- Курай! - сказал Павел, отрывисто засмеявшись. - Что можно еще сказать в темноте? Горит - и ладно.
Борис знал, что курай - это местное название деревянистых растений, пригодных на топливо. Ему приходилось видеть на рынках снопы курая, и он хорошо помнил, что в их состав входили сухие травы, напоминающие стебли камыша или тросгника. Но те растения, которыми сейчас поддерживался огонь, были совсем иные. Их толстые, угловатые стебли, покрытые длинными колючками, напоминали чудовищно увеличенные стволы малины или ежевики. Они тянулись в высоту на два-три метра, но были настолько сухими, что легко ломались под ударами ног. Отсутствие листьев еще более затрудняло определение этих растений. Густые заросли, окружавшие площадку, на которой расположился отряд, внушали уверенность, что в топливе недостатка не будет.
В огне костра были разогреты мясные консервы. Есть уже никому не хотелось. Всех мучила жажда, но пить много они не решались, потому что запас воды был ограничен.
- Завтра - день здесь, послезавтра - еще один день на подъем и спуск, сказал Борис, наливая воду в стаканчик из своей фляжки. - Предлагаю, друзья, сегодня употребить не более двухсот граммов.
- А, чепуха! - пробормотал Павел. - Напьемся из озера... Что же, и там - джаман-су?
- Зачем рисковать, когда ты не уверен, что это за вода, - спокойно возразил Борис.
- Что пьет зверь, может пить и человек, - мрачно сказал Павел.
- Откуда ты знаешь, какие здесь звери?
Павел ничего не ответил и завинтил пробку своей фляжки.
- Чего же ты злишься? - сказала с легким раздражением в голосе Женя. В такой... кустарной организации этой экскурсии ты же сам виноват.
- Что это значит "кустарной"? - запальчиво спросил Павел.
- Значит, плохо снаряженной, вот что! - ответила Женя сердито. - Ведь ты же знал, что здешняя вода не годится для питья? Знал?
Павел молча смотрел на нее, раздувая ноздри.
- Ну, что скажешь еще? - спросил он. - Что ты, вообще теперь против "романтических скитаний"? Что ты во всем согласна с Петренко?
- Да ну тебя! - отмахнулась Женя. - Зачем это раздражение, этот зловещий тон? Неужели нельзя спокойно признать свою ошибку?
Она отвернулась.
- Ну, друзья, давайте устраиваться на ночь, - успокоительным тоном сказал Борис. - Утомление всегда вызывает повышенную нервозность.
Из рюкзаков были вытащены легкие спальные мешки. Предстояла холодная ночь, и огонь решили поддерживать до рассвета. Первым вызвался дежурить у костра Борис, но Павел тоже не лег и молча сидел перед огнем, докуривая папиросу.
- На меня капнуло! - сказала неожиданно Женя, открывая глаза, блеснувшие пламенем костра.
Борис поднял руку и, подержав с минуту в вытянутом положении, ощутил холодное прикосновение упавшей капли. Он запрокинул голову. Звезд не было видно. Но он сказал успокоительно.
- Ничего, это конденсируется туман.
Однако, словно в ответ на его слова, в зарослях послышался чуть слышный, монотонный шорох: очевидно, начинался дождь.
Женя пошевелилась в своем мешке, закрываясь с головой.
- Покойной ночи! - глухо прозвучал ее грудной голос.
Борис и Павел продолжали молча сидеть перед костром, устремив глаза на огонь. Впечатление от загадочных оглушительных звуков, которыми встретило их горное озеро, крепко засело в сознании, обостряя чувство, настораживая зрение и слух. Несмотря на утомление, спать не хотелось. Томила неясность, загадочность всей обстановки, раздражала темнота, точно сгущаемая мерцанием пламени.
Борис сидел, ни о чем определенном не думая, механически воспринимая сигналы обострившихся чувств. В ушах продолжало тонко звенеть. Звон переходил в неясный ноющий звук, напоминающий высокую ноту флейты. Звук то прекращался, сменяясь звоном, то вновь возникал, начиная понемногу нагонять дремоту.
- Ты слышишь?
Борис вздрогнул от неожиданного тревожного вопроса Павла. Он поднял голову.
- Что?
- Как будто свист...
- Это в ушах звенит, - недовольно ответил Борис.
- Нет, я сам сначала так думал. А заткнешь уши - звук исчезает.
Борис тряхнул головой, прислушался. Да, в темноте ясно звучал тонкий свист, то усиливаясь, то ослабевая. Вот он превратился в резкое шуршанье... Борис вскочил. Над его головой заметалась черная тень. Свист, сопровождаемый резкими шуршащими звуками, исходит от нее.
- Летучая мышь! - вскрикнул Павел.
Тень взвилась над пламенем, мелькнули огромные полуметровые крылья, - и сноп искр взметнулся над костром. Борис раскидал горящие ветки и выбросил, обжигая руки, тлеющий, трепещущий остов какого-то странного существа.
- Потрясающе! - сказал он взволнованным шопотом.
Павел с любопытством перегнулся через плечо Бориса, рассматривая неожиданную находку.
- Что это такое? - спросил он с недоумением.
Сердце Бориса билось так, как когда-то, в ранней юности, на охоте над первой подстреленной птицей. Это было больше, чем удивление новым, невиданным раньше. Это было волнующее чувство открытия, регистрации факта, до сих пор неизвестного науке. Перед ним лежало вытянутое, заостряющееся на концах тело толщиной в руку. По сторонам от тела отходили крылья. Но на них не было перьев, не было шерсти. Это была не птица и не летучая мышь. Широкие плоские пластинки крыльев, опушенные обуглившимися волосками, принадлежали гигантскому насекомому.
- Бабочка, - сказал Борис торжественно, поднимая свою жертву с земли.
- Таких размеров? - недоверчиво отозвался Павел.
-Да.
- Разве бывают такие бабочки?
- Ты же ее видишь? Значит, бывают...
Борис бережно положил мертвое насекомое на землю. Лицо его горело.
- Погоди, может быть, я сплю? - сказал он, моргая глазами.
- Кой черт, спишь! - ответил Павел вскакивая - Смотри, что делается.
Воздух вдруг наполнился шуршанием крыльев и странным, свистящим звуком, сопровождающим полет этих насекомых. Над костром заметались черные тени, то спускаясь совсем низко над пламенем, то опять скрываясь в непроглядном мраке в вышине. Борис смотрел на летящих на свет бабочек завистливыми глазами. Движения насекомых были поразительно быстры. Он несколько раз порывался схватить то одно, то другое, но неизменно оставался с пустыми руками.
Женя высунула на шум голову из мешка.
- Что случилось? - спросила она с беспокойством в голосе.
- Налет бабочек! - ответил возбужденно Павел.
Он также увлекся попытками поймать насекомое. Бабочка со свистом пролетала над самой его головой, он сделал огромный прыжок, рука задела крыло - и осталась пустой. Борис махнул длинным стеблем, пытаясь сбросить бабочку на землю, но удар тоже прошел мимо.
- В Южной Америке таких бабочек добывают стрельбой из ружей, заряженных мелкой дробью или песком, - заметил он с досадой.
