Одно из самых уничижающих и душераздирающих произведений Марка Твена посвящено массовому убийству нашими солдатами шести сотен мужчин, женщин и детей народности моро во время нашего «освобождения» Филиппин после американо-испанской войны. Нашим бравым командующим был Леонард Вуд, в честь которого даже назвали форт в Миссури. Он так и называется – форт имени Леонарда Вуда.
А что бы сказал Авраам Линкольн по поводу империалистических войн, развязанных Америкой? Тех самых, в которых наша страна под тем или иным благовидным предлогом пытается завладеть природными ресурсами или дешевой рабочей силой, желая сделать их собственностью богатеньких американцев, появившихся на свет в лучших политических условиях?
Почти каждый раз я делаю ошибку, упоминая Авраама Линкольна, потому что он затмевает всех остальных. Но кажется, придется процитировать его снова.
Более чем за десять лет до своего выступления при Геттисберге, а именно в 1848 году, еще будучи конгрессменом, он был подавлен и оскорблен нашей войной с Мексикой, которая и не думала нападать на нас. Когда член палаты представителей Линкольн произносил эти слова, он имел в виду Джеймса Полка, который в то время был президентом и верховным главнокомандующим Соединенных Штатов. Вот что сказал о нем Линкольн:
Помня, что один из способов избежать испытующего взгляда народа – это перевести его на преувеличенный блеск военных побед, эту приковывающую взгляд радугу, которая сверкает после кровавых ливней, этот змеиный глаз, который очаровывает, чтобы погубить, – он с головой окунулся в военные действия.
Разрази меня гром! А я-то считал себя писателем!
Известно ли вам, что во время войны с Мексикой мы захватили город Мехико? Почему же, спрашивается, этот день не стал нашим национальным праздником? И почему лицо Джеймса Полка, нашего одиннадцатого президента, не высекли на горе Рашмор[16]? Он чудесно смотрелся бы там на пару с Рональдом Рейганом. И что же, по-вашему, сделало Мексику оплотом зла в глазах тогдашних законопослушных американцев? Напомню, что было это в сороковые годы XIX века, задолго до начала Гражданской войны. Внимание, правильный ответ: законы Мексики запрещали рабство. Помните Аламо[17]? В той войне мы отхватили у Мексики Калифорнию, а также немало других земель вместе с собственностью и людьми, причем с таким видом, будто бы уничтожение мексиканских солдат, пытавшихся лишь защитить родные земли от захватчиков, вовсе не является убийством. Насколько расширились наши владения? Ну что ж, с тех пор Техас, Юту, Неваду, Аризону, часть Нью-Мексико, Колорадо и Вайоминга мы называем своими.
Раз уж зашла речь о людях, погрязших в войне, знаете ли вы, почему Джорджа У. Буша так бесят арабы? Все потому, что они придумали алгебру. В том числе и числа, которыми пользуется сейчас весь мир, включая ноль, символизирующий ничто, которого у европейцев никогда не было. По-вашему, арабы тупые? Они подарили нам числительные. Попробуйте-ка поделить столбиком, используя римские цифры!
Признание того факта, что американцев могут где-то не любить, равнозначно государственной измене – при этом не имеет значения, где именно их не любят и что они там делают
* * *
Известно ли вам, кто такие гуманисты?
Мои родители, равно как и их родители, были гуманистами, или, как тогда говорили, «свободомыслящими». Так что, будучи гуманистом, я чту своих предков, что согласно Библии является богоугодным занятием. Гуманисты стараются вести себя честно, достойно и порядочно, не ожидая награды или наказания после смерти. Мои брат и сестра не верили в то, что после нее нас вообще что-то ожидает, впрочем, как не верили мои родители и родители моих родителей. Всем им достаточно было просто жить на белом свете. Гуманисты по мере сил и возможностей служат единственной абстракции, о которой у них есть хоть какое-то реальное представление: своим ближним.
По стечению обстоятельств я являюсь почетным председателем Американской гуманистической ассоциации, сменившим на этом по большому счету бесполезном посту покойного доктора Айзека Азимова, выдающегося и очень плодовитого писателя и ученого. Несколько лет назад на мемориальной церемонии в АГА по случаю его смерти я сказал: «Айзек теперь на небесах». Ничего смешнее я придумать не смог. Мои коллеги-гуманисты чуть животы себе не надорвали. Несколько минут потребовалось, чтобы восстановить хоть какое-то подобие торжественности. Так что надеюсь, что когда мне самому настанет черед присоединиться к хору ангелов (Боже упаси, конечно), вы не растеряетесь и скажете: «Курт теперь на небесах». Это моя любимая шутка.
Как гуманисты относятся к Иисусу? Скажу от лица всех гуманистов: «Если то, что проповедовал Христос, есть благо, – а он говорил так много прекрасных вещей, – то какое имеет значение, был ли он Богом или не был?»
Но если Нагорная проповедь Христа не была посланием во имя сострадания и милосердия, я бы не хотел быть человеком.
В таком случае меня вполне бы устроило родиться гремучей змеей.
* * *
Уже миллион лет или около того человечеству практически обо всем приходится догадываться. Поэтому главными героями наших исторических книг являются гадатели – то есть те, кому лучше других удавалось очаровывать, а порой и ужасать нас.
Назвать вам парочку имен? Пожалуйста.
Аристотель и Гитлер.
Один – хороший гадатель, второй – плохой.
Веками у большинства людей, ощущавших, равно как и мы с вами сегодня, недостаток знаний, не оставалось другого выбора, кроме как верить тому или иному гадателю.
Так, на Руси тем, кого не устраивали догадки Ивана Грозного, обычно прибивали шапку к голове.
Однако следует отдать должное, что эти самые гадатели, обладавшие даром убеждения (даже Иван Грозный, которого в Советском Союзе сделали героем), порой вселяли в нас мужество и силы пережить суровые испытания, природа которых была нам непонятна. Неурожаи, эпидемии, извержения вулканов, мертворождение – во всех этих случаях гадатели поддерживали в нас иллюзию того, что даже такие капризы фортуны, как везение и невезение, поддаются пониманию и с ними можно обходиться разумно и эффективно. Без этой иллюзии у нас давно бы уже опустились руки.
На самом деле гадатели знали не больше, чем обычные люди, а иногда даже и меньше. Но не это главное. Им важно было создать иллюзию того, что мы сами – хозяева собственной судьбы.
Умение убеждать в правильности своих догадок всегда лежало в основе власти – с начала времен и до наших дней. Поэтому не стоит удивляться, что, хотя по воле судьбы сейчас мы обладаем колоссальными объемами информации, большинство нынешних лидеров этой планеты хочет, чтобы гадания продолжались: ведь теперь пришел их черед оглашать свои догадки, к которым все остальные должны прислушиваться.
