Было все еще темно, хотя в окна и начал проникать первый утренний свет. Я схватил Рут за руку, и мы метнулись за каменную опору. Мы стояли, сдерживая дыхание и прислушиваясь к звуку приближающихся шагов.
Он прошел мимо нас. Он нес с собой фонарик, но не водил лучом по сторонам. Он двигался прямо к открытой двери.
И вот тогда это случилось.
Когда он вошел в пятно света, падавшее из открытой двери, он остановился. Голова его была обращена в противоположную от нас сторону. Этот парень смотрел на лестницу.
Но в то же время он смотрел на нас.
Я вообще перестал дышать. Я просто стоял и смотрел прямо в глаз у него на затылке. И хотя этот проклятый глаз был вовсе не на лице, он улыбался. Мерзкой, самоуверенной, вгоняющей в дрожь улыбкой. Он увидел нас, его это позабавило, и он не собирался ничего предпринимать в связи с этим.
Он прошел в дверь, и она захлопнулась за ним, кусок каменной стены скользнул вниз и закрыл проем.
Мы стояли на месте, дрожа.
— Ты видел, — произнесла она наконец.
— Да.
— Он знает, что мы обнаружили механизмы, — сказала она. — Однако же не собирается ничего делать.
Мы все еще разговаривали, когда лифт поднялся.
— Может быть, на самом деле нет ничего страшного, — предположил я. — Может…
Я замолчал, вспомнив те машины. Я знал, для чего они.
— Что же нам делать? — спросила она.
Я посмотрел на нее. Она была в ужасе. Я обнял ее. Но я и сам был в ужасе.
— Нам надо убираться отсюда, — сказал я. — И побыстрее.
— Но надо собрать вещи, — возразила она.
— Мы соберем, — сказал я. — Уйдем до наступления утра. Думаю, они не смогут…
— Они?
Почему я так сказал? — задумался я. Они. Да потому что их должно быть несколько. Не приволок же дворник все эти механизмы в одиночку.
Думаю, именно третий глаз дворника вызвал к жизни мою теорию. И когда мы зашли к Филу и Мардж и они спросили у нас, что происходит, я выложил им все, что думал. Рут это не особенно поразило. Она, совершенно точно, и сама думала об этом.
— Я считаю, что наш дом — космический корабль, — сказал я.
Они уставились на меня. Фил усмехнулся, но потом перестал улыбаться, когда понял, что я не шучу.
— Что? — переспросила Мардж.
— Я понимаю, это звучит безумно, — продолжал я, сознавая, что говорю сейчас тем же тоном, каким говорила Рут. — Но там внизу ракетные двигатели. Я понятия не имею, как они туда попали, но… — Я беспомощно развел руками перед этой теорией. — Все, что я знаю: там стоят ракетные двигатели.
— Но это же не значит, что дом… это ракета? — слабо произнес Фил, перейдя на середине фразы от утверждения к вопросу.
— Значит, — сказала Рут.
И я содрогнулся. Вопрос был решен. Она в последнее время постоянно оказывалась права.
— Но… — Мардж пожала плечами. — Зачем это?
Рут обвела нас взглядом.
— Я знаю, — заявила она.
— Зачем, детка? — спросил я, боясь услышать ответ.
— Этот дворник, — сказала она. — Он не человек. Мы же это знаем. Этот третий глаз объясняет…
— Ты хочешь сказать, что у него действительно три глаза? — с недоверием уточнил Фил.
Я кивнул.
— Да, три. Я сам видел.
— О господи, — пробормотал он.
— Но он же не человек, — продолжала настаивать на своем Рут. — Гуманоид, да, но не землянин. Он действительно может выглядеть так, как мы, за исключением третьего глаза. Но может оказаться совершенно другим, настолько другим, что ему пришлось изменить внешность. И завести себе этот дополнительный глаз, чтобы следить за нами, когда мы о том не подозреваем.
Фил провел по волосам трясущейся рукой.
— Это же безумие, — сказал он.
— Я видел ракетные двигатели, — сказал я. — Они действительно существуют. От этого никуда не деться.
— Слушайте, — сказала Рут, — должно быть, они представители внеземной цивилизации.
— О чем ты говоришь? — раздраженно спросила Мардж.
Было видно, что она здорово напугана.
— Детка, — слабо запротестовал я, — ты читаешь слишком много фантастических журналов.
Она поджала губы.
— Не начинай все сначала, — сказала она. — Ты считал, что я ненормальная, когда я начала подозревать, что с домом что-то не так. Ты говорил то же самое, когда я рассказала тебе об этих машинах. Ты утверждал это, когда я сказала, что у дворника три глаза. И каждый раз я оказывалась права. Так что, может, уже поверишь мне?
Я заткнулся. И Рут продолжила.
— Что, если они с другой планеты, — перефразировала она для Мардж. — Предположим, им нужны люди с Земли для каких-нибудь экспериментов. Для наблюдений, — быстро исправилась она, уж не знаю ради кого.
В идее о том, что над тобой станет ставить эксперименты трехглазый дворник-пришелец, не было ничего привлекательного.
— Разве есть лучший способ, — продолжала Рут, — наловить людей, чем выстроить космический корабль в виде многоквартирного дома, установить низкую арендную плату и подождать, пока он быстренько набьется народом?
Она смотрела на нас, не желая отступать ни на шаг.
— А затем, — сказала она, — стоит только дождаться раннего утра, когда все крепко спят, и… прощай, Земля!
У меня голова шла кругом. Это звучало безумно, но что я мог возразить? Я трижды выказывал резонный скептицизм. Сейчас я не мог себе этого позволить. Не верить ей было рискованно. Кроме того, в глубине души я ощущал, что она права.
— Но чтобы целый дом? — произнес Фил. — Как же они смогут поднять его… в воздух?
— Если они с другой планеты, они, вероятно, опередили нас в космических технологиях на целые столетия.
Фил начал что-то возражать. Осекся, затем произнес:
— Но он же не похож на ракету.
— Дом может быть только оболочкой ракеты, — сказал я. — Наверное, так и есть. Может быть, сам корабль включает в себя только спальни. Это ведь все, что им нужно. Именно там окажутся все в ранний час, если…
— Нет, — возразила Рут. — Они не смогут отбить оболочку, не привлекая лишнего внимания.
Все мы замолчали, опутанные густыми клубами смущения и неоформившихся страхов. Неоформившихся — потому что нельзя представить, как выглядит то, о чем ты даже не подозреваешь.
— Послушайте, — сказала Рут.
И я содрогнулся. Мне хотелось сказать, чтобы она заткнулась и прекратила изливать свои жуткие пророчества. Потому что они слишком походили на правду.
— Предположим, что у нас есть дом, — сказала она. — Предположим, что он находится внутри корабля.
— Но… — Мардж была совершенно сбита с толку. И из-за этого сердилась. — Снаружи дома ничего нет, это же очевидно!
