слишком задумываться о некоторых несоответствиях в логике повествования.
– О! Кого я вижу! – Голос откуда-то сбоку заставил Илара слегка вздрогнуть и вспомнить все. Мозаика сложилась. – Ты снова здесь! Как тебе мой малец? Пригодился? Или ты от него отделался? Пакостный был мальчишка, да! Учил я его, учил – а он ничего не хотел понимать! Шкодливый, прожорливый, глупый, как и его мамаша! Хочешь у нас поработать? Давай, давай, я не против! Знаю, какой ты музыкант! Может, недельку у нас поживешь? Я тебе комнату дам! Кормить буду! А ты играй каждый вечер! Все деньги будут твои!
Илар смотрел в мокрогубое лицо этого человека, и ему хотелось разбить далир о голову негодяя. Вспышка неуправляемой, шипучей ярости застила глаза красным туманом, и секунды две он ничего не видел, будто ослеп от удара молнии, воткнувшейся в землю на расстоянии шага. Далир жалобно тренькнул и застонал задетой пальцем струной.
– Эй, ты чего? Тебе плохо? – Голос Иссильмарона вернул в реальность. Илар глубоко вздохнул, поморгал и деревянным голосом проскрипел:
– Все в порядке. Пойду подышу воздухом.
Иссильмарон еще что-то спросил, но Илар его уже не слышал, как не слышал трактирщика, стоявшего у столика и что-то бросившего вслед уходящему «музыканту». Илар спешил выбраться на воздух, иначе, как он понимал, все закончится очень плохо. Совсем плохо. И не только для трактирщика, но и для всей гостиницы, для всех ее посетителей.
Уже выходя, ощутил тяжесть далира на плече. И когда только успел засунуть его в футляр? Переживания переживаниями, но сберечь инструмент – первая задача музыканта! Не думая, не рассуждая – цап, и в чехол! Инстинкт, однако…
