На площади стало очень тихо. Все замерли, внимательно слушая императора.
– Многие из вас сейчас задаются вопросом: как так получилось, что я опять вершу суд? А все очень просто. Я добровольно, по требованию Сената, передал Сенату все свои полномочия. Кроме неотъемлемого права распоряжаться жизнью и смертью своих подданных.
Он махнул рукой, и гвардейцы быстро прижали Гюнтера к плахе. Меч с глухим стуком врезался в колоду. Горячая алая кровь плеснула на помост, от нее сразу пошел пар. Несколько долгих секунд стояла полная тишина, никто не успел осознать, что только что произошло. А потом жена Гюнтера Райнеха пронзительно закричала и бросилась к эшафоту, но ее удержали гвардейцы.
Еще дергающееся тело промышленника быстро оттащили в сторону. Кровь смыли водой. Смертельно побледневшего Ханса Круппа подвели к плахе. На этот раз речь императора была очень короткой.
После того как тела обоих промышленников убрали с эшафота, император опять обратился к людям:
– Когда народ через своих представителей в Сенате потребовал от меня отказаться от своих полномочий, я это сделал. Я отдал свою власть Сенату, думая, что отдаю ее в надежные руки. И что же я вижу?! Не прошло и месяца, а в стране разруха, в столице кровавый бунт, и империи опять угрожает враг! Так что получается, я ошибся?! Сенат, Ассамблея дворян, Совет магов и Союз промышленников не способны управлять страной? Дворяне, маги, промышленники и горожане не могут договориться между собой и толкают страну к пропасти?! – Сделав паузу, Аврелий выразительно посмотрел на стоявших в первых рядах зрителей, среди которых был и герцог Галл Маерхант. – Нет, я надеюсь, что это были просто трагические ошибки и происки врагов, которые уже получили по заслугам. А вы, безусловно, верные слуги народа и будете достойно выполнять свои обязанности. Это ведь так?!
Усмехнувшись, он повернулся и, не дожидаясь ответа, пошел с эшафота к своей карете.
– Ты знал? – негромко спросил меня Данте.
– Даже не догадывался.
Император по-настоящему разозлился, узнав о бунте. Я знал, что расправа будет быстрой и суровой, но чтобы такой? С одной стороны, так и надо, с другой… сколько проблем еще будет.
Вечером ко мне приехал Харальд. Погода как нельзя лучше подходила нашему мрачному настроению. Закрывшись в кабинете, я поставил на стол бутылку коньяка и два стакана.
По традиции, первый стакан выпили молча – за тех, кто погиб.
– Вот уж не думал, что доведется столицу штурмовать, – мрачно заметил Харальд.
– Поверь, я об этом тоже никогда не думал.
– Столько людей полегло…
– Это не твоя вина, Харальд.
– А чья?
Я по второму разу наполнил стаканы.
– Моя – чья же еще? – Я залпом выпил и, поморщившись, закусил. – Я отдавал приказ, я и виноват во всем.
Коньяк был хорошим и совершенно не заслуживал такого обращения. Пить из стаканов, закусывая неподходящей закуской…
– Виноват, не виноват… какая разница погибшим?
– Никакой.
Северянин тоскливо вздохнул.
– Это уже который по счету мятеж ты подавляешь?
Сначала я налил себе еще коньяку, выпил и потом ответил:
– Не знаю. Давно со счета сбился. Север, восток, теперь вот Райхен…
– Какая у нас с тобой карьера похожая… – невесело рассмеялся Харальд. – У меня тоже север, потом восток, а теперь еще и Райхен.
Встретившись взглядом с Харальдом, я понял, что одной бутылки будет мало. А где вторая, там и третья. Мы пили, вспоминали былые времена. Как-то непринужденно разговор перешел на обсуждение Северной войны.
Это было последнее и самое массовое восстание племен северных варваров. Началось все с мести одного клана другому. Кто-то у кого-то увел жену, а тот не понял и зарубил обидчика топором, а потом еще и повесил его голову над дверью. Через месяц уже несколько крупных племенных союзов воевали.
А когда имперские войска попытались разнять воюющих, они просто начали воевать с нами. По-моему, им вообще все равно было, кого рубить – таких же варваров, как и они, наших солдат или мирных поселенцев.
Через полгода по всей Северной области бушевало восстание. Часть племен была на нашей стороне. На помощь Северной армии послали полки Западной, магов и волшебников. Поехал на войну и я, получив приказы сразу от Совета магов и императора.
После той войны я отказался от части своей силы. Харальд добровольно ушел в изгнание и навсегда покинул Северную область, а Лира отправилась за ним.
– Я ведь знал, что тут ошибка была! Знал ведь! – Харальд сжимал кулаки так, что от напряжения они побелели. – И все… испугался!
