— Не пощекотать ли им немного нервы?
— Пожалуй. Дадим один залп, чтобы хорошенько их припугнуть. Джоктар, нажми вон ту кнопку, белую, слева в четвертом ряду.
Юноша прикоснулся к кнопке, и один из экранов кабины осветился. В нем виднелись купола, вокруг которых мелькали вспышки выстрелов.
Рисдайк подрегулировал резкость, пробежал пальцами по клавиатуре пульта и нажал какую-то кнопку. В темном небе над куполами появился маленький шарик света, который начал быстро разбухать. Через минуту ослепительное сияние залило все небо, вспышки бластеров и ворпов были неразличимы в этом море слегка зеленоватого света.
— Здорово! — Руз в восхищении привстал. — А теперь куда пальнём?
— Давай по скале, — предложил пилот. Он пробежался пальцами по пульту, перевел прицел и… ураган зеленого света забушевал в горах позади куполов. Когда вихрь огня утих, на месте острой скалы не осталось ничего, кроме огромной воронки с гладкими стеклянистыми краями. Яма все росла, все углублялась, пока окончательно не истощилась энергия выстрела.
— Надеюсь, эта маленькая иллюминация не прошла мимо них, — весело потер руки Руз. — Не удивлюсь, если одна из шахт стала теперь вдвое шире. Слушай! — продолжил охотник, — а что, есть неплохая идея: давай разнесём их шахты в клочья?
— Идея отличная, — усмехнулся Рисдайк. — Но нам приказано ждать. И он включил второй обзорный экран.
Хотя бой всё ещё продолжался, было заметно, как ослаб огонь обороняющих купола.
— Корабль, отвечай… Корабль, отвечай… — резкий, с металлическим призвуком, голос заполнил кабину. Джоктар и Руз ошеломленно уставились друг на друга, схватившись за бластеры. Рисдайк взял микрофон:
— Я корабль, кто вызывает?
— Это Вэй. Вы что, идиоты, надумали сжечь тут нас всех?
— А это, Вэй, зависит от вас. До тех пор пока вы не прекратите сопротивление, я буду каждые две минуты приближать выстрел к куполам на милю.
Наступила пауза, затем снова зазвучал тот же голос:
— Кован, это Вэй! Понимаешь меня? Говорю из купола. Ты что, не слышишь меня?
— Примите пояснение, — пилот явно забавлялся. — Это не Кован, а Рисдайк, командир корабля. Мы действуем от имени Свободных людей Фенриса. Я знаю, что ты в куполе и уже держу его под прицелом.
Ответа не было. Руз засмеялся:
— Пусть пережуёт то, что услыхал. Этого ему хватит надолго, наверное за многие годы Вэю впервые по-настоящему подпалили шкуру.
— Огонь прекратился, бластеры молчат, — сообщил Джоктар, глядя на экран.
Рисдайк схватил микрофон и начал считать: — Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть… Поправка на одну милю сделана… Пять. Четыре. Три… Смотри, Вэй!.. Два… Один!
Он вдавил кнопку до отказа. Снова зеленый цветок всепожирающего пламени расцвел на склоне горы, снова волны ослепительного света залили мир.
— Теперь ты уж точно попал в шахту, — довольно кивнул Руз.
— Но я знаю Вэя: он упрям как бык.
— На Фенрисе он самый большой шеф в компании Харбанд. Но, — Рисдайк поднял два пальца, — ведь там сейчас и боссы, прибывшие из Центра. Вряд ли им улыбается перспектива сгореть вместе с Вэем.
— Корабль, слушай! Я — Сэа Ким. — В искаженном динамиком голосе явно слышалась тревога. — Я уполномоченный Харбанда. Чего вы хотите? Назовите свои условия.
— Условия узнаете у тех, кто атакует купола.
Через минуту на крыше одного из куполов вспыхнул белый огонь. Пилот удовлетворенно потянулся:
— Вот и все. Они сдаются. Этот Сэа Ким готов вести переговоры.
Руз хлопнул себя по колену:
— Отлично сработано! Наш шеф будто всю жизнь только тем и занимался, что брал штурмом шахты!
— Боюсь, — нахмурился Рисдайк, — что в ближайшее время у него еще будет немало забот.
Джоктар откинулся на сидении и прищурился.
— Значит, все-таки Саммс…
— Он самый. — Руз поднялся, помахал затекшими руками и уселся в кресло у стены. — По-моему, Саммс спит и видит себя первым боссом. Но даже в своём отряде его положение не слишком прочно: больно уж дурно пахнет от этой истории с отрядом Неркса. Наш шеф вряд ли уступит главенство, тогда Саммсу придется вызывать Хогана на поединок. Шансов на победу у него не больше, чем у прутика против топора. Наш Хоган без нужды не показывает прыти и даже кажется медлительным, но я видел дважды его поединки с претендентами. Он жив — здоров, а те наглецы кормят червей.
— И все же, кто он такой, Хоган? — подался вперед Джоктар.
В голосе Рисдайка юноша услыхал лед и металл.
— Запомни, парень. Здесь, на Фенрисе, не спрашивают, кем человек был в другом мире. Здесь Хоган торговал в порту, пока его дело не лопнуло. Тогда он ушел в горы.
— По-моему, — вставил Руз, — он не всегда был торговцем или охотником, я это чувствую. Он откуда-то получает самую свежую информацию обо всем, что творится за пределами Фенриса. Вспомните, как и о чем говорил он на Совете. Сдается мне, что за Хоганом стоит очень большой…
— Корабль!
Этот голос узнали все. Рисдайк схватил микрофон:
— Я корабль. Слушаю, шеф.
— Все идет по плану. Сделка заключена, гости на подходе. Встречайте нас у люка.
— Понятно. Сделаем, шеф.
— Интересно, до чего они договорились, — заерзал в кресле Руз. — Сбегаю, узнаю…
— Сиди, — положил ему пилот руку на колено. — Откроешь люк — а там засада…
— Хочется узнать, когда мы полетим на Локи? — не унимался Руз.
— Успокойся, скоро, — пожал плечами Рисдайк.
— Локи… — проворчал Руз. — Проклятые планеты. На Фенрисе — холод, на Хеле — несусветная жара, а на Локи — голые камни да вода. Не миры, а сущая преисподняя…
— Ты оказался здесь добровольно.
— Да, но…
— Сюда идут, — оповестил Джоктар, не спускавший глаз с экрана.
Руз посмотрел:
— Да, это шеф с Саммсом и ещё двумя. Я пошел открывать люк.
Прочные ремни прижимали Джоктара к узкому креслу. Ускорение уже не действовало, напротив, его тело норовило всплыть в воздух. Невесомость… Испытывал ли он её прежде? Юноша смутно ощущал: да, он уже летал так. Куда?.. Когда?..
По-видимому, корабль начал маневр: на тело снова навалилась тяжесть. Юноша постарался расслабиться, затем повернул голову.
Рядом с ним лежал Хоган, глаза которого были плотно закрыты; скорее всего, на него еще действовал наркотик. И снова к Джоктару пришла старая мысль: он не такой, как другие. Ведь на него почти не подействовали уколы, после которых весь экипаж корабля, кроме пилота, спит, не чувствуя перегрузок.
Он же бодрствовал, причём не ощущая особых неудобств. Ни вибрация корабля, ни узкое кресло, ни даже перегрузки не угнетали его. В этих условиях он, напротив, испытывал прилив энергии. А вдруг для его организма повышенное давление и тяжесть — не осложнения, а родная стихия?
