Члены Совета замерли. Кронт обернулся к ним:
— Слушайте, все. Я запрещаю говорить о том, что вы здесь увидели. Никому ни слова. Понятно?
Советники закачались с натужным скрипом.
Спящий зашевелился и дернулся, у него дрогнули веки, шевельнулись губы. Человек просыпался.
— Казнь через коррозию! — завопил Кронт, бросаясь вперед. Взять Ультара! На ржавчину его! На ржавчину!
The Lonely Ones, 1949
Переводчик: Е. Петрова
Шесть вечеров подряд они ужинали у костра, ведя неторопливую беседу. На серебристом боку ракеты, доставившей их в эти края, играли отблески пламени. Издали, с голубоватых гор, их костерок выглядел как звезда, что упала среди марсианских каналов с ясного, застывшего марсианского неба.
На шестой вечер, присев к огню, оба внимательно огляделись вокруг.
— Замерз? — спросил Дрю, отметив, что напарника бьет озноб.
— Что? — Смит осмотрел свои руки. — Да нет.
От Дрю не укрылось, что у Смита на лбу проступила испарина.
— У тебя жар?
— С чего ты взял?
— Тоскуешь?
— Возможно. — Дрогнувшей рукой он подбросил в костер поленце.
— В картишки перекинемся?
— Настроения нет.
Дрю прислушался к учащенному, неглубокому дыханию Смита.
— Материал у нас собран. Съемку делали ежедневно, пробы грунта взяли. Загрузились, считай, под завязку. Может, на ночь глядя и стартуем в обратный путь?
Смит рассмеялся:
— Понимаю, тебе тут одиноко, но не до такой же степени?
— Все, хорош.
Они повозили подошвами по холодному песку. Ветра не было. Ровное пламя костра, подпитываемое кислородом из бортового шланга, устремлялось вертикально вверх.
Под тончайшими стеклянными масками пульсировал тонкий слой кислорода, поступающего из кислородных жилетов, надетых под куртки.
Дрю сверился с датчиком. Запаса кислорода хватит еще на шесть часов. Вполне достаточно.
Он взялся за маленькую гавайскую гитару и начал небрежно перебирать струны, запрокинув голову и глядя на звезды из-под полуприкрытых век.
Та девушка, что часто снится мне, —
Она как радуга в небесной вышине.
Глаза лазурные и локон золотой…
Мелодия поднималась по рукам Дрю в его наушники. Смит ее не улавливал — он слышал только пение Дрю. Атмосфера была слишком разреженной.
Мечтают многие о девушке о…
— Замолчишь ты или нет? — взвился Смит.
— Что на тебя нашло?
— Сказано: замолчи! — Откинувшись назад, Смит испепелял его взглядом.
— Ладно, ладно, не кипятись.
Дрю опустил гитару, лег на спину и задумался. Он-то знал, в чем причина. Его мучило то же самое. Холодная тоска, ночная тоска, тоска расстояний, пространства и времени, тоска галактик и перелетов, дней и месяцев.
Ему врезалось в память лицо Анны, мелькнувшее в обрамлении иллюминатора за минуту до старта. Оно было похоже на ожившую искусно вырезанную дымчатую камею под круглым дымчатым стеклом: милое лицо, на губах улыбка, глаза блестят, рука поднята в прощальном взмахе. Потом все исчезло.
Он лениво перевел взгляд на Смита. Тот сидел с закрытыми глазами. Думал о чем-то своем. Не иначе как о Маргарите. Очаровательная Маргарита — карие глаза, шелковистые каштановые волосы. Сейчас она за шестьдесят миллионов миль, в недосягаемом мире, где они все появились на свет.
— Интересно, что они нынче поделывают? — сказал Дрю.
Смит открыл глаза и уставился на него через огонек костра. Даже не уточнив, что имел в виду Дрю, он ответил:
— Ходят на телеконцерты, в бассейн, играют в бадминтон, да мало ли что.
Дрю кивнул. Ощутив, как на лбу и ладонях проступает пот, он снова замкнулся в себе. Озноб усилился, в груди заныло пронзительное, щемящее чувство. В эту ночь он решил посидеть без сна. Иначе все будет, как всегда. Из ниоткуда возникнут все те же губы, то же тепло, то же видение. Потом придет ненужное утро, а с ним — возвращение в кошмар безысходности.
Он вскочил как ужаленный.
Смит даже отпрянул.
— Давай пройдемся, чтобы не сидеть на месте, — с горячностью предложил Дрю.
— Можно.
Они шагали по розовым пескам пересохшего морского дна, не произнося ни слова. Дрю немного расслабился и прочистил горло.
— А что будет, — начал он, — что будет, чисто гипотетически, если тебе повстречается марсианка? Вот прямо сейчас?
Смит фыркнул:
— Не дури. Марсианок не бывает.
— А ты вообрази.
— Ну, не знаю, — на ходу ответил Смит, глядя перед собой. Он опустил голову и провел рукой по теплому прозрачному щитку. — Меня в Нью-Йорке Маргарита ждет.
— А меня — Анна. Давай трезво смотреть на вещи. Мы с тобой, двое нормальных мужиков, год летели от Земли; нам здесь холодно, тоскливо, рядом ни души, никакого человеческого участия, даже за руку некого подержать. Неудивительно, что мы мечтаем о женщинах, которых оставили на Земле.
— Что толку мечтать, надо с этим завязывать. Тут женского пола не сыщешь, будь оно все трижды проклято!
Они отошли на порядочное расстояние.
— А вообще-то, — поразмыслив, ответил Смит, — если бы нам здесь встретилась женщина, Маргарита — не сомневаюсь — первой вошла бы в положение и меня простила.
— Ты уверен?
— На все сто.
— Или просто строишь догадки?
— Вовсе нет!
— Тогда я тебе кое-что покажу. Оглянись-ка. Вот туда. — Взяв Смита за локоть, Дрю развернул его назад и отвел на полсотни шагов в сторону. — Теперь понимаешь, о чем я толкую?
Смит так и ахнул.
На песке изящной мягкой лункой отпечатался след ноги. Они наклонились и в нетерпеливом волнении провели пальцами по краям. Дыхание со свистом вырывалось из ноздрей. У Смита заблестели глаза.
Они долгим взглядом посмотрели друг на друга.
— А след-то женский! — вырвалось у Смита.
— Да какой аккуратный, — подхватил Дрю, согласно кивая. Я в этом деле кое-что смыслю. Когда-то подрабатывал в обувном магазине. Женскую ножку ни с чем не спутаю. Без единого изъяна!
У каждого в горле застрял сухой ком; бешено застучало сердце. Смит сжимал и разжимал кулаки.
— Боже ты мой, какой маленький отпечаток! Ты глянь на эти пальчики! Прямо точеные!
Он выпрямился, щурясь посмотрел вдаль. А потом с воплем припустил вперед.
— Тут еще один, и еще! И здесь! Они ведут в эту сторону!
— Остынь. — Поравнявшись со Смитом, Дрю схватил его за плечо. — Куда тебя понесло?
— Не держи меня, черт побери! — Смит указал куда-то пальцем. — Я иду по следу.
— А как же Маргарита?
— Нашел время! Пусти, а то врежу!
Недоумевая, Дрю разжал пальцы.
— Как знаешь. Вперед.
Дальше они бежали вместе…
