Ни малейших следов монстра. Я опоздал? Быстрый взгляд на часы — нет, все нормально: еще только половина девятого.
Подождать? Меня-то он поймал около девяти. Небось спрятался где-то и выжидает: когда-то последние читатели покажутся…
Я еше раз прочесал окрестности: все как обычно, все как всегда, никаких признаков чего-то аномального. УРРА! Ой… Будь в этом месте кто-то терпеливо сидящий в засаде, внимательно меня изучающий, я бы это уловил: настолько больше информации стали давать привычные органы чувств. Как не крути — я стал хищником.
Выждав минут двадцать, я еще раз прошелся по территории. И с чего мне взбрело в голову, что монстр будет охотиться именно здесь? Так и библиотеку прикроют — до выяснения странных обстоятельств, при которых исчезают ее посетители.
Раздосадованный, я пошел прочь.
Хороший полководец всегда имеет запасной план на случай непредвиденного развития событий. А я чем хуже?
У меня было намечено еще одно место, которое следовало посетить: церковь. Ту — что на «Яблоньке». Она всегда была мне наиболее симпатична. Парадокс: знаю, где стоят храмы, но — не в курсе, как они называются. Ладно, лишь бы свет в душе был.
Плохая отговорка — но так тяжело признавать свои ошибки.
С другой стороны, кто сказал, что Свет в душе зависит от перечисления по памяти различных наименований? Вот, например, одних только Мировых религий у нас насчитывается целых три. Как определить, какая из них истинная? А если принять во внимание Вуду и прочую «мелочь», то выбор становится куда более затруднительным: каждый считает, что его Вера — лучше!
Можно подумать, я — великий праведник, а ведь сам в церкви был только один раз — из чистого любопытства. Ну, это мы сейчас исправим. Потому как клюнул петух жареный. Припекло…
Церковь была темной и, судя по висящему на двери замку, пустой. Я немного постоял на крыльце, неведомо из-за чего вздохнул — и поехал домой.
Ночной город имеет свое — особое — очарование. Причудливая музыка красок, образуемая смешением неоновых вывесок, яркими бликами фар и прочих источников света, мягко, бережно убаюкивает путника, равномерно покачивающегося на холодном сиденье редкого в этот час троллейбуса. Спешить мне было некуда, а холод — давно уже перестал вызывать дискомфорт.
Пристроившись у заднего окна, я безразлично смотрел на дорогу. Как будто не дорога это, а моя, никому не нужна жизнь. Странное опустошение внутри. Все вокруг куда-то торопились — или, устав от трудного дня, прикрывали глаза. Я же был свеж, полон сил — и несчастен: жизнь представлялась мне неправильной, бессмысленной.
Я был одинок. Одинок и, возможно, никому не нужен. Хуже всего, что и себя я таким — не устраивал.
…Дома я еще раз «покушал»: налил в тарелку немного супа и некоторое время старательно молотил ложкой, стараясь, чтобы звуки возникали с нужной частотой. Потом встал из-за стола, взял тарелку и аккуратно слил все ее содержимое обратно в кастрюлю — в первый раз, что ли?
Выполнил таким образом свой гражданский долг, я переместился в зал, где составил компанию близким, лицезреющим очередной американский боевик.
Ну что за жизнь у ребят? Всё время драки, стрельба. Лично я давно уже сбежал бы с ихней Америки. Пусть в Сибири и морозней, но жить как-то спокойней.
Хотя — «новым русским» тоже не сладко: наберешь себе много денег, а тебя потом конкуренты хоп… наградят знаком внимания. И нету «нового русского»!
Криво ухмыляясь, я опустил ноги на прохладный пол; поднялся с заскрипевшего дивана и, открыв одну из дверок «стенки», стал рыться в заинтересовавшем меня отсеке.
— Что ты там ищешь? — поинтересовалась мама, когда я начал выкладывать мешающие предметы на пол рядом с собой.
— Так… — неопределенно отозвался я, продолжая поиски.
Нашел! Вооружившей синей лампой, я прошествовал на кухню, провожаемый недоуменным взглядом родительницы. Рассудив, что чадо достаточно взрослое, мать решила оставить отпрыска в покое и вновь повернулась к телевизору.
Положив излучатель ультрафиолета на кухонный стол, я воткнул вилку в розетку. Взял в левую руку орудие будущей экзекуции. Изготовился, внутренне холодея: что, если легенды не врут?
Можно было подождать, пока вольфрам накалится, но, предпочитая не рисковать, я сразу поднес ладонь к стеклу.
АЙ! Жжется.
Переложив лампу в другую руку, я простер перед ней освободившуюся конечность. Логики в этом не было никакой, захотел лишний раз убедиться в правдивости сказок.
А-А-а! Ууу… Зажимая обожженную ладонь между колен, я ковылял по кухне. Больно, еще как больно! Кожа побагровела, словно под действием острых, пронзительно длинных иголок.
Что ж, отрицательный результат — тоже результат. По крайней мере, теперь я знаю, что этого нужно опасаться.
И все же — воздействие ультрафиолета оказалось несопоставимо с тем оцепенением, которое охватывало меня при восходе солнца. Получается, существует еще одна разновидность негативно действующего на меня излучения.
Сомневаясь, впрочем, что на меня вдруг станут охотиться толпы супергероев с наспех переделанными фонариками. Тем более что я далеко не так агрессивен, как монстры из ужастиков. Однако — мучимый Жаждой — я едва не сорвался. Еще бы чуть-чуть…
Вздохнув, я выдернул штепсель из розетки, осторожно отнес лампу на место. Обреченно сел перед телевизором — впереди меня ждала еще одна бессонная ночь. Потом еще один сонный день на заснеженном дне котлована.
Куда катится мир?
Я окружен ненормальными людьми.
Какой нормальный человек истерично будет тереть вас снегом только для того, чтобы вы проснулись?
Подумаешь, лежу зимой в снегу. Что с того? Может, у меня хобби такое? (Хорошо, что не хобот) Ах, обнаружился на дне оврага! Хотел, чтобы меня оставили в покое, — неужели трудно догадаться?
Альтруист, приведенный ко мне какими-то загадочными тропами, изо всех сил старался спасти человека. В прореху между тучами выглянуло солнце и ожгло меня стандартной дозой ультрафиолета, а доза эта, по слухам, за последние годы увеличилась едва ли не втрое. Хорошо, зима на дворе.
Беззащитный под палящими солнечными лучами, я застонал и дернулся. Мой мучитель сие движение отметил и продолжил свое вредное дело с двойным рвением. Вредное — для меня: имея за спиной такого защитника, неведомый благодетель находился в полной безопасности.
Часто-часто вминая хрустящий снег, прибежала невысокая девушка; тяжело переводя дыхание, остановилась рядом. Размеренно шагая, встали вокруг приведенные ею врачи. Пока медики хлопотали над окоченевшим телом, «спаситель» сбивчиво, ежесекундно указывая на меня взглядом, рассказывал свою историю.
