Вопрос только в том, хочу ли я этого? Во время тренировок нам встретилось достаточное количество Извергнутых, тронувшихся умом от одиночества и больше не уверенных, на какой планете они находятся. Старый мужчина настолько изголодался, что отгрыз собственную руку.
А что будет с Ниам? Я не могу оставить ее на произвол судьбы. Кто знает, что они могут с ней сделать.
- Ну что, поехали, - говорит Джад. Он бросает мой рюкзак в автомобиль без водителя.
- Что ты тут делаешь?
- Доставляю тебя. Нам есть о чем поговорить.
Мы не произносим ни слова. Мы едем молча через ухабистую территорию, и я смотрю на дворник через толстое ветровое стекло.
Наконец Джад останавливает машину и выключает мотор. Он кладет руки на колени, несколько минут просто сидит и пристально смотрит.
Я не предпринимаю попыток нарушить молчание. Если у него есть, что сказать, ему нужно высказаться.
- Ты же знаешь, что Квинн был тем, кто почти поставил Купол на колени? - он поворачивается ко мне.
- Если ты имеешь в виду, что он ответственен за смерть моего отца то, да, я знаю, - мы пристально смотрим друг другу в глаза. Он ждет, что рассвирепею.
Но я не зол на Квинна. Как я могу, когда я знаю планы министерства? Если честно, то я обижен только на себя, так как я был таким наивным все время и никогда не выступал против своего отца, как Квинн.
Я жду того, чтобы он продолжит.
- Квинн жив, - говорит он. Вздохнув, он опускает голову на руль, и впервые за две недели я не презираю его.
- Продолжай.
- Это было ошибкой - отправить его одного, и я не хотел, чтобы армия и Ципы роились вокруг, так как они убьют его, если поймают. Ты же напротив...
- Ты думаешь, что я помогу ему.
- Ты хочешь выбраться из специальных единиц, и я могу это предоставить.
- Ты сказал мне, что не можешь.
Джад потирает подбородок.
- У всего есть своя цена, а я знаю нужных людей. Я могу достать для тебя и Квинна новые личности, биометрию и все такое. Ничего, что невозможно. Но это значило бы, что вы будете жителями второго класса. Высокая цена. Но это лучшее, что я могу предложить тебе.
Я пристально смотрю из окна. За всю свою жизнь я только дважды бывал в третьей зоне. Единственное, что осталось в памяти: грязные детские лица и темнота. Каким же унылым это было. Хотел ли я этого?
- В пальто, которое надето на Квинне, вшит радиомаяк, и именно здесь он находился в последний раз, перед тем как села батарейка, - он показывает наружу. - Ты просто должен найти его и наблюдать за ним. Затем контрабандой я верну вас назад в Купол. Итак, жизнь второго класса не сможет дать вам многое, но, по крайней мере, вы будете живы.
- А другие теперь занимаются здесь чем-то бессмысленным?
- Их отвозят совершенно в другие места, - говорит он. - Они не найдут ничего, кроме как парочки Извергнутых, если только там снаружи нет где-нибудь ячейка. Но еще одна ячейка настолько же вероятна, как открытие второго Купола, - с детства они пытались убедить нас, что были и другие Купола. Еще одна ложь.
- Я обдумаю это, - в это время я поднимаю воротник и затягиваю пояс потуже.
Джад подает мне пистолет. Я беру его и убираю за спину, засунув за пояс, прежде чем бросить забытую полуавтоматику в своей руке на заднее сидение.
Итак, я не хочу оружия. Оно мне больше не понадобится.
- Я жду от тебя только того, что ты поступишь правильно, - говорит он.
- Именно так, как поступил бы ты, - отвечаю я резко.
- Я? Я даже не знал бы, что правильно.
Джаз перегибается через меня и открывает пассажирскую дверь. Я вылезаю, тащу за собой рюкзак и роняю его на землю.
Улица больше похожа на холмистую полосу, а за ней нет ничего, кроме как обычного серого щебня и полностью разрушенных зданий , последний из которых с трудом держит две стены.
- Прими мой совет: ты больше не должен действовать против своих принципов, никогда, - говорит Джад. - Тогда ты покончишь со всей этой ложью и смертью.
И не дожидаясь моего ответа, он захлопывает дверь, заводит мотор и исчезает.
Я сажусь на корточки рядом с Джаз и кладу руку на ее лоб. Она вся горит от температуры. Шарф, который я обмотала вокруг ее ноги, полностью промок.
Я развязываю его и осматриваю рану. Вокруг разреза кожа желтоватая, и от вони мне становится плохо.
Если так пойдет дальше, она скоро умрет от кровотечения, а если этого не произойдет, то она умрет от инфекции в ране.
- Сделай так, чтобы боль ушла, пожалуйста, - она так разочаровано просит, что я хочу забрать ее боль, но я не могу ничего сделать, кроме как держать ее за руку.
Я смотрю на эскалатор и спрашиваю себя, есть ли наверху аптека.
- Я скоро вернусь, - я подпрыгиваю вместе с рюкзаком.
Я смогу прочистить рану и остановить кровотечение, но мне нужно определенные средства. И этого определенно может быть недостаточно.
- Пожалуйста, остаться здесь, - жалобно стонет она. - Беа!
- Только две минуты, - уверяю я ее и взбираюсь по эскалатору.
В заполненном солнечным светом зале я останавливаюсь и рассматриваю погаснувшие вывески, разбитые стеклянные двери и окна, ограбленные магазины, расписанные граффити таблички.
Пол одного из магазинов, которые не продавали ничего, кроме чулок и носок, полностью покрыт заплесневелым товаром, в магазине электроники валяются разбитые экраны и использованные батарейки.
В аптеке дела обстоят еще хуже. Трубочки, бутылки, коробочки и таблетки разных форм и расцветок покрывают пол.
Я прокладываю себе дорогу через мусор за стойку с кассовым аппаратом. Кончиком ботинка я переворачиваю валяющиеся на полу упаковки лекарств, надеясь найти хоть что-нибудь, но у успокоительных, болеутоляющих средств и антибиотиков уже прошли сроки годности.
Я замечаю маленький туристический комплект и маленькую бутылочку спирта, которые я запихиваю в рюкзак.
После аптеки я захожу в магазин, в витрине которого рекламируются экзотические продукты. Вероятно, можно приглушить боль алкоголем.
Я обшариваю каждую полку, отодвигаю помятые консервы и пустые банки для прохладительных напитков. Затем я ложусь на пол и проверяю, не могло ли что-нибудь закатиться.
Чувство поражения охватывает меня, и я уже хочу вернуться к Джаз, когда вижу дверь с перекошенной табличкой "Не входить. Только для работников фирмы".
Она пищит при нажатии, но поддается.
Заплесневелые картонные коробки сложены, как кубики для гигантских детей. Большинство из них пусты, но, наконец, я наталкиваюсь на шесть неприкосновенных коробок.
Я вытаскиваю одну и пытаюсь открыть, но она очень странно запечатана. Сейчас у меня нет времени рассматривать механизм, поэтому с силой бросаю ее через голову в складской шкаф.