– Брось. Все мы ошибаемся… Я ведь тоже… зачем я ту деревню сжег? Там ведь мужиков почти не было. Так, бабы и дети…
Заливая давний стыд, мы допивали третью бутылку.
– Сколько лет уже прошло, – вздохнул я. – Бросай ты это самобичевание. Мертвых ты не вернешь, Харальд.
– И что делать? Жить дальше?! Те люди тоже жить хотели! Хельга… Хельга…
– Вот именно, жить дальше. Тогда, в том проклятом храме, ты сполна искупил свою вину.
– Нет, Маэл, – медленно произнес Харальд. – Этого я никогда не искуплю. Ни-ког-да! Здесь что? Подумаешь, лишний десяток бунтовщиков пристрелили. Ну да, с волшебниками неудобно получилось. Солдаты погибли, ну так такая у них доля, испокон веку погибали они. А тогда я просто взял и сжег деревню. Просто взял и убил людей, которых клялся защищать…
Да, тяжело Лире с ним. Столько лет жить с человеком, который такой груз на себе тащит. Женщины… что бы мы без вас делали?
– Не кори себя, Харальд, сын Эрика. Мертвым от этого не легче, а нам с тобой надо защищать тех, кто еще жив. Давай выпьем и спать пойдем.
Северянин кивнул, соглашаясь со мной. Мы выпили и пошли спать. Харальду я предложил лечь на диван, на котором спал Тирион. Он бесцеремонно подвинул алхимика и прямо в одежде лег поверх одеяла.
– Спал бы на полу, – недовольно буркнул парень, – будет сейчас храпеть и перегаром дышать.
– Молчать! Я старше по званию и вообще твой командир.
Тирион возмутился, но Харальд и в самом деле захрапел.
К удивлению некоторых обитателей дома, утром Харальд был совершенно трезв, и похмеляться его не тянуло. Он выпил кофе и уехал. Тирион и Арья этому не были удивлены, они помнили, что порой мы пили на востоке. Хороший коньяк после этого никаких проблем не доставит.
Я тоже чувствовал себя нормально. Так как магам напиваться очень опасно, нас чуть ли не с детства учат пить, не напиваясь, а все-таки напившись – контролировать себя.
Что удивило меня – так это общий тон высказываний в прессе, который оставался нейтральным. Во всех газетах осторожно писали, что хоть действия армии и привели к множеству жертв, они были необходимым злом. Либо журналисты поняли, что происходит, либо просто боятся того, что власть не будет с ними церемониться. И скорее второе, чем первое.
А вчерашней казни все предпочли не заметить. Словно бы ничего и не случилось.
Аврелий задумчиво прохаживался по кабинету. Я, сидя в кресле, медленно пил вино. Наверное, оно было вкусным, но сейчас я никак не мог отделаться от глупой мысли, что пью кровь.
– Сенат хочет не мытьем, так катаньем избавиться от тебя.
– Неудивительно, – пожал я плечами.
– Они давят на Верховный суд, требуют суда над тобой. Тебе надо исчезнуть на неделю.
– Куда именно? Или это не имеет значения?
– Имеет. На остров Санторин.
Было бы неплохо хоть немного отдохнуть там от политики, но…
– Туда только добираться неделю.
– Меньше. Быстрый крейсер или военный клипер доходят до Санторина за трое суток.
Император наконец перестал ходить по кабинету и сел в кресло.
– Я выбрал себе жену – Фелицию Серрано.
– Хм…
– Есть вопросы?
– Да. Почему она? Есть много других влиятельных дворянских кланов.
– Есть причины. Как ты должен знать, кроме западного, или коренного, дворянства в империи есть еще южное дворянство.
– Знаю, но они во внутреннюю политику империи предпочитают не вмешиваться, варясь в своем котле. Даже в Ассамблее дворян их нет, они делегируют свои полномочия райхенским дворянам в обмен на защиту своих интересов.
– Все так считают, но на деле южных дворян просто не пускают во власть. Их не признают ровней. – Император поднял лист с донесениями шпионов и зачитал из него пару фраз: – Как сказал недавно на одном приеме Карл Нирей: «Скорее тигр породнится с мышью, чем райхенские дворяне с южанами». Или, комментируя недавние слухи, что император ищет себе невесту среди знатных родов империи, Генрих Лайнбах заметил: «Ну, этим сыроедам точно ничего не светит».
– Я понял. Но среди южных кланов Серрано не самые влиятельные или богатые.
– Их знают все. Практически каждый мало-мальски состоятельный дворянский клан на юге империи ведет дела с Серрано. Через их остров идет поток товаров из колоний в метрополию и обратно.
