Мишутка так и не понял, обругала его новая подруга или похвалила, но на всякий случай объяснил:
– Обидно, когда девочкой называют.
– Меня уже десять лет девочкой называют-я же терплю. И Гуська, вон, терпит, да?
Один из близнецов, жутко грязный, словно его только что уронили в лужу, как раз вытащил на крыльцо два мешка с оторванными от стены обоями, и остановился, оглядывая окрестности и размышляя, куда бы всё это определить.
– Детишки, давайте быстрее! – Поторопил ребят дядя Альфред.
– Я не Гуська! – Запоздало возмутился близнец. – Я-Фердинанд!
– Федька, значит, – засмеялась Полина.
– Ладно, можно Федька, – обречённо согласился мальчик. – По любому лучше, чем Гуська.
Они зашли в дом.
Самая грязная работа досталась вчерашним девчонкам-подросткам, которые мыли полы-точнее, тряпками равномерно размазывали по полу грязь. Они были так заняты, что не обратили на нас никакого внимания.
Тут же крутились Фердинанд и Августа. Столкнувшись с ними обоими в дальнем углу комнаты, Полина застыла, во все глаза разглядывая близнецов. Фердинанд сам по себе особенного впечатления на неё не произвёл, вместе же с сестрой он составлял незабываемую пару. Никогда в жизни дочери Сенатора не доводилось встречать таких грязных детей!
– Ну, ребята, вы и даёте! – Вырвалось у неё. – Я бы на вашем месте не рисковала!
– Почему? – Хором спросили они.
– Родители, если вас увидят, могут решить, что проще родить новых детей, чем отмыть старых.
Близнецы захихикали.
– Мы сразу отмоемся! – Сказал первый.
– Нас не нужно отмывать, мы самостоятельные! – Подтвердил второй.
При встрече с этой парочкой у Полины каждый раз возникало непреодолимой желание разобраться, кто из них мальчик, кто – девочка.
– Вы шуток вообще не понимаете! – Сказала она. – Никогда не видела таких скучных детей!
Выдвинув эти обвинения, Полина привалила к стене доски и с интересом принялась ожидать дальнейших событий.
Ребята отреагировали мгновенно.
– Это мы-то скучные?! – Завопил первый близнец.
– Понимаем-не понимаем – какая разница, – флегматично отозвался второй.
– Ты Августа! – Тут же определила Полина.
– Как ты узнала? – Расширила глаза та.
– Слишком ты умная. Федька бы такого не сказал.
– Меня Фердинандом зовут! – Обиделся мальчик.
– Ого! – Удивилась девочка. – Может тебя ещё по имени-отчеству величать? А ещё пару минут назад был на просто Федьку согласен. С какой радости тебя так штормит?
– Пару минут назад ты с нами с двоими дружила, – объяснил Фердинанд. – А сейчас – с Гуськой.
– С чего ты взял? – Искренне удивилась Полина.
Фердинанд задумался.
– Ты сказала, что она умная, а вчера ты этого не говорила. Значит с ней ты сегодня дружишь больше, чем со мной.
Полина подняла брови. Так она делала всегда, когда ситуация ставила её в тупик.
– Ты уверен?
– Ага! – Важно кивнул мальчик.
– Я не Гуська! – Снова опоздала вставить его сестра.
– Вообще-то я очень обидчивая, – нашлась Полина. – Но, если ты будешь говорить, что с Гуськой я дружу больше, чем с тобой, я с ней в самом деле буду дружить больше. Или вообще только с ней буду дружить. Ты согласен? – С иезуитской ласковостью уточнила она.
Фердинанд тут же дал полный назад.
– Не, ты с нами с обоими одинаково дружишь! Я просто пошутил!
– Я искренне рада, что ты, наконец, это понял.
"Вот бы все мои проблемы разрешались так просто", – мелькнуло у Полины в голове.
– Хватит болтать, нам бы помогли! – Недовольно бросила, проходя мимо, одна из девушек (по-моему, Наташа, которая вчера гадала).
Полина не нашлась, что ответить. Ей было просто-напросто стыдно.
Она поспешно взвалила на плечо первый попавшийся мешок и выскочила на улицу. На крыльце навстречу ей попался вчерашний звездолётчик.
– Не тяжело? – Вежливо осведомился он.
– Нормально.
– Помочь?
– Если Вас не затруднит.
Космонавт с удовольствием рассмеялся, отчего его лицо, наполовину белое, наполовину загорелое, стало похожим на маску клоуна.
– Что смешного? – Недовольно осведомилась Полина.
– Не ожидал встретить в этой глуши настолько светскую особу.
– Это что! – Отозвалась дочка Сенатора, её настроение мгновенно изменило полярность. – Папа мне рассказывал, что, когда я была совсем маленькой и у нас дома собрались гости, я вылезла из-за стола и громогласно объявила: "Господа, приношу вам свои искренние извинения, но по причинам личного характера вынуждена экстренно вас покинуть – мне нужно на горшок…" Некоторые до сих пор мне это вспоминают, хотя сколько уже времени прошло!
Космонавт опять расхохотался, на глазах его выступили слёзы:
– Ну, ты даёшь! Вот уморила! Так и сказала?
Полина преследовала одну-единственную (хотя и не совсем христианскую) цель: хотела похвастаться хорошими манерами и ничего больше, поэтому весёлость нежданного собеседника ей не очень понравилась.
– Так и сказала, – подтвердила она, уже сожалея о своей внезапной откровенности. – Видите, какой я была вежливой даже в глубоком детстве. Так что, сейчас, когда мне уже десять, этому удивляться не стоит.
– А сколько лет тебе было тогда?
Полина напряглась. Слишком опасный вопрос. Ещё не хватало, чтобы он заподозрил в ней супера!
– Не помню. Была слишком маленькой. Это мне папа рассказывал…, – и снова прикусила язык, но было уже поздно.
Любой другой ребёнок на её месте сказал бы "мама рассказывала", у ней же просто язык не повернулся так сказать-рядом всегда был только папа.
Звездолётчик, похоже, не заметил этой оговорки (или сделал вид, что не заметил) -- его кто-то окликнул-и он ушёл, даже не кивнув на прощание.
Полина продолжала таскать мусор, но теперь её мысли были заняты звездолётчиком. Этот дяденька не понравился ей ещё в первый раз, когда она увидела его за столом, теперь же не нравился всё больше и больше. Почему – этого она пока понять не могла. Может быть потому, что выглядел самым вменяемым из всех живущих в доме, что в её ситуации выглядело опасным.
Полина вздохнула, почувствовав, что грядут серьёзные проблемы, и решила лишний раз на них не нарываться, сведя общение с опасным домочадцем к минимуму.
Уборка затянулась до вечера. К себе в комнату ребята вернулись, когда уже начало темнеть.
– Как прошёл день? – Нашёл в себе силы завести великосветскую беседу Мишель.
– Жутко, – едва шевеля языком ответила Полина. Она лежала на своей постели прямо поверх покрывала и прикидывала, насколько это будет воспитанно, если она уснёт прямо так, не раздеваясь – сил на это, а также на уже не было. – Ещё два-три таких дня – и я – труп.
