Рейнхард Гейдрих. — Чиновник МИДа сделал паузу, окинул взглядом зал и продолжил: — Значительно моложе большинства ветеранов революции тридцать третьего года. Выдвиженец из элиты СС. Подчинялся непосредственно Гиммлеру, возможно, загадочная смерть постигла Гиммлера в сорок восьмом не без его содействия. Устранил из аппарата полиции своих главных соперников, таких как Эйхман и Шелленберг. По нашим сведениям, в Партии его многие боятся. По окончании войны, после знаменитого столкновения полиции с армией, приведшего к реорганизации правительства, Гейдриху поручен политический надзор за Вермахтом. Получил превосходное образование еще до того, как СС перешла на так называемую «замковую» систему обучения. В традиционном смысле его психика лишена эмоциональной восприимчивости. Его устремления неясны. Вероятно, развитие общества видится ему некой игрой, точнее, серией игр. Подобная специфическая, псевдонаучная отрешенность встречается в технократических кругах. В идеологических диспутах не участвует. Вывод: он наиболее соответствует нашей «эпохе прагматизма», избавлен от так называемых «неизбежных» иллюзий, таких как вера в бога, гуманизм и т.п. Определение «реалистический склад ума» все еще остается загадкой для токийских социологов, так что рядом с этим человеком можно поставить знак вопроса. Тем не менее, не следует снимать со счетов низкую эмоциональность, возможно, свидетельствующую о патологической шизофрении.
Тагоми начало подташнивать.
— Бальдур фон Ширах. Бывший вожак гитлеровской молодежи. Считается идеалистом. Внешне привлекателен, но о его опыте и компетентности сложилось невысокое мнение. Искренне верит в идеалы НСДАП. В число его заслуг входят осушение средиземноморского бассейна и создание там огромных сельскохозяйственных площадей. В начале пятидесятых добивался смягчения человеко-ненавистнической политики и отмены расовых экспериментов на славянских землях. Обратился непосредственно к народу Германии, чтобы уцелевшим славянам позволили жить в резервациях Центральной Азии. Призывал отказаться от некоторых форм «убийств милосердия» и медицинских экспериментов над людьми, но безуспешно.
Доктор Зейсс-Инкварт. Из австрийских нацистов, ныне управляет колониями Рейха, отвечает за колониальную политику. Пожалуй, на территории Рейха ни к кому не относятся с такой ненавистью. Говорят, он был инициатором большинства, если не всех, репрессионных мер против завоеванных народов. Вместе с Розенбергом добивался утверждения самых чудовищных кампаний, таких как попытка стерилизовать уцелевшее население России. Считается, хотя тому нет документальных подтверждений, что решение очистить Африку от негритянского населения было принято с его подачи. Темпераментом очень напоминает бывшего фюрера, Адольфа Гитлера.
Докладчик замолчал.
«Кажется, я схожу с ума, — подумал Тагоми. — Надо уйти отсюда. У меня приступ. Меня тошнит, ...я умираю!» — он с трудом поднялся, выбрался в проход и побрел, почти ничего и никого не видя. «В уборную!» — он побежал по проходу.
К нему повернулось несколько голов. «Какой позор! Не мог найти другого времени и места для обморока? Уволят...» — он выскочил за дверь, распахнутую перед ним служащим.
Сразу прошла тошнота. Вернулось зрение. Перестали вращаться стены и пол.
«Просто приступ головокружения. Функциональное расстройство вестибулярного аппарата. Диэнцефалон, промежуточный мозг, доставшийся в наследство от пращуров, дает о себе знать.
Подумать о чем-нибудь успокаивающем. За что ухватиться? За религию? Или за прошлое?.. «А сейчас потихоньку начинайте гавот. Отлично, отлично, у вас прекрасно получается. Вы схватываете на лету...» Частица узнаваемого мира. Г. и С.Гондольерс. Школа европейских бальных танцев. — Он закрыл глаза. — Уходящий мир...»
— Сэр, вам помочь? — спросил служащий посольства.
— Благодарю, — с поклоном ответил Тагоми. — Я пришел в себя.
«Может, они все смеются надо мной? — подумал он. — В глубине души?»
Внимательное, участливое лицо слуги. Ни тени насмешки.
«...Зло — везде. Оно как цемент скрепляет наше общество... Не могу в это поверить. Не могу этого вынести. — Он расхаживал по вестибюлю и слушал гул автомобилей, доносящийся с Саттер-стрит. — Нет, религия не поможет. Что мне делать? — спросил он себя, направляясь к выходу из посольства. Привратник отворил двери, и мистер Тагоми сошел по ступенькам к стоянке лимузинов.
Зло незримо. Оно — неотъемлемая часть нашего мира. Оно везде. Изливается на нас, разъедает мозги, тела, сердца и впитывается в асфальт.
Почему?
Мы — слепые кроты. Копошимся в земле, тычемся рыльцами в потемках. Ничего не ведая. Я понимаю это... но не знаю, куда ползти. Остается верещать от страха. И удирать.
Жаль.
Смеются надо мной, — думал он, идя к машине. — Где мой портфель? Ах, да, остался в кресле».
Все смотрели, как он кивает шоферу и неуклюже залезает в автомобиль.
«Отвези меня в больницу», — хотел сказать он. И — вслух:
— «Ниппон Таймс Билдинг». Помедленней, пожалуйста.
Он смотрел в окно из машины, магазины, ультрасовременные высотные здания. На безликий поток пешеходов.
Добравшись до кабинета, он поручил Рамсею позвонить в один из отделов Торгпредства — «Добыча полиметаллических руд» — и попросить, чтобы по возвращении из посольства начальник отдела связался с ним.
Ответный звонок раздался около полудня.
— Наверное, вы заметили, что на собрании мне стало дурно, — сказал в трубку Тагоми. — Очевидно, это всем бросилось в глаза. Особенно мое поспешное бегство.
— Я ничего не заметил, — ответил чиновник «полиметаллических». — Но, не увидев вас после заседания, я встревожился, не случилось ли чего.
— Вы очень любезны, — уныло поблагодарил мистер Тагоми.
— Вовсе нет. Я уверен, все были поглощены докладом мидовца и ничего кругом не замечали. Вас, наверное, интересует, о чем говорилось после вашего ухода? Вы успели выслушать первую часть доклада?
— Да, вплоть до Зейсс-Инкварта.
— Затем докладчик подробно осветил экономическую ситуацию в Рейхе. На Родных островах сложилось мнение, что намерение Германии обратить все население Европы и Средней Азии в рабов, уничтожив всю интеллигенцию, буржуазию, патриотически настроенную молодежь, грозит экономической катастрофой. До сих пор немцев спасали только достижения в науке и технике. Образно говоря — чудо-оружие.
— Да, — подтвердил Тагоми. В одной руке он держал трубку, а другой налил себе чашку горячего чая. — Как спасли их в войну снаряды ФАУ и реактивные истребители.
