Ричард Матесон - Дом неземных достоинств

— От этого дворника у меня мурашки по спине, — сказала Рут, вернувшись днем домой.

Я оторвал взгляд от пишущей машинки, когда она положила пакеты на стол и посмотрела на меня. Я уничтожал второй черновик рассказа.

— От него у тебя мурашки, — повторил я.

— Да, именно, — сказала она. — Оттого, как он подкрадывается. Он просто какой-то Питер Лорре[1].

— Питер Лорре, — повторил я.

Я все еще обдумывал сюжет.

— Милый, — умоляющим тоном продолжала она. — Я серьезно. Он мерзкий тип.

Я, моргая, вынырнул из сгустка творческого тумана.

— Детка, но что же бедняга может поделать со своим лицом? — спросил я. — Наследственность. Будь к нему снисходительней.

Она плюхнулась в кресло у стола и принялась выкладывать на стол всякую бакалею, ставя банки друг на друга.

— Послушай, — произнесла она.

Я нутром чую, когда она вот-вот заведется. Этот ее убийственно серьезный тон, которого она даже не сознает. И который, однако, появляется каждый раз, когда она готова поделиться со мной каким-нибудь из своих «откровений».

— Послушай, — повторила она. Драматический повтор.

— Да, дорогая, — отозвался я.

Я уперся локтем в крышку печатной машинки и терпеливо смотрел на нее.

— У тебя такое лицо… — сказала она/ — Вечно ты смотришь на меня как на какую-нибудь умственно отсталую или кого-то в том же роде.

Я улыбнулся. С трудом.

— Ты еще пожалеешь, — сказала она. — Однажды ночью этот тип прокрадется к нам с топором и отрубит нам головы.

— Он просто несчастный человек, который зарабатывает на жизнь как умеет, — сказал я. — Моет полы, поддерживает огонь под котлами…

— У нас отопление на мазуте, — сказала она.

— Но если бы у нас был котел, этот человек следил бы за ним, — сказал я. — Давай проявим сострадание. Он трудится, так же как и мы. Я сочиняю рассказы. Он моет полы. Кто знает, какой труд более ценен?

Она смотрела понуро.

— Ладно, — произнесла она, показывая жестом, что сдается. — Ладно, если ты не желаешь смотреть фактам в лицо.

— Каким фактам? — напирал я.

Я решил, что лучше позволить ей выговориться, пока ее идеи не прожгли ей в мозгу дыру.

Она сощурила глаза.

— Послушай меня, — сказала она. — Этот человек находится здесь не случайно. Он вовсе не дворник. Я не удивилась бы, если…

— Если бы этот многоквартирный дом оказался просто прикрытием для тайного игорного притона. Прибежища врагов общества. Подпольного абортария. Логова фальшивомонетчиков. Явки киллеров.

Она была уже в кухне, с грохотом рассовывала жестянки и коробки по шкафам.

— Ладно, — сказала она. — Ладно. — Этаким терпеливым тоном, означающим, «если тебя убьют, то мне можешь не жаловаться». — Не говори потом, что я не предупреждала тебя. Раз уж я вышла замуж за непробиваемую стену, ничего не поделаешь.

Я подошел к ней и обхватил руками за талию. Поцеловал ее в шею.

— Прекрати, — сказала она. — Ты не собьешь меня с толку. Этот дворник, он…

Она развернулась.

— Ты, видимо, серьезно? — произнес я.

Лицо ее потемнело.

— Да, дорогой, именно, — сказала она. — Этот человек очень странно на меня смотрит.

— Как?

— Ну… — Она задумалась, подыскивая слово. — С… с… предвкушением.

Я хмыкнул.

— Не могу его за это винить.

— Да будь же серьезнее.

— Помнишь тот раз, когда ты решила, будто молочник — убийца с ножом, посланный мафией? — спросил я.

— Мне плевать.

— Ты читаешь слишком много всякой ерунды, — сказал я.

— Ты еще пожалеешь.

Я снова поцеловал ее в шею.

— Давай поедим, — предложил я.

Она застонала.

— И почему я вообще что-то тебе рассказываю?

— Потому что ты меня любишь, — объяснил я.

Она закрыла глаза.

— Сдаюсь, — произнесла она спокойно, с долготерпением святого, поджаривающегося на огне.

Я поцеловал ее.

— Ну хватит, детка, у нас и без того хватает хлопот.

Она передернула плечами.

— Да, ну хорошо.

— Вот и славно, — сказал я. — В котором часу зайдут Фил с Мардж?

— В шесть, — сказала она. — Я купила свинину.

— Пожаришь?

— Ммм.

— Я буду только «за».

— Ты и так уже «за».

— В таком случае возвращаюсь к своей машинке.

Пока я выжимал из себя очередную страницу, я слышал, как она разговаривает сама с собой на кухне. Всего я не разобрал. Однако сквозь бормотание время от времени всплывало мрачное пророчество: «Перережет прямо в постели или еще что-нибудь».

— Нет, все это очень подозрительно, — заявила Рут, когда все мы тем же вечером сидели за столом.

Я улыбнулся Филу, и он улыбнулся мне в ответ.

— И я того же мнения, — согласилась Мардж. — Кто вообще когда слышал, чтобы пятикомнатная квартира с мебелью сдавалась всего за шестьдесят пять в месяц? Плита, холодильник, посудомоечная машина — просто фантастика.

— Девочки, — призвал я. — Давайте не будем уходить от сути вопроса. Надо радоваться такой удаче.

— О! — Рут тряхнула хорошенькой светловолосой головкой. — Если тебе кто-нибудь скажет: «Слушай, старик, вот тебе миллион долларов», ты ведь, скорее всего, возьмешь.

— Я наверняка возьму, — сказал я, — а потом побегу со всех ног.

— Какой же ты наивный, — сказала она. — Тебе кажется, что люди… люди…

— Достойны доверия, — подсказал я.

— Ты думаешь, будто каждый из них Санта-Клаус!

— Все-таки это действительно несколько странно, — вставил Фил. — Подумай об этом, Рик.

Я думал об этом. Пятикомнатная квартира, новенькая, обставлена прекрасной мебелью, посуда… Я поджал губы. Можно позабыть обо всем, сидя за пишущей машинкой. Может быть, они правы. Я кивнул. Я принимал их доводы. Но разумеется, не сказал об этом вслух. Чтобы испортить мою и Рут невинную игру в войну? Ни за что.

— А мне кажется, они берут слишком дорого, — заявил я.

— О… Боже! — Рут приняла это за чистую монету, как и всегда. — Дорого? А пять комнат! Мебель, посуда, постельное белье… телевизор! Чего тебе еще надо, бассейн?

— Ну, может, самый маленький? — произнес я смиренным тоном.

Она посмотрела на Фила и Мардж.

— Давайте обсудим все спокойно, — предложила она. — Давайте сделаем вид, что четвертый голос, который мы слышим, это просто ветер за окном.

— Ну вот, я ветер за окном, — сказал я.

— Послушайте, — Рут вернулась к своим предсказаниям, — а что, если это место совсем не то, чем кажется? Я имею в виду, может, им просто нужны люди для прикрытия? Это объясняло бы низкую цену. Помните, как все кинулись сюда, когда начали сдавать квартиры?