Я вытаскиваю одну и пытаюсь открыть, но она очень странно запечатана. Сейчас у меня нет времени рассматривать механизм, поэтому с силой бросаю ее через голову в складской шкаф.
Меня начинает шатать от запаха спирта. Я наливаю небольшое количество жидкости в руку, нюхаю и пробую на вкус кончиком языка.
Очевидно, пригодно для питья, но совсем не тот алкоголь, который я пила раньше.
Насыщенный, красный и горький. Я смотрю на этикетку. Malbec. Я как раз убираю находку в рюкзак, когда на вокзале раздается крик.
- Джаз? - я вылетаю из магазина.
Джаз извивается в бреду. Я вытаскиваю бутылочку из мешка, укладываю Джаз себе на руку и снимаю маску с ее рта.
- Вот, - говорю я, неловко наполняю руку красным алкоголем и вливаю ей в рот.
Она пьет глотками.
- Бее, - отворачивает она. - Что это?
-Лекарство, - она пьет дальше, и когда она совсем теряет сознание, я аккуратно опускаю ее на пол и снова закрепляю маску.
Алкоголь настолько успокоил ее, что я снова могу осмотреть ее ногу. Все очень плохо.
Так плохо, что мой замысел едва ли может начаться. Но что-то нужно делать.
Она вздрагивает.
- Закуси это, - говорю я, просовывая ей толстый кусок ткани под маску между зубами.
Затем я разворачиваю мои находки на каменном полу и продеваю длинную нить в ушко иголки, прежде чем облить ее спиртом для разжигания. Спирт я также использую, чтобы промыть ей рану.
Она кричит, но я быстро связываю ей руки и ноги шарфом так, чтобы они не мешали.
- Все хорошо, - говорю я. Ткань, зажатая у нее во рту, заглушает ее громкие стоны. - Держи себя в руках, - добавляю я, на сей раз для себя, так как расшатанные нервы и тошнота ничем мне не помогут.
Я сажусь ей на грудь, кусая себя внутреннюю сторону щеки, вправляю обратно торчащую кость и стягиваю кожу сверху. Она орет, извивается и, наконец, отключается.
Я сжимаю ее склеенную кровью кожу вместе и пронзаю ее иглой. Протягиваю, в конце концов, хлопковую нить дрожащими пальцами.
Джаз мечется, то приходя в сознание, то снова соскальзывая в беспамятство, но все же мое колено остается неподвижным на ее груди и фиксирует ее. Я сдавливаю ее кожу, и ее запекшаяся кровь просачивается между пальцев.
Тем не менее, я шью здесь и там вперед и назад, пока стежки не покрывают половину ее голени, а кость не спрятана и рана не закрыта.
Я стягиваю маску с лица и вынимаю ткань у нее изо рта. Она еще дышит.
- Мне очень жаль,- шепчу я. Возможно, я сделал только хуже.
Сейчас я могу только ждать - спасения или смерти.
Последние два мы только и делали, что шли. У меня на ногах мозоли, мои мышцы сводят судороги и горят огнем.
Даже Зонг и Дориан выбились из сил и, наконец, начали использовать дыхательные аппараты.
- Это должно быть здесь, - говорит Дориан.
Мы где-то в Нигде, в долине Брошенной улицы, среди плато Полей, на которых можно лицезреть обширные руины вместе с вымершими пнями.
Сайлас разворачивает карту и кивает в сторону украшенной железной решетки в конце улицы, которая казалась крепкой, не смотря на ржавчину.
- Вероятно, это там?
- Мы все утро ходим по кругу. Это единственное место, которое мы не осмотрели, - говорит Дориан.
- Для очередного "вероятно" нашего кислорода слишком мало, - бормочу я. Мой мозг отказывается работать, и я быстро прибавляю поступление кислорода в маску.
- Только посмотрим, - Сайлас снова убирает карту в куртку и идет вниз по улице, повесив оружие сбоку.
Когда мы подходим ближе, я могу рассмотреть дорогу между решетчатыми воротами. Я вжимаю лицо между прутьями.
- Дорога заворачивает. Кто знает, что там дальше, - говорю я.
- Тогда мы сейчас узнаем, - говорит Дориан. Он кивает Зонгу и вместе они открывают ворота.
Сайлас не препятствует им, также как и я. Но мне кажется подозрительным отсутствие замка.
- Надеюсь, чай уже готов, - каркает Мод. - Я бы точно не отказалась.
Дорога полностью заросла, всюду осколки глиняных горшков, а все велосипеды лежат справа и слева от толстых стен, которые выглядят, как новые.
Сайлас снова перенимает руководство, я иду сразу за ним.
Внезапно из ниоткуда тишину нарушает голос:
- Стоять! Дорога заминирована. Еще шаг и оторвет ногу, - нога Сайласа зависает в воздухе.
Он переносит вес на левую пятку и делает шаг назад.
- Мы пришли, как друзья! - кричит он.
- Мятежники, - добавляет Дориан.
- Друзьям не нужно оружие. Бросайте пистолеты, - гремит голос. Мы вопросительно смотрим на Сайласа. - Сдавайте оружие или мы откроем огонь! - Сайлас аккуратно кладет пистолет за собой на землю, и мы поступаем также. Инстинктивно я поднимаю руки над головой.
И внезапно нас окружают. И около двадцати охранников в шлемах, без дыхательных приборов, и это решающий момент.
Они прыгают на стену и направляют винтовки на нас.
Здоровый, как бык, солдат в облегающей рубашке и покрытыми трайбальными татуировками опускает оружие.
- Кто из вас главный? - требует он.
Конечно Сайлас, но он не выступает вперед, так как здесь, вероятно, все выглядит по-другому.
- Я - здесь босс. На колени, черви, - говорит Мод и начинает болтать. Я бросаю на нее предупреждающий взгляд. Я как-то сомневаюсь, что тип на стене может оценить ее юмор.
- Это он, - говорит Дориан и указывает на Сайласа. Из-за трусости или же из-за мужества, я не могу понять.
- Ах, так? - татуированный предводитель спрыгивает со стены. Кажется, холод не беспокоит его. Другие, одетые в зеленую рабочую униформу, просто стоят и целятся в наши головы. - Вы незаконно проникли на нашу территорию.
- Мы прибыли из Рощи. Мы - такие же мятежники как вы, - говорит Сайлас.
Мужчина смеется.
- Мятежники, которые не могут обходиться без кислорода?
Дориан снимает маску с лица и оставляет ее висеть на шее. Я толкаю Зонга, чтобы он последовал примеру Дориана.
—Ну и? Парочка из вас может дышать. Вероятно, методы Петры были улучшены, но что касается нас, то вы ошибаетесь. Мы - не мятежники. Мы не хотим иметь ничего общего с типами вроде вас, — он убирает шлем с лица и вешает его на карман, прежде чем скрестить руки на груди.
Он выглядит хорошо, несмотря на большой темный шрам на лице. И он тоже осматривает меня, наклонив голову, видимо, он тоже знает об этом. Я с трудом глотаю и жду, пока он не отводит взгляд от меня.
— Рощи больше нет, - объясняет Сайлас.
— Ты врешь.
— Министерство разрушило ее. Мы не можем больше туда вернуться, — настаивает Сайлас, и меня охватывает стыд, потому что я понимаю, какими беспомощными мы кажемся.
