- За работу, граждане препараторы,- переводя дыхание, объявил Иван.История вас не забудет. Через недельку зайдем за товаром.
Алексей присел на палую лесину рядом с муравейником, полез за сигаретой, передумал, спросил: - Ну теперь, может, объясните - на кой черт мы это сюда волокли?
- Лично я килограммов пять сбросил,- ответил Антон Давыдович.- так что прямой резон было тащить.
Иван, поглядывая на засуетившихся муравьишек, некоторые уже шныряли по ящеровой пасти, сказал: - Через неделю чистенький будет черепок, как полированный. Хоть в витрину ставь.
- А, брось ты,- отмахнулся Алексей.
- Посмотришь,- коротко сказал Иван.- Ну что, пошли?
Назад идти было просто - пока тащили, мало что почти двухметровую просеку проломили, но и укатали, как катком.
Подходя к избе, Иван сказал: - Я сейчас воды принесу, ополоснемся оживем.
Но не успел он шагнуть в дверь, из избы вдруг донесся резкий звонок и смолк.
Антон Давыдович бросился к двери, Алексей за ним.
Иван уже стоял у пульта. Стрелка индикатора застыла неподвижно. Звонок молчал. Иван огляделся, всмотрелся в напряженные лица и, не сдержав улыбки, ткнул пальцем в счетчик - в длинном ряду нулей вместо последнего стояла цифра 2. В их отсутствие пришли две хронограммы.
Антон Давыдович обессилекно привалился к стенке...
"Которая это по счету?" - покосился Иван на окошечко регистратора, хмыкнул: "Ого!" и надписал на только что расшифрованной хронограмме номер: 271. Ну, теперь рассовать тексты по папкам и считай, что ночное дежурство на сей раз не ночное, а просто позднее. В иные дни приходили одна-две хронограммы, в иные же, и довольно часто, сидение у приемника оказывалось напрасным. Но несколько раз, как сегодня, только успевай расшифровывать приёмник то и дело оживает, хронограмма приходит за хронограммой. Сидеть у приемника - не развлечение, но когда дело есть - терпимо. Он и не заметил, как день ушел, как вечер пролетел. Иван перебрал кипу листков восемнадцать пришло. А завтра день может оказаться пустым. Но дежурить все равно надо, так что Лешке - его очередь караулить - туго придется: что уж хуже бездельного ожидания.
Иван, просматривая расшифрованные хронограммы, принялся раскладывать их по папкам. Так, это лингвистам, а это - он вчитался: "зерь-трава, сорочьи слезы, полынница..." Пробежав десяток строк, решил - ботаникам.
А вот это, поди пойми кому - фольклористам ли, географам, историкам? Иван забормотал под нос: "Под морем под Хвалынским стоит медной дом, а в том медном доме закован змей огненный, а над змеем огненным лежит семипудовой ключ от княжева терема, Володимерова, а во княжом тереме, Володимеровом, сокрыта сбруя богатырская богатырей ноугородских, соратников молодеческих.
По Волге широкой, по крутым берегам, плывет -лебедь княжая, со двора княжева. Поймаю я ту лебедь, поймаю, схватаю. Ты, лебедь, полети к морю Хвалынскому, заклюй змея огненного, достань ключ семипудовой, что ключ от княжева терема, Володимерова. Не моим крыльям долетать до моря Хвалынского, не моей мочи расклевать змея огненного, не моим ногам дотащить ключ семипудовой.
Есть на море, на окиане, на острове на Буяне, ворон, всем воронам старший брат. Он долетит до моря Хвалынского, заклюет змея огненного, притащит ключ семипудовой, а ворон посажен злою ведьмой киевскою. Во лесу стоячем, во сырем бору стоит избушка, ни крытая, ни шитая, а в избушке живет злая ведьма киевская. Пойду-ль я во лес стоячей, во бор дремучей..." - Сходи, сходи! - Иван вздрогнул, оглянулся - в углу, приподнявшись па локте, ухмылялся Алексей.
- Спя,- смутись, буркнул Иван.
- С тобой заснешь,- отозвался тот,- орешь, как на площади.
- Как работать, тебя не добудишься,- проворчал Иван, сердясь впрочем больше на себя: "Тоже мне, вздумал вслух колдовать..." Алексей поворочался, пробурчал что-то, Иван не расслышал, пригляделся - кандидат носом в стенку уткнулся. "Спи, спи",- подумал Иван и сунул "заговорную" хронограмму в первую попавшуюся папку - потом разберемся...
Привычно перемигивались от стены до стены цветные огоньки, еле слышно гудел трансформатор, легко посапывал в своем углу Алексей, на топчане под окошком изредка всхрапывал Антон Давидович. А за стеной, в двух шагах, затаилось или замерло до поры до времени то, что уже несколько раз врывалось в спокойное и даже монотонное их житье-бытье, и каждый раз в ином облике.
Но за многоликостью этой всегда стояло одно и то же: Опасность. Опасность, непредставимая заранее и тем.еще более неожиданная и грозная. Иван поежился, вспомнив внезапно распахнувшуюся грохотом копыт и нечеловеческим воем рыжую степь. Отогнав это малоприятное воспоминание, подумал - интересно, управились уже муравьишки с доверенным им делом? Надо бы завтра сходить посмотреть.
Собственно, ему самому этот двухцентнерный доисторический черепок был, что называется, до лампочки. Но вот уж Антону Давидовичу и Алексею нежданный трофей, хлопнувшийся на берег озерца в тот самый момент, когда его хозяин намеревался отужинать их собственными персонами, был нужнее нужного. Антон это сразу сообразил, а Лешка долго еще дулся, пока дошло, что этот самый пятнадцатипудовый черепок с зубками-не что иное, как неопровержимое доказательство, вес которого и не сравним с весом физическим. Элементарное исследование "трофея" покажет, что ящер благополучно здравствовал не полсотни миллионов лет назад, а еще в нынешнем году. И факту этому только два объяснения, выбирай любое: или кто-то смотался в доисторическую эпоху и приволок оттуда этот свеженький сувенир, или... Иван тряхнул головой, отогнал незаметно подкравшуюся дремоту и вдруг подумал: могло ли даже в худом сне присниться такое? Впрочем, не во сне. а наяву ему довелось ткнуться носом в вещи, если и не похлеще, то уж во всяком случае такие, что во второй раз пережить,- извини-подвинься...
Звоночек хроноприемника молчал. Иван посидел, посидел, посмотрел: спят мужики. Сдвинул регулятор громкости к нижнему делению - "звякнет - услышу" - и пересел на свой топчан, привалясь к бревенчатой стене так, чтоб пульт был виден.
Еле слышно гудел трансформатор, перемигивались неоновые глазки, мысли брели неспешно, не перескакивая, а как бы переползая с одного на другое... Вот уже месяц исправно пашет хроноприемник. Иван вспомнил, какой ошеломительной радостью ударили первые, как жадно вчитывались в тексты, едва дождавшись расшифровки.
Потом это, как и следовало, стало просто работой. Только иной раз, прочитав коротенькое сообщение биора, Антон Давыдович хмыкал восторженно, и понятно это было и Алексею и Ивану: стоит только вспомнить, откуда пришло сообщение, так не хмыкнешь, а заорешь - "Рюгевнт - бог войны, с семью лицами, с семью мечами, висящими на бедре и с восьмым обнаженным в руке. Дубовый кумир его весь загажен ласточками, вьющими на нем гнезда. Потрепут - о четырех лицах и с пятым лицом на груди - считается богом четырех времен года"...
